Killjoys never die

Ты так и будешь меня сторониться, Прятать глаза и под ноги смотреть? Может пора бы уже и смириться Не о чем больше теперь сожалеть. Время уходит, время несётся С бешеным темпом быстрей и быстрей И, как ты знаешь, уже не вернуться Нам в это детство, как не жалей.

Они еще крохи и совсем ничего не знают о взрослой жизни. А знают только то, что сейчас вместе в этой огромной комнате, сидя на большом пушистом ковре, они держатся за руки. И просто несмело хлопают глазенками. Они совершенно разные, но они - лучшие друзья. Им хорошо вместе. Младшему мальчику – шесть с половиной, старшему – девять. Маленький Марк и... И тот мальчик, чье имя Марк не в состоянии вспомнить. - Ты забудешь меня? - с грустью и какой-то обидой говорит Марк, переводя взгляд на ковер, одной рукой дергая длинные ворсинки. - Ведь ты уже сегодня... - Нет, - отрицательно мотает головой его друг, крепче сжимая ручонку мальчика, и серьезно добавляет, - нет, не забуду. И ты меня не забудь. - Он поднимает лицо с застывшей на нем невероятно печальной улыбкой, - Помнишь, как мы с тобой тут играли? Мальчик окидывает взглядом свою комнату. Да, с его лучшим другом они играли здесь очень часто. Не редко они залазили за стенку того бежевого стола – под ним было достаточно просторно, чтобы уместить двух небольших детей. Прятались они, потому что комната казалась им слишком большой и роскошной. А в их маленьком уголке было уютно и хорошо рядышком. Они жались друг к другу, как воробушки. Там можно было просто посидеть и покушать сладости. Потом можно было вылезти обратно на ковер и погонять машинки. Можно было прятаться сначала друг от друга, а потом от мамы Марка - для этого достаточно было лишь забраться под кровать, она действительно была настолько большой, что ребят под ней было не найти. Вместе им все было по плечу. - И я не забуду, - наконец кивает Марки, с трудом пытаясь сдержать слезы. Дети снова молчат. Им осталось быть вместе еще минуты две. Не больше. Марки боится потерять друга навсегда. Ведь мальчик совсем скоро уедет в другой город, в другой штат и, возможно, больше никогда-никогда не вернется. Он волнуется, что через каких-то пару лет, может меньше, они совсем забудут друг друга. Ведь они сейчас совсем крохи… Вдруг дверь в комнату открывается, бедные дети дергаются, прижимаются друг к другу. На глазах маленького Марка наворачиваются не прошеные слезы. Мама того, чье имя Марки не в состоянии вспомнить берет сына за руку и уводит прочь. Маленький мужчина тихо всхлипывает, но не перечит матери, а лишь выходит за ней, неотрывно глядя на своего мальчика. Марк кричит, он не хочет его отпускать, перед глазами темнеет, дышать становится тяжело, а его маленькое сердечко бьется все сильнее и сильнее, и сильнее, и… Я ненавижу этот чертов сон! Резко сажусь на постели, жадно глотая ртом воздух, показавшийся мне почему-то объемным, и тяжело дышу, пытаясь успокоиться. Сердце колотится в груди, будто желая выскочить через грудную клетку, и отдаёт в уши так, что я даже дыхания собственного не слышу. Сказать, что этот сон сниться мне первый раз – ничего не сказать. Я, наверное, уже целый месяц просыпаюсь на этом самом моменте. И целый месяц корю себя за то, чего не сделал тогда, в далеком прошлом. Это мое воспоминание, оно не дает мне покоя. Это одно-единственное воспоминание, оставшееся у меня от того времени, когда на мне не было ещё ни единой метки. И я в очередной раз обхватываю голову руками, беспомощно скуля от осознания того, насколько я мог все изменить, но я ничего, совершенно ничего не сделал. Сейчас все могло бы быть совсем по-другому. Но, что мог сделать семилетний мальчишка? Кто бы меня послушал? Никто. Но я мог бы хоть попытаться. А теперь мне так и будет сниться этот сон, и неизвестно как долго это еще будет продолжаться. Скорее всего этот мальчик сведет меня с ума и я проведу всю оставшуюся жизнь в клинике для душевно больных. Мальчик. Мальчик. У тебя было имя… *** -Марк, спустись на кухню, пожалуйста.- Ничто так не огорчает в субботнее утро, как мамин голос с первого этажа. Ну, неужели нельзя оставить меня в покое больше, чем на три часа? Я, между прочим, пытаюсь учиться по вечерам. Я взглянул на часы, и мое настроение упало еще глубже в бездонную пропасть грусти и тоски. Сейчас только семь утра, но ничего не поделаешь, придется подняться с кровати. На кухне никого не было. На столе стояла тарелка с какой-то непонятной кашицей и чашка кофе. Я взял кружку, и хотел было вернуться в комнату, но почувствовал чьи-то шаги. Я обернулся. -Что такое, мам?- спросил я, отхлебнув горячий напиток. Женщина подошла ко мне. -Нам нужно поговорить, у меня новости.- я ничего не отвечаю, а просто устраиваюсь на стуле поудобнее и смотрю на женщину в ожидании чего-то страшного. Она садится за стол напротив меня. Пару минут стоит пугающая тишина, потом мама вдруг выпаливает на одном дыхании: -Мы с твоим отцом развелись, завтра мы переезжаем.- она искоса посматривает на меня, а я не знаю, что ей ответить. Ее слова настигают меня врасплох. Само собой, это должно как-то ранить мою детскую психику, я должен кричать, злиться на них. Они ведь разрушили не только свой несчастный брак, но и нашу с братом пародию на счастливую семью. К тому же я очень любил папу. Но этого всего нет. Промелькнул лишь секундный страх за маму. Как она сможет прокормить нас? Но он тут же исчезает, когда я слышу о переезде. -Милый, все в порядке?- я дергаюсь от неожиданного обращения ко мне и поднимаю взгляд на волнующуюся мать, теперь уже одиночку. -Ладно. Мне собирать вещи?- после некоторой паузы добавляю я. -А, да. И расскажи Джейку, пожалуйста, обо всем. Несмотря на мою реакцию, Джейк воспринял все так, как и следовало. Он закатил истерику. Наверное, случись это пару лет назад, я бы тоже реагировал на новости, как и он. Потом я еще долго сидел на ступеньках дома в недоумении, что же со мной не так? Почему я не воспринимаю развод, как трагедию, хотя следовало бы хоть маму пожалеть? Но, ни к какому выводу так и не пришел. После обеда я пошел собирать свое барахло для переезда. Я ходил, по усевшим стать родными, уголкам комнаты, разглядывал давно забытые вещи. Столько воспоминаний, столько счастливых моментов хранили эти стены. А сколько тут было истерик и ссор. Было грустно уезжать в другой город. Но выбора у меня не оставалось. В найденной папке за шкафом, я обнаружил старые рисунки и очень долго еще их перелистывал. Тут были самые разные супер герои, какие-то непонятные пейзажи, животные, просто прохожие, остановившиеся у фургончика с хотдогами, но чаще всего встречались дети, разодетые в яркие костюмы и воюющие в какой-то пустыне. не знаю, что это такое, но сейчас картина выглядит очень знакомой... Я рассматривал отпечатки своего детства и вспоминал времена, когда отец приходил с работы, а я каждый вечер встречал его с новым рисунком, потом мы выбирали каждому произведению свое место и вешали их на стены комнат. Я просто разглядывал, рисунки и радовался, что это было, но не было той свойственной печали по утрате. Губы растянулись в счастливой улыбке. Но потом я наткнулся на один портрет, он отличался от других. Он был выполнен одним черным цветом, сначала я даже не узнал в нем своей работы. Но лучше бы я просто отложил лист в сторону и продолжил выгребать вещи. Потому что когда я всмотрелся в портрет мальчика на нем, что-то внутри меня оборвалось. На листе был изображен тот самый мальчик, который вот уже второй месяц не дает мне покоя. Я стал листать папку дальше, на всех остальных рисунках был изображен один и тот же мальчишка с веселой улыбкой на черном фоне. Я рисовал его в семь, в девять, в двенадцать лет. Я взрослел и рисунки становились более уверенные, но ребенок на них оставался таким же прекрасным и маленьким мальчиком, каким сохранился в моей памяти. Не знаю, сколько я еще просидел, рассматривая старые рисунки, но я все-таки решился, и не спеша начал паковать вещи. Когда все содержимое было успешно запихнуто в четыре огромных картонных коробки, на часах было девять минут десятого. Неужели я провозился здесь весь день? Я еще раз осмотрел четыре голые стены. Как вспомнил о своей милой Эмили. Резко развернувшись на месте, я посмотрел в самый дальний угол этой пустой комнатушки. -Здравствуй, крошка, давно не виделись!- проговорил я, доставая из чехла свою старую гитару,- Я скучал.- Провожу пальцами по струнам, издавая понятную мне одному мелодию. И почему это я так давно не вспоминал о тебе? Все мысли улетучились, как страшный сон, никаких переживаний не осталось. Здесь и сейчас, весь этот огромный, необъятный мир сузился до размеров малюсенькой комнатки. Ничего сейчас не было важно. Я просто сидел и наслаждался моментом. Так пролетела вся ночь. Совершенно быстро и незаметно. Заснул я, наверное, только под утро, когда комнату освещали яркие лучи восходящего солнца.