Обними меня

Иногда Чонгуку хочется иметь второе сознание, потому что первое сошло с ума. Неплохо было бы его иногда усыплять. Или иметь тотем, подобный тому, что имели герои фильма «Начало», путешествуя во сне. Возможно, он помог бы Чонгуку отличать его реальную жизнь от игры на камеру. Хотя он не уверен в этом, ведь у Чонгука эта его жизнь постоянно перед камерой шатается. Как заведённая, шнурует туда-сюда, а с ног не валится. Ещё Чонгук хотел бы иметь рычаги или клавиши, что включают и выключают те или иные чувства. Возможно, тогда было бы проще разгребаться в этой его сошедшей с ума реальности. Возможно, в его ушах не стоял бы фильтр, выделяющий звуковые волны, исходящие только от определённого источника. Возможно, его глаза бы видели в этом огромном насыщенном мире больше, чем одного человека, а руки бы не ловили чужие тонкие пальцы. Тогда Чонгук бы отключил все функции сердца, кроме одной, той, что гоняет кровь по артериям и венам, и жил бы припеваючи. Ну, чтобы не мешали. Чонгук, вообще-то, знает, что читает и смотрит много фантастики, и поэтому-то Джин, любящий и смотрящий только мыло, вовсе не понимает всей гениальности и величия идеи синтетического ума, который можно будет имплантировать человеку по необходимости, поэтому и смотрит на Чонгука, как на восьмое чудо света. И глаз у него начинает дёргаться, и попкорн валится из рук, посыпая сахарной пудрой черные джинсы. Чонгук закатывает глаза, мол, кому я это рассказываю, и, загребая большую пачку чипсов со стола, уходит успокаивать свою раненую душу, рубаясь в Karos или Panzar — ещё не решил. Тэхён приносит свои кости к Чонгуку ровно через семь минут — как раз игра успела загрузиться — громко хлопает дверью и воет ещё с порога. В этот момент Чонгук пытается Тэхёна ненавидеть. Он подсовывается на стуле поближе к столу, кладёт телефон с левой стороны от клавиатуры и с усердием вливается в игру, всем своим видом показывая, что занят, и не смейте трогать меня. Но Тэхёну как-то всё равно. У него одна реальность, нет желания становиться сверхчеловеком, и с сознанием всё в норме. Он сует свои костлявые пальцы Чонгуку под футболку и скребёт по животу — любимая привычка, от которой у Чонгука мурашки табунами гоняют и дыхание спирает. А ещё водит носом по чонгуковой щеке и выдыхает куда-то в шею. Чонгук рассыпается от этих прикосновений медленно и понемногу. Он пытается никак не реагировать, но Тэхён продолжает скользить ладонями по животу и пояснице, урчать возле уха и наваливаться на плечи всё сильнее. И Чонгуку становится трудно дышать, а ещё и воздух кажется настолько горячим, что глотку обжигает. — Ну Чонгук, ну не игнорь! Чонгук сдаётся и ставит игру на паузу — Тэхён, он ведь как кошка, будет мяукать и царапаться когтями, пока не уделишь внимания и не почешешь за ушком. И иногда реально кажется, что не в переносном смысле. — Что? — можно не спрашивать, но всё же. — Ну… Чонгук сильнее сжимает мышку в руке и переводит взгляд с экрана на виниловые пластинки, которые непонятно, кто и зачем, присобачил в их комнате на стену, ожидая ответа. А Тэхён вообще умолкает, с пару секунд смотрит на чонгуков профиль, чуть наклоняется и дует на ярёмную впадину. Чонгук заканчивается где-то здесь, в этих секундах, в тэхёновом дыхании. Ответ получается красноречивей некуда, и хочется завыть долго и на тонах повыше, только от этого легче не станет, и дрожь под рёбрами не исчезнет. На самом деле, где-то глубоко, там, где прячут самое сокровенное, Чонгук очень боится, что эта дрожь может исчезнуть. Сознание Чонгука рехнулось, видимо, а реальность исказилась до невозможного. Он бы счастлив проснуться однажды с мыслью, что то, что происходит сейчас, просто сон, очень реальный, пробирающий до костей, но всего лишь сон. А пока только послушно поднимает руки вверх, когда Тэхён стягивает с него футболку и джинсы. А потом берёт за руку и толкает на кровать, раздевается сам и ложится рядом. И это так нужно, и по-другому не получается. У них вообще ничего, что можно было бы считать нормальным или адекватным, не получается. Хотя, так считает только Чонгук, для Тэхёна всё обыденно — и чонгуковы пальцы по волосам, и тэхёновы холодные тому по рёбрам, кожа к коже очень близко, бешеный ритм, что отбивает чужое сердце в ушах, потому что Чонгук уверен, что его слышно, и даже горячие слёзы по чонгуковым ладоням. Это секрет — Тэхён никогда не плачет, просто глаза наполняются влагой. А ещё ему никогда не бывает больно или обидно, просто Чонгука приятно обнимать. Тэхён укрывает их обоих одеялом и прижимается к Чонгуку всем телом, глубоко выдыхает, после чего закрывает глаза и поджимает губы. Чонгук смотрит на тэхёново лицо, на то, как дрожат веки с черными ресницами, как меняют свою форму розовые губы и затем краснеют, а родинка на кончике носа прячется в поволоке тени, когда парень поворачивает голову и придвигается ещё ближе. Это всё настолько реально, насколько Чонгуку не принадлежит. Потому что Тэхён Чонгуку не принадлежит, но засыпает у него в постели. А Чонгук хотел бы, чтобы Тэхён ему принадлежал. Как в том мире, где люди рождаются предназначенными друг другу. Чонгук бы душу продал или даже убил за тэхёново имя у себя на груди, возле сердца. — Обними меня, — тихое, в плечо и одними губами, но Чонгук-то все частоты тэхёнова голоса улавливает, поэтому и тянет к себе, обнимая. И понимает, что задыхается, ибо в какой-то момент они потерялись. Точнее, Чонгук потерялся — во времени, в ощущениях, чувствах и этой его реальности, которую он так яро ненавидит, в которой он каждый день барахтается, связанный по рукам и ногам, пытаясь не утонуть, но до ломаного ужаса боится однажды осознать, что эта реальность липовая. Потому что это у него ладони горят, прикасаясь к коже на тэхёновой спине и плечах. Тэхён тычется лицом Чонгуку в грудь, проводя носом по ключице и щекоча волосами шею. Чонгук чувствует, как сильнее сжимаются тонкие пальцы на его плече. — Прости меня. Чонгук замирает дыханием и сердцем. — За что? — За то, что любишь меня, а я ищу в тебе утешения. Тэхён жмётся губами к чонгуковой шее, и это чуть больше, чем просто касание, и чуть меньше, чем поцелуй, — этакая лично тэхёнова благодарность за горячие ладони на плечах, а Чонгуку срочно нужны клавиши, отключающие чувства. Потому что сердце болеет, и рядом с Тэхёном очень трудно дышать.