Притяжение тьмы

Новогодняя ночь. Друзья. Семья. Праздник. Но не для Поттера, который хотел остаться в одиночестве, и это чувствовали все. Гарри сидел в кресле у камина, вертя в пальцах изящное кольцо в виде змеи, положившей голову на свой хвост. Изумрудик ее глаза завораживал игрой отблесков огня из камина на своих гранях. Поттер словно чего-то ждал, вспоминая все то, что произошло с ним за последнее время. * * * Гарри был зол. Вместо того чтобы проводить эти теплые летние деньки на пикнике со своей девушкой, в окружении друзей, ему пришлось тащиться в маггловскую часть Лондона, выслеживая мелких сошек, что возомнили себя великими темными магами. Через пару лет после окончания войны таких объявилось немало. Жалкие подражатели, до пожирателей им было очень далеко, но они были раздражающим элементом для магического общества, и их предпочитали обезвреживать прежде, чем это выльется во что-то более серьезное. Поттер не знал, где он так провинился, но это дело поручили именно ему. Парень как раз направлялся в предполагаемое логово этой шайки. Прошел мимо кафе, и его что-то насторожило. Поттер не сразу понял, что именно его обеспокоило, и, лишь сделав еще пару шагов, почувствовал, что волосы у него встают дыбом. Дыхание аврора перехватило. Медленно повернувшись, он сделал несколько шагов обратно и взглянул в огромное окно кафе еще раз. Нет, он не ошибся, хотя ему так хотелось ошибаться. За столиком в кафе в компании каких-то молодых людей сидел Том Риддл. Гарри смотрел и не верил или не хотел верить. Но, с другой стороны, как можно было поверить в то, что живой и здоровый Том Риддл лет двадцати пяти на вид, не старше, сидит сейчас в маггловском кафе и, посмеиваясь, пьет кофе в компании друзей. Все эти факты не вязались не только в одном предложении, но и в одной вселенной. Как он выжил? Он ли это? Что делает здесь? — эти вопросы атаковали разум Поттера мгновенно и разом, отчего голова мгновенно взорвалась болью, как когда-то прежде. Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, парень накинул на себя мантию-невидимку и тенью последовал за вышедшими из кафе молодыми людьми. Они шли по набережной. Смеялись, болтали. Обычные молодые люди, да и магического следа от них не чувствовалось. Дойдя до маленького переулка, друзья попрощались и разошлись, каждый — своей дорогой. Риддл шел под руку с каким-то парнем и вдруг поцеловал его, потянув к какому-то дому. С трудом оторвавшись друг от друга, юноши наспех открыли дверь и ввалились в прихожую, забыв закрыть за собой дверь. И Поттер призраком скользнул за ними. Для чего? Трудно сказать. Но что-то заставляло его идти, он испытывал что-то сродни ревности. До крайности странное ощущение. Разве можно ревновать своего смертельного врага к кому бы то ни было? Но был ли этот юноша Волдемортом или хотя бы Томом Риддлом? Если да, то стоило действовать прямо сейчас. Но разве мог Темный Лорд стонать и извиваться в чужих объятиях? Шептать в ответ на признание в любви своего партнера какую-то романтичную чушь? В этом Гарри сильно сомневался. Но уйти он не мог, как не мог и просто оторвать взгляда от красивого, бледного, подтянутого тела. От бледно-розовых губ, горящих от чужих поцелуев. Риддл был прекрасен… С тех пор Гарри регулярно наблюдал за парнем, не пытаясь задаваться вопросами типа: на кой-черт ему это надо. Юный Риддл не был похож на Тома. Не был жестоким и высокомерным. Не кичился собой. Но был как прежде амбициозен. Это привлекало Поттера, как и то, что он видел Тома обычным человеком. Отталкивало только то, что любовников и любовниц юноша менял словно перчатки. За это его хотелось разорвать. Наслать тысячу круциатусов на него и его партнеров, чтобы не страсть, но боль заставляла их кричать и извиваться. После встречи с этим юношей Поттер стал замечать за собой несвойственную ему жестокость, вызванную чем-то сродни ущемленному чувству собственности, ревности, желчной зависти. Это было так похоже на Волдеморта… Скорее всего маленький Том испытывал нечто схожее, когда заставил повеситься маленького кролика. Сделать все, только бы объект желания не достался другому. Поттер ненавидел, когда некоторые сравнивали его с Волдемортом — да, бывало и такое — но сейчас он и сам невольно проводил параллели. И самое страшное, что Гарри не было противно от этого. Он принимал это как должное. Через несколько недель терпение Поттера лопнуло. И он «случайно» столкнулся с Томом у выхода из кафе. Очаровать Риддла, изучив за прошедшее время все его привычки и увлечения, было делом несложным и даже приятным. Очень приятным. Через неделю они уже оказались в одной постели. Все-таки Том был слишком увлекающейся личностью, и даже амортенция, сваренная незадолго до этого, так и осталась стоять в сейфе Поттера в аврорате. Риддл сводил его с ума, и Гарри отвечал ему взаимностью. Его уже давно затянул водоворот безумия и желания, и он не мог, не желал из него выбираться. Не желал думать и анализировать, хотя должен бы был. Должен был понять, что что-то не так, ибо не бывает совпадений. Но ему было все равно, лишь бы объект вожделения был рядом с ним. Поттер забыл обо всем. И не желал вспоминать ровно до тех пор, пока не увидел своего Тома, поглаживающего огромную ядовитую змею, говорящего с ней на серпентарго. Но сердце не ухнуло куда-то вниз от страха и омерзения. Просто все встало на свои места. Просто осколок чужой, черной, погрязшей в пороках, очерствевшей души тянулся к своему хозяину. Подойдя к Риддлу, Гарри поцеловал его и, получив ответ, наконец полностью осознал, что он, всю жизнь отравляемый этим осколком, теперь по другую сторону и не хочет возвращаться к свету. * * * Гарри поднялся с кресла и молча покинул комнату, выйдя в прихожую. Накинув пальто, запахнул его и вышел из дома. С крыльца послышался звук трансгрессии. Джинни лишь тихонько вздохнула. Она догадывалась, что у него давно уже есть кто-то, но даже представить не могла, кто это на самом деле.