Поющий Койот

У меня на комоде, рядом с которым сидел Примо, стояла фотография в простой рамке. На ней был мелкий я, и Волк. По сути, единственное фото, на котором мы стояли рядом именно для того, чтобы сфотографироваться на память, а не для дела. Виктор меня тогда с трудом уговорил на неё. Я считал, что это бессмысленно. Поэтому стоял с отстранённым и безразличным видом, скрестив руки на груди, а учитель ухмылялся и строил мне рожки. Лишь сейчас, кидая на фотографию взгляды, понимал, для чего она была нужна. Только становилось грустно, и тоскливо. Ностальгия крепко захватывала мой разум, когда я смотрел на неё. Так что я старался лишний раз этого не делать, да и вообще убрать её собирался…. А сейчас основатель Вонголы зацепился за неё взглядом и, заинтересовавшись, взял в руки. Долго пристально рассматривал, а потом, не отрываясь, поинтересовался: - Это…? - Я и Виктор. – Просто ответил я. - Виктор? - Виктор Виола. Он же Чёрный Волк. – Пояснил я. - Кем он был для тебя? – Отец повернулся ко мне, ставя фотографию на место. Вопрос прозвучал серьёзным голосом, по которому я понял, что Джотто волнует мой ответ. - Учителем. Наставником. Другом. – Перечислял я, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. – Отцом был. – На этом Примо странно дёрнулся, как от удара, но быстро совладал с собой: понимал, что сам виноват. - Каким он был человеком? - Ревнуешь? – Поинтересовался я. Отец долго смотрел мне в глаза, а потом, тяжело вздохнув, кивнул, признаваясь: - Да. Очень ревную. - Ну и сам виноват. – Фыркнул я, но погрузился в воспоминания, пытаясь сформулировать словами образ учителя: - Чтож, Волк был… истинным аристократом в дцатом колене. Гордым, упрямым, иногда высокомерным, хладнокровным, расчётливым, независимым, замкнутым, малообщительным. Считал, что всему своё время. И главное – это работа, а потом уже всё остальное. Меня он тоже приучал быть полностью самостоятельным. А это означало уметь делать ВСЁ самому, отдавая делу всего себя. И не ожидать, и не искать, ни от кого поддержки или помощи. Когда я возвращался с заданий, он в первую очередь спрашивал об успешности миссии, а уже потом обо всём остальном. И почти никогда не спрашивал о том, как я сам, считая, что это мои проблемы. Только благодаря интуиция я и знал, как сильно на самом деле он обо мне беспокоился. А в моменты моего отдыха от тренировок, учёбы и заказов – всё менялось. Он становился кем-то вроде бородатого ребёнка. Таскал меня рыбачить на озеро, не забывая в него скинуть, если я позволял себе отвлечься. Всё время шутки шутил, придумывал что-нибудь забавное, разыгрывал всех, кто попадался ему под руку…. Я не знаю, как описать его. Слишком разносторонним человеком он был. Но всему что я знаю, и чем владею – я обязан именно ему. Если он не мог научить меня чему-то сам – делал всё что в его силах для того, чтобы я самостоятельно или с помощью учителей, но овладел теми или иными необходимыми или желаемыми навыками и знаниями. – Закончил краткое описание я, а потом подумал-подумал, и решил насолить папке: - Думаю, что если бы не было необходимости обучать меня – он был бы великолепным отцом. Он, в общем-то, и так был неплохим папой. Просто времени друг на друга у нас не было. - Он затащил тебя в мафию, заставлял убивать с детства, а ты так тепло и уважительно к нему…. - Не говори того, чего не знаешь! – Резко сказал я, перебивая. – Я не знаю другой жизни, отец. Мирная, обычная жизнь для меня навсегда закончилась, когда мне было четыре. Я не помню, что было до того. Слишком мелким был. А после у меня был выбор: либо я учусь выживать в мире мафии, либо подыхаю. Третьего варианта дано не было. – Объяснял я, уже не смотря на отца, а сжимая и разжимая кулаки. Всё-таки я не хотел бы для себя такой жизни. Примо Вонгола слушал молча. - Волка, как учителя, для меня нашла мама. А Виктор просто учил меня выживать, и делал всё, для того, чтобы я мог сам выбирать, как мне жить и кем мне быть. Он меня и усыновил-то изначально только потому, что так было легче объяснить моё пребывание на территории Италии, и развязать мне руки как её гражданину. Это уж потом учитель стал меня за сына считать…. А убийства…. Убийства для меня вообще отдельная тема для разговора. Скажу лишь, что если бы это меня хоть как-то задевало – я бы не смог создать себе такую репутацию, какую имею сейчас. А в мир мафии меня твои гены затащили. Всё-таки кровь не водица. – Закинул камень в огород основателя Вонголы я. - Меня обвиняешь? – Хмуро глянул на меня исподлобья отец. - Нет. Не обвиняю. Могу понять твоё желание иметь детей от любимой женщины. А родителей, как говориться, не выбирают. – Философски заметил я. – Только вот вопрос: где была твоя интуиция, когда я нуждался в тебе, а? - Я… - Он вздохнул. – Я не придавал значения её сигналам. И не мог понять, о чём она меня предупреждает. Говорил же, что был уверен: у тебя всё хорошо. - М-да. Сомнительной становится сила, когда не можешь ею воспользоваться правильно. – Вздохнул я, принимая ответ. - Но вот мне что интересно: гиперинтуиция Вонголы - что это? Откуда она взялась? - Не знаю. – Пожал плечами мой собеседник. - Она со мной лет с восьми. А может, раньше… не помню. Слишком уж давно это было. А у тебя во сколько проснулась? - У меня она не просыпалась. – Джотто вопросительно на меня посмотрел, и я пояснил: – Я хоть и почти не помню самое детство, но точно знаю, что у меня интуиция с рождения. Развивалась она скачками и столь сильной, как сейчас, естественно, была не сразу, но всё равно. – Я задумался. – Примерно с восьми лет, говоришь? Интересно, что в Южной Америке, среди людей… «посвящённых», бытует мнение о том, что примерно в этом возрасте у детей просыпаются дары богов. Такие как Пламя Сердца, то есть Пламя посмертной воли, по-нашему. А среди идолопоклонников Индии считается, что в этом возрасте просыпается кровь рода в ребёнке. Но это всё слухи, из-за которых мне резко захотелось узнать о том, кто твои родители. Потому что интуиция - дар наследственный и в тебе. - Намекаешь на то, чтобы я рассказал о своих родителях? – Прищурился отец. - Не намекаю. Прямым текстом спрашиваю. - Я их не помню. Ни лиц, ни имён, ничего. Помню лишь, что жили мы бедно, но родители отца жили в большом богатом доме. Когда мы проходили мимо него, отец грустно смотрел на него и вздыхал, уводя меня прочь. А матери я вообще не помню. Была ли она? – Интересно. Первая мысль, которая приходила мне на этот счёт: моего деда по какой-то причине изгнали из семьи. Возможно из-за моей бабушки. Скажем, к примеру, она не соответствовала требованиям рода. Или, короче говоря, была из бедняков, или из рода торговцев. Но, возможно, он (отец отца) был бастардом. Или…. В общем, вариантов много, и у меня руки чесались взяться за расследование. - Хм, насколько я знаю, в то время богатые дома имели лишь успешные купцы, или родовитые люди. Но у купцов не было больших домов…. А ещё, в то время было модно на своих домах вешать гербы рода, или делать их лепниной. Подробностей того дома не припомнишь? - Извини. – Покачал головой отец. – Я потом, когда уже создал семью, пытался найти дом родителей отца, но не смог. - Тупик. М-да…. – Вздохнул я. Была, конечно, возможность, просто распотрошить память Джотто с помощью пламени Тумана. У нас ведь сознание-то особое. Это память плохая. А подсознание запоминает самые малейшие и незначительные детали каждую прожитую секунду. Так что можно было бы просто проникнуть в память подсознания, во времена его детства. Но на это не было времени…. Может потом, когда-нибудь…. - А ты хорошо эрудирован…. – Заметил основатель Вонголы. - Сфера моих интересов не заканчивается на подполье. Я люблю изучать, исследовать и прочее в том же духе. – Пояснил я. – Одна из моих идей фикс – это узнать всё, что только можно узнать о пламени посмертной воли. Откуда оно взялось? Как появилось в людях? Почему им могут управлять только единицы? Почему чаще всего встречаются представители Урагана или Дождя, а реже всего Облака и Тумана, хотя в природе как явления, облака и туман встречаются и бывают чаще, чем дождь и ураган? Почему Небом обладают считаные единицы, хотя небо над головой есть всегда? Какие у него свойства? Я имею виду все свойства, а не только те, о которых мы знаем. Например, сейчас считается, что существует только восемь типов пламени. Все они небесные. То есть относятся к Небу. Но вот в твои времена были ещё и типы пламени, относящиеся к Земле. Хотя, они и сейчас есть, но о них знают лишь единицы. - Семья Шимон. – Кивнул отец. - Да. Две тысячи лет назад существовали десятки подтипов пламени в целом, и одно изначальное. Изначальным было отнюдь не пламя Неба, каким считается сейчас. И это только на территории бывшей Римской Империи! А ведь существовало пламя и на других континентах, и кое-где считалось настоящей магией. Разве это неинтересно изучить?! Тем более что и свидетельств осталось предостаточно. Нужно лишь знать, как их понять. Вот чтобы уметь понимать, мне и пришлось изучить многое. – Мысли по привычке неслись вскачь, когда я думал над этими вопросами. Но замолчав, я понял, что слегка увлёкся: - Ой, прости. Говорю же, идея фикс. – Извинился перед слегка встревоженным отцом я. - Ничего. Я привык. - Привык? – Переспросил я. - Ну да. Рикардо, когда маленьким был, тоже всё легендами интересовался. Хотя, подозреваю, что он не перестал ими интересоваться, даже когда семью возглавил. Просто потом времени не было, да и перестал болтливым быть…. - Рикардо? Ты имеешь в виду Секондо?! - Да. Мой старший сын. – Кивнул Примо. – Видимо это в вас тоже семейное. Только я не могу понять в кого вы такие. Меня вроде подобные исследования и вопросы не увлекают. - Ага. - Смекнул я. - Значит, ты просто пользуешься пламенем, и не задумываешься о том, как оно на тебя влияет, и чем выделяет из толпы? Не задумываешься о том, что, возможно, именно оно наталкивает тебя на какие-то мысли. Например, на мысль о создании своей организации, и необходимости возглавить её? - Не задумываюсь. Зачем забивать себе голову не пойми чем, если всё равно никогда не смогу узнать точный ответ на этот вопрос? Живу, пользуюсь – и ладно. – Махнул рукой Примо. - И то, почему и как именно пламя можно заблокировать тебя тоже не волнует? – Прищурился я. - Не волнует. – Кивнул он. - И ты не боишься остаться без столь привычного пламени? - Нет. - Вот за это я тебя уважаю, потому что сейчас таких людей немного. А за всё остальное, пожалуй, презираю. - Презираешь? – Вскинул брови папочка. - Да. – Кивнул теперь я. – Пламя всегда было для меня проклятьем. Я с ним живу, им пользуюсь, но с лёгкостью обошёлся бы без него. Даже был бы рад, если бы оно однажды исчезло. Слишком большое давление на тело. Слишком много различных последствий от его обладания. Естественно, что я с таким взглядом на этот «дар», желаю как можно лучше изучить его природу. Так же естественно, что я презираю всех, кто, обладая им, не задумывается о возможных последствиях. Это, по меньшей мере, я считаю безответственным, прежде всего перед самим собой. - Резонно. Пожалуй, над этим действительно стоит хотя бы задумываться. Но далеко не у каждого есть возможность в этом разобраться. - Вот с этим я, пожалуй, соглашусь. – Поморщился я, думая о том, скольких усилий мне стоило по крупицам собрать то, что я ныне знаю о пламени. Это гораздо больше того, что знает большинство, но в десятки, если не в сотни раз меньше того, сколько я хотел бы знать. Но пока… я был слишком загружен, чтобы вплотную заниматься собственными интересами. Разговор увял как-то сам собой, и мы с Примо сидели погруженные в свои мысли. Я ещё вдобавок, хлестал ликёр, размышляя о том, что вместо того, чтобы спать как все нормальные люди, опять нашёл повод избежать этой необходимости. Однако тот факт, что следующим вечером было бы желательно заехать, попроведать Наги, вынуждал меня отдохнуть, хотя бы немного. Но сейчас было не до того. - Тсунаёши, а у тебя девушка есть? – Неожиданно вырвал меня из раздумий голос Джотто. - Называй меня Леонардо, пожалуйста. Всё-таки я не японец, и это имя вызывает у меня отторжение. – Поморщился я, на что отец кивнул: - А девушки у меня нет, и вряд ли в ближайшем обозримом будущем она появится. - Почему? – Как-то по-детски был задан вопрос. Я закатил глаза к потолку, думая о том, сколько ещё раз мне придётся выкручиваться и отвечать на него, но послушно приступил к выдумыванию оправданий. - Во-первых, не забывай, что мне только шестнадцать…. - Неужели? – Ехидно перебил меня отец. – Может быть, от твоего рождения и прошло, между прочим, почти семнадцать лет, но даже не пытайся навешать мне лапшу на уши о том, что ты ещё маленький для отношений. – Я задохнулся от возмущения, но Примо сделал вид, что не заметил этого, и продолжил: - Передо мной сидит вполне себе сформированный молодой человек, который выглядит лет на девятнадцать, и крутится в мафии больше половины жизни. В мафии, где царит разврат во всех смыслах этого слова. Так что сделай мне одолжение: не считай меня идиотом. - Вот значит как? – Прищурился я. – Ну чтож, раз родитель хочет правды, нужно ему её сказать. – Отец приготовился слушать очень внимательно. - По природе своей я бисексуален. Вдобавок к этому ещё и кобель. Плюс у меня слишком мало времени на личную жизнь. Именно поэтому она у меня почти всегда сводится к отношениям на одну ночь. Правда с тех пор, как я официально стал Боссом Вонголы, у меня нет времени и на это. Так что приходится довольствоваться Хранителями и заместителем. Кстати, именно с ним у меня самые продолжительные отношения. Мы периодически срываемся, и трахаем друг друга вот уже на протяжении более чем трёх лет. – Невинно хлопая глазками, ехидно произнёс я, с удовольствием наблюдая за вытягивающейся рожей папашки. - Неожиданно. – Спустя несколько минут произнёс он. - Да нет. Как раз наоборот, вполне ожидаемо. Как ты и сказал: я большую часть жизни вертелся в кругах развращённых людей. - Чтож, в твою жизнь я вмешиваться всё равно давно право потерял, так что ничего не скажу. Кроме того, что твоим Хранителям с тобой повезло. В моё время такого рода отношения, мягко говоря, не приветствовались нигде. Да и я был, есть и буду законченным натуралом. Так что у нас в отношениях были… некоторого рода проблемы. Моему сыну, Рикардо, было проще. Ему было глубоко плевать на все законы, традиции, рамки приличия и прочую мораль. Всегда делал, что хотел и умел мастерски выкручиваться. Правда у него была другая проблема. Рик был до посинения верным, и того же требовал от окружающих. Окружающим это не всегда нравилось. – При упоминании Секондо у меня в мозгу возникла мысль: А ведь папочка мог поделиться секретом вечной молодости и с ним. Значит, он вполне мог быть жив, и мне было бы крайне интересно познакомиться со своим… братиком, хе-хе-хе. А Примо меж тем продолжал: - А сейчас… сейчас на это вообще всем чхать. Слишком торопливым стал мир. Все гоняют на машинах, и больше не наслаждаются неторопливыми конными прогулками. – А в голосе его звучала грусть. - Тоскуешь по тем временам? – Спросил я, чтобы поддержать тему. - Жить и выживать в те времена, было куда тяжелее, чем сейчас. Но да. Очень тоскую. И ты затосковал бы, если бы прожил столько, сколько прожил я. Был даже период в моей жизни, когда я жалел о том, что поспорил с твоей матерью. Жить и видеть, как эпохи сменяют друг друга, как умирают любимые, близкие, дорогие…. А люди не меняются. Знаешь, перед глазами при воспоминаниях проносятся войны, бесконечный войны, которые снова и снова перекраивали политическую карту мира. Через сколько рук прошла Сицилия за эти годы? Много, всех и не упомнить. Да, сейчас люди достигли мира, в котором лишь изредка вспыхивают крупномасштабные войны. А не как раньше, перемирие длилось не дольше десяти-двадцати лет. Да они достигли определённых высот в развитии и прогрессе. Но лучше жить не стали. Гармонии в мире как не было, так и нет. «Светлое будущее», которое обещали многие властьимущие, так и не наступило. Видеть и знать всё это тяжело. Вольно-невольно начинаешь задумываться: а есть ли во всём этом смысл? Есть ли в жизни смысл? – Горько вопрошал отец, ни к кому не обращаясь. - Люди тысячелетиями пытаются ответить на этот вопрос. – Усмехнулся я. И, будучи уже не совсем трезвым, подался в философию. Ну, то есть сел на любимого конька: – И так и не нашли ответа. С одной стороны смысл есть в каждом действии, а с другой – его нет ни в чём. И вся соль в том, что мы не знаем глобального смысла жизни. Версии, конечно, есть, и их много. Но люди, мы, не можем их принять. Например, кто-то утверждает, что смысл жизни в самосовершенствовании. А это означает отказ от пороков. Но вот не задача: от них очень сложно отказаться. Мы слишком привыкли лгать, лениться, завидовать и прочее-прочее. Настолько привыкли, что не представляем жизни без них. Это слишком сложно для испорченных нас. – Основатель Вонголы слушал меня с явным интересом. И не понять от чего: то ли он, слушая о моих взглядах на мир, пытался получше узнать меня, то ли ему просто была интересна моя точка зрения. – Кто-то искренне верит, что смысл жизни состоит в продолжении рода. Это гораздо проще принять. Но в современном мире большей части людей глубоко срать на то, из какого он рода. Плевать на то, кем были его предки. И как говорят: Главное, кто есть ты. Это, конечно, с одной стороны правильно, тем более что это стирает кровные границы между социальным неравенством. А с другой…. Ну не правильно это, забывать своих предков. Да и детей с каждым годом практически во всех странах людям среднего класса всё тяжелее содержать. Достаточно многие просто не могут позволить себе завести ребёнка. В общем, этот смысл жизни тоже становится бессмысленным. А вот я когда-то давно, для себя решил, что смысл жизни заключается в самой жизни. Это принять, пожалуй, тяжелее и болезненнее всего. Особенно тому, кто верит в бессмертие души. Как представишь то, что ты, возможно, уже прожил сотню таких же жизней, и хрен знаешь, сколько ещё проживёшь, снова и снова забывая себя, и наступая на одни и те же грабли. Снова и снова, рождаясь, влюбляясь, теряя близких и умирая. Снова и снова проходя через одни и те же жизненный уроки, через счастье и несчастья, через ненависть и любовь, через предательство и верность…. Страшно становится. И думаешь, когда же это всё закончится. Хочешь прекратить всё это, но не можешь, даже если знаешь способ. Знаешь, что смерть не выход, потому что если умрёшь – просто начнёшь всё сначала, жизнь от рождения и до смерти. И единственный выход из замкнутого круга – это исчезнуть, раствориться. Так, чтобы тебя нет, и всё. Не только тела и разума, но и души. Даже не ощущение пустоты, а сама пустота. Но это тоже страшно – исчезнуть. Вот и приходится жить. И люди, хоть и подсознательно, по большей части, но прекрасно это осознавая – ищут себе более мелкие смыслы. Такие как: завести семью, сделать карьеру, заработать денег, получить высшее образование, объехать весь мир, купить ту-то машину, защитить друзей, поработить мир…. В этом есть смысл, но это продолжает быть бессмысленным, или становится им, когда мы достигаем цели. Поэтому большинство предпочитает не задумываться, а как задумаются – сразу приходят в голову мысли о самоубийстве. И по замкнутому кругу… - Я тихо и немного безумно рассмеялся. Отец смотрел на меня с лёгким удивлением. – Жаль только, что самоубийцы не осознают, что смертью проблемы не заканчиваются. А в аду жарковато…. Если бы осознавали - самоубийц было бы гораздо меньше. - Впервые встречаю молодого человека, рассуждающего как… - Как старик? - Ну, в общем, да. - Эх, жизнь моя жестянка, да ну её в болото! Хотя главное для тебя в том, что этот самый «молодой человек» - твой родной сын. Грустно, правда? – Склонил голову к плечу я. - Очень. – С горьким смешком подтвердил отец. - А мне вот интересно. Ты создал Вонголу для защиты простых людей. Ты создал само понятие о мафии. Что ты сейчас, спустя четыреста лет, думаешь о своих детищах? - Благими намерениями выстлана дорога в ад. – Мрачно ответил Примо Вонгола, первый король мафии. – Не думал, что дойдёт до такого…. Изначально я создавал группировку, Виджиланте, превратившуюся впоследствии в Вонголу, для того, чтобы защитить детей, рано оставшихся без родителей, умирающих от голода на улицах, и вынужденных попрошайничать, или воровать. Для детей, таких как я, как Джи, как Кнакл, как Козард. Идея защищать всех тех, кто неспособен себя защитить, пришла позже, когда наша группировка уже набрала достаточно сил. Мы мечтали изменить если не весь мир, то хотя бы Сицилию. И что теперь? Теперь дети остаются на улицах и без родителей из-за мафии. А детей самой мафии, она же и ломает. Радуюсь только тому, что простых людей моё детище всё-таки предпочитает по большей части не трогать. - Но-но. – Скептично хмыкнул я. – Это Вонгола, альянс Вонголы и ещё несколько семей, в основном нам союзных не занимаются работорговлей, наркоторговлей и тому подобной мерзостью. Однако вся мафия по-прежнему нехило наживается на войне. Наркоманы и рабы же по большей части простые люди. Кстати, к твоему сведению, Вонгола при Седьмом и Восьмой Боссах, активно сотрудничала с различными террористическими группировками, в том числе и продавая им оружие. Кто ты думаешь, от этого страдал в первую очередь?! Какого, а? - Умеешь же ты, на самое больное давить! – Досадливо поморщился Примо. - Могу. Умею. Активно практикую. Хе-хе-хе. – Усмехнулся я. - Надеюсь, ты не будешь повторять практики предыдущих Боссов? Не хотелось бы узнать, что родной сын докатился до такого…. - Я, папочка, через всё это уже прошёл. – Краешками губ улыбнулся я, вспоминая свою очень насыщенную в прошлом жизнь, и действительно колоссальный опыт, который благодаря ей получил. - В своё время успел поработать и на террористов, и на наркобаронов, попутно для себя выяснив, что у меня аллергия на любую наркоту. На работорговцев, и на рабовладельцев тоже успел поработать. – Джотто подавился вином, бутылку которого я ему раздобыл в своём мини-баре, и которую он всё никак не мог собраться открыть. А как открыл, так я сразу его ошарашил…. - Я надеюсь в качестве убийцы, а не…. – Хрипло уточнил он, когда прокашлялся. В ответ на это я весело рассмеялся. - Поющий Койот, прежде всего наёмник, который за кругленькую сумму согласится на любую, - выделил я слово, - интересную на его взгляд работу. А уже после этого киллер. Опыт работы у меня присутствует практически во всех сферах, где требуются наёмники. Конечно, в основном я убивал, но далеко не только это. Однако можешь думать всё что хочешь, если тебе так легче. – Отец схватился за голову, и начал слегка раскачиваться в кресле, видимо, сильно переживая по этому поводу. В какой-то момент мне его даже жалко стало. - Теперь мне понятно, откуда у тебя такая жёсткая, далеко не подростковая философия жизни. – Не поднимая головы, произнёс он. – И что ты думаешь…, скажем, насчёт работорговли? – Поднял на меня глаза он, и я понял, что ответ отец услышать боится. Я вздохнул. - Ничего я не думаю. Испытал на собственной шкуре, что у каждого человека есть выбор в любой ситуации. Как в здании: есть вход, есть выход, есть запасной выход, есть потайной выход, есть окна, и есть стены, которые при некотором усилии можно проломить. Только люди чаще всего не видят всех вариантов, или некоторые отвергают, как невероятные или неприемлемые. Однако они за собой тоже несут, хоть и призрачные, но шансы. Хотя даже, если не брать это во внимание, то выбор: стать рабом, умереть, или убить – есть всегда. Если человек всему предпочёл рабство – помогать ему бессмысленно. Даже вернувшись к нормальной жизни, он останется рабом своих воспоминаний до конца своих дней. Он будет жалеть себя, и вряд ли сможет улыбаться как прежде. Такие недостойны спасения. Да и смысл их спасать? Только ради благодарности? Это глупо. Или как говорят: пройти мимо беды и не попытаться помочь – грех. Этот вопрос, как ты можешь понять, мне уже очень давно безразличен. Так что я, конечно, не за рабовладельцев, но и не против них. - Выбор? Если тебе связали руки и ноги – не слишком-то подёргаешься. И ни убить, ни умереть не сможешь. - Даже если связанны руки и ноги – умереть всё равно можно, как и убить. Правда, для убийства нужна сноровка или удача. - А умереть как? - Если руки связанны спереди – можно поднести их ко рту, и перегрызть себе вены. Если сзади – можно откусить язык, как часто делали вдовы японских дайме, взятые в плен. Можно хорошенько садануться об угол, если поблизости такой имеется. Кляп во рту? Можно просто перестать дышать. Да куча способов! - Жить-то хочется. – Возразил отец. - Когда попадаешь в рабство – чаще всего уже нет. И ты либо думаешь о побеге, либо - если тебя окончательно сломали - опускаешь руки. Тебе становится глубоко плевать и на близких людей где-то далеко, которые тебя ждут, и на моральные границы, и на ад, который ждёт всех самоубийц. В современном мире, то рабство, которое существует, способны выдержать только единицы, у которых либо есть стальная цель жизни, либо наличествует алмазный стержень внутри, либо имеется большая гордость. - Горькие слова. - Зато правдивые. - Опыт? - Опыт. – Кивнул я. – Да и… все мы чьи-то рабы. Просто замечают это немногие. - Что ты имеешь в виду? - Кто-то раб правительства, кто-то - общества, кто-то – начальства, кто-то раб собственных убеждений и принципов, а кто-то раб своего прошлого. - А ты пессимист, сын. – Заметил Примо, похоже, немного успокоившись. - Какой есть. – Пожал плечами я, а потом, немного подумав, добавил: - Можешь, не беспокоиться. Десятый Босс Вонголы будет кем-то вроде Второго Босса. Только с ещё более жёсткой внешней и внутренней политикой, и желанием как можно сильнее укрепить семью. И так будет, если я не уничтожу её раньше. - Ха-ха-ха. – Рассмеялся Примо. – Вот уж успокоил, так успокоил. – Я тоже улыбнулся. – Впрочем, я буду не против, если ты уничтожишь всё, что я создал. - Что, совсем не жалко? – Прищурился я. - Как ни странно, но нет. - Тогда какая тебе разница, в какую сторону я потащу за собой семью? - Просто если ты, мой сын от любимой женщины, пойдёшь против моих принципов – значит моя жизнь, целиком и полностью была пустой и бессмысленной. Все четыреста с лишним лет. На старости лет, страшишься только этого: что всё было зря. - На старости лет? Ты себя в зеркало-то видел?! Даже любопытно, со сколькими женщинами с такой-то внешностью ты изменял моей матери. - Пф! Твоя мать никогда меня не любила, и ещё неизвестно, кто кому больше изменял. – Фыркнул отец, но я заметил в тоне его голоса застаревшую боль. И не произвольно фыркнул сам: - Пф! Неужели ты думаешь, что моя мать затеяла бы этот спор, и согласилась бы на твоё желание, если бы совсем ничего к тебе не чувствовала?! - Для неё это была всего лишь интересная игра, в которой за проигрыш следовало заплатить. - Слепец. – Вновь фыркнул я. – Я очень многого не понимаю пока в своей природе, но одно знаю про себя точно: я желанный обоими родителями ребёнок, рождённый в любви. Так что я на твоём месте не воспринимал бы всё так трагично. - Откуда ты это знаешь? - Чувствую и всё. Да и интуиция…. Которая у тебя, похоже, от любви серьёзно повредилась. – Ехидно улыбнулся я. Примо тоже улыбнулся. - Всё-таки интересно с тобой разговаривать, сын. У тебя на всё есть ответы. Логичные и резонные. И саркастичные…. У меня в твоём присутствии даже складывается впечатление, что это мне семнадцать, а тебе за четыреста. – Серьёзно сказал мой собеседник. Я рассмеялся: - Ха-ха-ха, всё может быть. – Загадочно добавил я. – Впрочем, мне тоже приятно побеседовать с человеком, которому не нужно всё разжёвывать по полочкам, и который не задаёт не нужных вопросов. – Сделал страшные глаза я. - Что, неужели всё так плохо? – Сочувственно спросил отец, хотя в его глазах скакали смешинки. – Какие у тебя вообще отношения с ближайшим окружением? - Ну как тебе сказать?! Я их тихо ненавижу, но терплю. Они меня любят, но не выносят. Вообще, выносят они во мне только одно: мозг. Вынесут и спрячут где-нибудь, и отдавать не желают. Мне искать приходится…. – Надулся я, с трудом сдерживая улыбку, под красивый смех отца. – Ладно, шутки шутками, но я иду спать. - Спать? В столь детское время?! – Я посмотрел на часы. Они безжалостно показывали четвёртый час утра. - Да. Я определённо спать. Идём, покажу, где теперь здесь твоя комната. – Решительно произнёс я, вставая, и ставя очередную бутылку к остальным…. Оказалось, что я успел выдуть пять бутылок ликёра. М-да…. Вот же, алкоголик!!! - Брось, когда в следующий раз тебе удастся со мной вот так поговорить? – Однако Примо идти спать явно не хотел. - Это ты можешь спать, когда и сколько влезет. А я человек очень занятой. Кроме того, мне просто жизненно необходимо много терпения и выдержки, которой нет, когда я не высыпаюсь. Ты должен это понимать. - Завтра вечером выспишься…. - Нет. Завтра вечером мне нужно будет заехать в клинику Вонголы, попроведать Хроме. – Сказал я, буквально стаскивая отца с кресла, и насильно удерживая в положении стоя. - Хроме…? – Задумчиво переспросил основатель Вонголы, явно пытаясь что-то вспомнить. – Это та девушка, которая замещала твоего Хранителя Тумана? - Да. Но она не заместитель Хранителя. Наги полноценная Хранительница Вонголы в Десятом поколении, наравне с Рокудо Мукуро. То есть она моя вторая Хранительница Тумана. – У отца на лоб полезли брови. – Не спрашивай. Это долго объяснять. К тому же, придётся вспоминать всё, что я знаю о кристаллах, из которых и созданы кольца. А так же о теории духов природы. О родственных душах. О наследии воли запечатлённой на кристаллах. О накоплении энергии вселенной. Об изначальном пламени и прочей мути, о которой ты стопроцентно и слышать не слыхивал, и о которой мне придётся слишком долго объяснять. Просто прими как данность: Небо может иметь несколько наборов Хранителей, и в каждом из наборов может быть по несколько Хранителей с одним типом пламени. - Хм. – Многозначительно ответил на мою поспешную тираду отец, и всё-таки направился за мной к выходу из кабинета. – А почему девушка в больнице? – Спросил он, и я, закатив глаза, рассказал ему историю Наги. Он повздыхал на тему жестокости людей, и позволил затолкнуть себя в комнату приготовленную ему. Напоследок он пожелал мне выспаться. Ага, как же…. Я, зайдя в свою комнату, решил, что выспаться всё равно не успею, но попытаться стоило. Так что, сделав необходимые приготовления, с удобством разлёгся на любимой кровати и, поставив будильник, вырубился на счёт раз.