Поющий Койот

POV Джеймс Бор Я сидел на рабочем месте, и сверлил взглядом фотографию таинственного Десятого Босса Вонголы, появившегося из ниоткуда, и смешавшего моему департаменту все планы. Сверлил бессмысленным взором, но так, как будто эта фотография могла дать мне ответы на все мои вопросы. Глупо, конечно, но… А может мне к экстрасенсам обратиться? Всё равно разведка, и наши внедрённые в банду объекты практически бесполезны. Наше оборудование тоже не в силах разрешить наши вопросы. Наши аналитики не могут просчитать возможные действия этого непредсказуемого выскочки. Из всего этого следовало, что мы не можем ослабить эту мафиозную семью, и использовать её в своих целях, как и планировали при Девятом её Боссе. Практически полный провал! Все годы работы – коту под хвост. Все разработки придётся начинать с ноля. Сколько лет назад меня поставили начальником департамента по борьбе с иностранной мафией? Лет десять, не меньше. И ещё столько же я просто работал в этом отделе. И не то, чтобы мой департамент работал только над Вонголой. Просто это была приоритетная задача. И не понять, чего хотело моё начальство: нажиться с помощью махинаций с этой семьёй, или же действительно разрушить целый пласт преступного мира на благо простых жителей. Не моё дело, конечно. Я обязан лишь исполнять приказы, как говориться: «Ты не думай, за тебя начальство подумает». Но за годы работы в разведывательных спецслужбах США я понял, что не всё бывает так однозначно, как нам пытаются преподнести. Мафия – зло? Бандиты и террористы, что отнимают последние крохи у простых людей, убивают их сотнями, следуют только своим преступным интересам? Тогда почему, за все время существования нашего департамента, и его интереса к Вонголе – не было зафиксировано ни единой жалобы от населения? Потому что люди запуганы? Или желающие жаловаться заблаговременно уничтожены? Что все?! Без единого прокола? Это подозрительно, учитывая то, что и заявлений о пропавших без вести не было. Почему люди, живущие под «гнётом» семьи либо никогда о ней не слышали, либо были благодарны за «покой и безопасность». Почему жаловались только те, кто желал нажиться, а потом их находили мёртвыми, или вообще не находили?! Почему на территории Вонголы, и её альянса всегда боролись с наркобизнесом, хотя это очень и очень прибыльное занятие? И, наконец, почему они мешали властям протолкнуть те законопроекты, которые вредили интересам мирных жителей? Или, быть может, мы не видели в этом интересов самой семьи? Слишком много «почему» с этой Вонголой, в отличие от большинства мафиозных группировок, с мотивами которых всегда было всё ясно, как день. Они всегда хотели только власти и денег. Но так ли это было с Вонголой? Не исключаю, но… Однако начальство нацелилось именно на эту, первую и сильнейшую мафиозную семью. Как говорится: «Уничтожь главные силы противника, и остальные разбегутся». И вот уже много лет департамент разведывательного управления по борьбе с иностранной мафией строил планы, разрабатывал стратегию и действовал. Мы внедряли в семью своих людей, покупали других членов организации, членов альянса и союзников Вонголы. Добывали информацию, но… почти не имеющую ценности. Что-то с этой семьёй было не так, потому что всегда возникали какие-то непредвиденные обстоятельства, которые не позволяли проводить спецоперации, выяснять необходимую нам информацию, или попросту срывали все планы. Если бы я был верующим, я бы подумал, что боги на их стороне. Но я был атеистом, а потому всерьёз подозревал, что Вонгола прекрасно знала обо всех наших действия в отношении её, позволяла думать, что мы на коне, однако контролировала и не допускала серьёзного вмешательства в свои дела с нашей стороны. В последнюю нашу попытку мы почти достигли финальной стадии наших планов. Удачно внедрили шпионов в главную резиденцию, в течение не одного года собирали информацию и готовились расшатать альянс Вонголы изнутри, чем сильно ослабить семью, и подорвать доверие рядовых к её уже пожилому и больному Боссу, чтобы тот ушёл в отставку, поставив вместо себя слабого и безвольно несовершеннолетнего преемника, которым мы смогли бы легко управлять. Как вдруг, как чёрт из табакерки выскочил этот… таинственный Леонардо Виола, и разрушил все наши планы, запросто вызвав слабую и недоверчивую, но всё-таки всеобъемлющую поддержку, как в самой Вонголе, так и в альянсе. Наши шпионы доложили, что поначалу к нему относились с недоверием, но с каждым новым днём, он заставлял уважать себя, подчиняться и прислушиваться всё большее количество людей. Мы решили не торопиться, и сначала выяснить всё об этом человеке и его прошлом. Но ничего существенного, о нём как о личности мы не нашли. Выяснили, что он около пяти лет служил в Варии, и подчинялся её Боссу. Но почему этот самый Босс Варии вдруг стал подчиняться своему же подчинённому – не смогли. Однако что это говорило о Десятом Вонголе? Да ничего, кроме того, что он был силён, имел психические отклонения, вроде кровожадности. Внедрить своих людей в независимый отряд элитных убийц мы так и не смогли, так же как и купить кого-нибудь из её членов. Более того, все наши люди, которые пытались наладить контакт с отрядом – были отправлены обратно к нам в отдел в чёрных мешках и по частям. А потому и выводы об этой организации нам пришлось делать из известных её дел. Они даже на территории Штатов порезвиться успели… Был на той бойне, и не мог сдержать порыва ненависти к этим нелюдям. Части тел и внутренние органы десятков человек были разбросаны по целому кварталу, к счастью заброшенному! Повсюду кровь, запах разложения и крысы. Мерзкое зрелище. Да, эти люди тоже были преступниками, но всё-таки людьми. И такое зверство…. Хотя и в той истории что-то было нечисто…. В общем, эта сторона прошлого Десятого Дона Вонголы осталась для нас тайной. Другой его стороной было, что он и являлся тем самым «слабым и безвольным» наследником семьи. Родился и всё детство прожил в Японии под именем Савада Тсунаёши. Однако и тут нас ждали сплошные вопросы и несостыковки. Мы отправляли своих людей в Японию, чтобы выяснить хоть что-то. И они выяснили, что Савада Тсунаёши сын Савады Ёмитсу, и Савады Наны. В возрасте четырёх с половиной лет, он при так и не выясненных обстоятельствах попал в больницу, где три месяца провёл в коме, а после у него отнялись ноги, и он стал инвалидом-колясочником. Ему и по сей день выплачивали пособие по инвалидности. Но вот что интересно: по фотографиям Леонардо Виола и Савада Тсунаёши, который инвалид – один и тот же человек, и не азиат. Но сын супругов Савад Наны и Ёмитсу – хоть и был на него похожим, однако наши специалисты сделали вывод, что этот мальчик был совсем другим человеком, азиатом. Он никогда не был инвалидом, и был как раз слаб, труслив и безволен. И именно его хотели использовать в качестве Десятого Босса и марионетки Девятый Вонгола, и его приспешники. Он плохо учился в школе, не имел друзей и просто приятелей, ни с кем не общался и… исчез бесследно вместе с матерью, никого не предупредив за несколько дней до того, как на мировой преступной арене появился новый игрок. Известно только, что они вылетели на Сицилию вместе со своими приятелями. Что это? Мастерство перевоплощения, или подставная фигура?! Опираться на эти сведения в составлении портрета личности молодого Босса Вонголы – мы не могли. А потому активно взялись за третью и последнюю известную всем сторону его прошлого. Прошлого одного из лучших вольнонаёмных киллеров Поющего Койота. Но тут вообще было глухо. Его прозвище было на слуху всё время, как и прозвище его учителя, однако не было известно ни о едином задании, которое он выполнил. Не были известны и заказчики. Но в том, что он, по крайней мере, один из лучших – не сомневался никто. Его демоном называли мафиози, и боялись. Стоило нашим людям попытаться, что-то спросить о нём – на них шикали, и прогоняли, идя в категорический отказ давать о Поющем Койоте какую-либо информацию. Это был полный тупик. Мы не нашли ничего, ни единой ниточки, за которую можно было зацепиться. Попытка расследовать имя Десятого Босса – тоже ни к чему не привела. Имя Леонардо Виола – было обычным итальянским именем. Его имя в определённых итальянских кругах было известно, как имя благотворителя, мецената, спонсора в развитии науки, культуры, животноводства и образования. Однако в лицо его никто не видел, и соответственно не знал. Кто он, откуда, сколько лет – не знали даже в министерстве социальной защиты. Нам везде отвечали, что это закрытая информация, и мы можем её получить только по доверенности от самого искомого. Добыть её другими способами – мы не смогли, так как это подорвало бы отношения между Италией и Соединёнными Штатами. Единственное, что мы смогли выяснить: на территории Италии в настоящее время проживало двадцать семь человек с именем Леонардо Виола, и все они были достаточно богаты для благотворительности. Сколько из них проживало на Сицилии, и чем они владели, да даже просто их внешность – выяснить удалось, только у восьмерых человек из списка. Дона Вонголы среди них – не было. Да нам – позор на наши головы – даже его возраст выяснить не удалось. Он сам всем говорил, что ему семнадцать, и это совпадало с возрастом Савады Тсунаёши. Но выглядел-то он приблизительно на девятнадцать – двадцать два года. По заверениям наших специалистов, столь большая разница в возрасте и физиологическом развитии невозможна, и что если Десятый выглядит на двадцать – значит ему минимум восемнадцать. А меж тем с Сицилии поступали всё более тревожные сообщения. Все купленные нами члены семьи и союзники – вдруг отказались с нами сотрудничать. Кто-то объяснял это тем, что «жизни дороже», в кто-то, что «похоже, наступило время Вонголы». Прослушивающее оборудование, которое отлично работало при Девятом – в присутствие Десятого и его ближайшего окружения работать категорически отказывалось. Мы высылали нашим агентам новые образцы, и те, их чуть не по карманам прятали – но всё без толку. В конце концов, удалось выяснить из случайно подслушанного разговора, что у новой верхушки Вонголы всегда при себе устройства блокирующие работу прослушки. Что это за устройство выяснить, опять же, не удалось, как и, само собой, получить образец. Мы пытались захватить в плен и допросить хотя бы одного человека из окружения Дона Вонголы, приманив «на живца». Живцом был перстень семьи Эстранео, Боссом которой по совместительству являлся наш объект. Но и из этой затеи ничего не вышло. Они оказались сильнее и хитрее. План казался идеальным: заманить людей Десятого на нашу территорию, и взять. Мы-то думали, что уж в самой охраняемой и защищённой тюрьме спецслужб мы цари и боги. Ан нет! Всё ведь проходило гладко. Наши люди опознали их ещё когда они пересекали границу с Мексикой. Следили за ними в маленьком городке, где они обосновались. Пропустили в тюрьму, хоть они и неплохо придумали с якобы посещением заключённого. А потом…. Где-то что-то пошло не так. Тюрьму до сих пор полностью не восстановили. А уж о том, сколько десятков людей мы потеряли – и говорить нечего. Мы радовались маленькой победе, когда мне доложили, что одного из главных последователей Десятого смертельно ранили, но…. Но наш агент доложил, что «смертельная рана» оказалась царапиной. Хотя на кадрах видеонаблюдения видно было как раз обратное. Специалисты уверяли меня в том, что человек, раненный в это место, выжить не мог, и должен был умереть в течение нескольких десятков минут. Это максимум. Однако боги всё-таки, похоже, были на стороне Десятого и его людей, ибо иначе, чем чудом я это назвать не мог…. А вот от нас, от меня, эти самые боги видимо отвернулись. Одна только попытка поймать приближённого Десятого «на живца», стоила нам более сотни жизней сотрудников, сослуживцев и, в конце концов, просто сограждан. И все они погибли фактически зря, потому что мы и информацию не получили, и ослабить цель не смогли. Все наши планы и затеи летели в тартарары, и виноват был в этом только один человек, фотографию которого я рассматривал уже некоторое время. А тут ещё, всего несколько дней назад, агент доложил, что Десятый Босс Вонголы отправился по делам сюда, в Штаты. Причём один. Без охраны и сопровождения. Начальство посчитало, что это шанс поймать его, или уничтожить на своей территории. И вот я уже несколько дней пытался понять: зачем он здесь, почему один, куда мог отправиться, и… не могла ли это быть ложная информация? Агента могли вычислить после провала операции с перстнем. Глупо было недооценивать парня, который за считаные месяцы почти полностью подчинил себе такую организацию как Вонгола. От меня ждали результата, иначе понижение в должности и служебное расследование. Ведь мои операции в последнее время по большей части были провальными. Но я боялся, что и это задание провалю. В конце концов, мало ли зачем мог прилететь в Штаты Дон Вонгола. Налаживать контакты с местной преступностью? Пытаться создать свою базу? А может просто за фирменной футболкой с автографом какой-нибудь голливудской звезды? Моё начальство глупое, если думало, что я смогу вычислить маршруты его поездок, или что сам Десятый настолько глуп, что летел прямо в Штаты. Наверняка он полетел в соседнюю страну. Вероятнее, что в Мексику. Хотя на всякий случай мы разослали фотографию этого Леонардо во все аэропорты Штатов, и Канады, а так же во все пограничные пункты, с пометкой «особо опасен». Однако за почти неделю – результатов это не дало. Конечно, не факт, что Десятый решил ехать через границу. Мог и пешком пройти, и замаскироваться. Кто его знал, что у него в голове?! В общем, сутки назад было решено отправить фотографию ещё и во все полицейские участки, а так же государственные учреждения. Пока результатов не было. И честно говоря, я надеялся, что их и не будет. Вот понизят меня – уволюсь, и заживу спокойной, не нервной жизнью с Рейчел и детьми. Эта работа… да вся работа спецслужб предназначена для служения интересам нашего правительства, а не простых людей. Но ведь для этого я и пошёл работать сюда сразу после того, как с наивысшими отметками закончил университет, и меня пригласили. Я хотел уйти и раньше, но… слишком много тайн хранил. Меня либо не отпустили бы, либо следили бы за мной, а в худшем случае – устранили вместе с семьёй. И чем мы были лучше мафии? Тоже лгали, убивали, грабили, подчиняли…. Мои сотрудники радовались этому, не замечали, или слепо верили тому, что им говорили, точно так же как домохозяйки верили тому, что говорили им политики по телевидению. Это угнетало. Я изо дня в день вставал и собирался на работу как робот, по привычке заставляя себя идти в ставшее ненавистным за годы службы здание. Рейчел видела это, и не раз уговаривала бросить работу, но она не понимала, чем это могло для нас обернуться. Я отказывался, а потому она молча помогала, чем могла, поддерживая и ожидая. Однажды она сказала, что рано или поздно я смогу почувствовать дуновение ветра свободы, и просила не упустить его. Странные слова…. Кажется, она перечитала романов, но это отчего-то давало мне надежду. Я вздохнул, встал из-за стола, планируя размять ноги, и затёкшие мышцы спины, как у меня на экране высветилось сообщение от заместителя. Я недолго думая открыл его. Это оказалось видео с одной из камер в нашем регистрационном зале. - Думаю, что да. – Усмехнулся молодой парень с до боли знакомыми мне чертами лица. Он разговаривал с администратором. - Моё имя Леонардо Виола. Я Десятый Босс сильнейшей в мире итальянской мафиозной семьи Вонголы. И я пришёл, чтобы сдаться. – Я поперхнулся воздухом, и снова сел за рабочий стол, внимательно вглядываясь в черты лица, чтобы не ошибиться. - Вы шутите?! – Удивилась Миа, администратор. - У вас же наверняка заведено на меня дело. Проверьте. – Склонил голову к плечу причина моей головной боли. Я несколько раз глубоко вдохнул, и, схватив рацию, по предоставленному мне праву ввёл чрезвычайную ситуацию в здании, передав приказы о перекрытии выходов, защите посетителей, и окружению особо опасного объекта. Завыла сигнализация, заблокировались пуленепробиваемые двери, опустились решётки на дверях и окнах первого этажа. Десятого, или человека называющего себя им, быстро стали окружать, обезопасив посетителей. Уже через три минуты он был полностью окружён специальным подразделением, работающим как раз с особо опасными преступниками. А Дон Вонгола, казалось, и не обратил на это внимания. Он смотрел прямо в камеру с усмешкой на губах так, что мне казалось, будто он видит меня в ней. - Оу. Оперативно, хвалю. – Словно опомнившись, обернулся он на вооружённых людей с автоматами, держащими его «на мушке». - Но мои люди действовали бы быстрее. За то время, что вы собирались, я мог уже несколько десятков раз отсюда смыться. Лестно так же, что вы не стали меня недооценивать. – Прищурился он. – Однако всё это ни к чему. Я же пришёл сдаваться. Осталось только выяснить, есть ли среди вас хоть один смельчак, который решится подойти ко мне, чтобы одеть наручники. – Десятый выставил вперёд руки, и приглашающе улыбнулся. И по этой улыбке я понял, что начинаются проблемы. Хотел найти молодого Босса Вонголы? Получай!!! Теперь или пан, или пропал. Спецподразделением я не командовал. Единственная команда, которую я им отдал: взять живым. Они и попытались это сделать, действуя, как предписано: отвлекли внимание объекта, и попытались взять электрошоком. Десятый повёлся на провокацию, и отвлёкся на падение стола. Спецы сработали мгновенно: сразу два электрошока направили в основание шеи Дона Вонголы. Обрадовался командир спецподразделения, но… ничего не произошло. Объект даже не дёрнулся. Ни один мускул не дрогнул. Он только склонил голову на бок, и слегка развернулся, чтобы видеть наших бравых служащих, которые судорожно продолжали пытаться дать разряд по Дону Вонголе. Но видимо электрошоки у них были сломаны. - А вот и первые самоубийцы. – Флегматично прокомментировал Десятый. – Уважаемые, ваши приборы прекрасно работают. Но уверяю вас, я испытываю ощущения не сильнее, чем от укуса комара. – Члены особого подразделения удивились так, что потеряли всякую опаску, и видимо по глупости решили проверить электрошоки друг на друге, естественно, тут же рухнув на пол, как подкошенные. – Идиоты. – Фыркнул Вонгола. – Господа, это бесполезно и бессмысленно. Говорю же: я пришёл сдаваться. Давайте вы мне просто оденете на руки наручники и всё. Сопротивляться не буду…. Правда, если вы не коснётесь меня. Касаться меня без разрешения – карается тяжёлыми травмами и даже смертной казнью. Так что осторожнее. Я возмутился его наглостью: сдаваться пришёл, и ещё и права качает! Но начальнику спецподразделения всё-таки команду подал. Пусть попробуют. В конце концов, и проблем меньше будет. Соответствующий приказ был отдан, и по направлению к Дону Вонголе вышли двое бойцов. Один из них нёс на виду наручники, а второй прикрывал его автоматом. Остальные бойцы тоже были готовы в любую секунду открыть автоматную очередь. Нервы у всех, включая меня, были напряжены до предела. Никто не знал, чего ждать от этого человека. А бойцы меж тем подошли к Десятому. Тот осмотрел их подозрительным взглядом с ног до головы, и послушно развернулся спиной к ним, скрещивая руки за спиной. Боец с наручниками дрожащими руками защелкнул их на руках Десятого, но видимо нечаянно от напряжения всё-таки задел… или не воспринял предупреждение всерьёз. Впрочем, никто не ожидал, что на вид хоть и подкаченный, но достаточно стройный и миниатюрный парень, гневно зашипит, резко развернётся, невероятным, йоговским движением вывернет свои руки перед собой, чуть не выворачивая себе плечевые суставы, схватит руки бойца, коснувшегося его в стальной захват, и, произнеся ледяным, пробирающим до костей тоном: - Я ведь предупреждал, что касаться Поющего Койота без его соизволения - категорически воспрещено! – Он сделал резкое движение, и сломал бедняге запястье только за то, что у того сдали нервы. О том, что этот человек даже более чем просто особо опасен, предупреждены были все. Боец заорал от боли, падая на пол. Вот падла! В следующую секунду произошло сразу несколько событий. Боец, что прикрывал своего, теперь уже покалеченного товарища, резко шарахнулся в сторону от объекта, и несколько его товарищей открыли огонь по Дону Вонголы без приказа. Нервы видимо сдали, и я их понимал. У самого от напряжения дрожали руки. А Десятый схватил убегающего бойца за шкирку, подтащил его к себе, и защитился от огня, спрятавшись за ним. - Какие нервные у вас люди. – Покачал головой Дон Вонгола, отпуская на пол члена спецподразделения, который то ли без сознания был, то ли уже мёртв, когда бойцы перестали палить. Я приказал вызвать реанимацию… – А мои будут ждать приказа до последней доли секунды жизни. Но я ещё раз спрошу: к чему такие сложности? Мы же с вами цивилизованные люди. Вы мне скажите, куда нужно идти – я сам дойду, без понуканий. Просто вооружённого конвоя будет достаточно. - Ты покалечил четверых наших парней, и называешь себя цивилизованным?! – Возмутился командир спецподразделения. - Не приписывайте мне лишних жертв. Я же не заставлял ваших людей парализовывать друг друга электрошоком. Я даже говорил, что приборы работают прекрасно, разве нет? – Прищурился Десятый Вонгола со смешком. – Идиоты, что с них взять?! И вы мысленно со мной согласны. – И правда, глупо было это ему приписывать. - Что же до всего остального…. Да, возможно, я чудовище. Но не варвар, господа. Подумайте сами: какой смысл мне сопротивляться, если я САМ пришёл, чтобы сдаться? Смысла нет, вам так не кажется? На мой взгляд, желание защитить себя от пуль – естественное желание любого нормального человека. Другой защиты, за исключением вашего товарища – я не видел, и сработал на инстинктах. – Складно говорил, степенно, спокойно, но ненависть от этого к нему за соотечественника не проходила. Скорее наоборот. - Вашего другого товарища я тоже предупреждал, чтобы не касался меня. Что поделать, если я не терплю чужих прикосновений. Право прикасаться ко мне - нужно заслужить. – Дон Вонгола снова выгнулся так, что руки, закованные в наручники, снова оказались у него за спиной, гордо вскинул голову, и, расправив плечи, насмешливо продолжил: - Персона я важная. Не какой-то там оборванец с улицы, который научился воровать и угрожать, нашёл себе подельников и назвался боссом американской мафиозной семьи. Мой далёкий предок был основателем, и первым королём мафии. Моему роду уже четыреста с лишним лет, и все эти годы мои предки правили сильнейшей мафиозной семьёй в мире. Кто вы такие, чтобы прикасаться к Десятому королю мафии? – Всё так же насмешливо, с долей презрения в голосе, поинтересовался он. Жутко захотелось съездить ему по физиономии. Я закрыл окно с видео, вышел из кабинета, собрав уже своих подчинённых, и мы спустились в холл здания. Двери лифта как будто специально открывались медленно, чтобы я мог встретиться с ледяными, чуть заинтересованными происходящим, и мною лично, карими глазами. Стоило на долю секунды встретиться с этим человеком-загадкой взглядом, чтобы мои поджилки начали трястись, и откуда-то начали накатывать волны паники. «Опасность. Опасность» - твердили они. Этот человек был хищником. Очень опасным хищником. Воином, прошедшим через сотни сражений, из которых выходил победителем. А если бы просто встретил его на улице – принял бы за какого-нибудь сына богатых родителей, или молодого, но уже популярного киноактёра. Не хватало в нём чего-то того, что я всегда находил в мафиози. Те, были действительно нижними слоями общества, даже если имели кучу денег, хорошо одевались и мнили себя политиками. Всё равно, не смотря на всю мишуру, оставались бандитами. Дон Вонгола же, мог быть кем угодно, но бандитом не был точно. Это было видно с первого взгляда. В чём разница? Точно на этот вопрос я не мог ответить даже себе. У всех у них были какие-то свои законы, понятия о чести. Но, кажется, у них не было понятий о морали и о… гордости. Кто-то мог возразить мне, что, мол, своя гордость есть у всех, просто она разная. Но я бы поспорил. Гордость это не то, что не совершить какой-нибудь низменный поступок, потому что просто не можешь сделать этого из-за моральных убеждений и слабостей. Гордость – это когда ты можешь это сделать, наплевав на все морали, но никогда не сделаешь, потому что не захочешь опускаться так низко. И Дон Вонгола был как раз из таких людей. Мне докладывали, что он не брезговал убивать и женщин, и детей, и стариков, и виновных, и невиновных. Убивать лично не брезговал. Но на это у него всегда были причины. Многие рядовые мафиози, болтая в пабах, восхищались им потому, что «Поющий Койот никогда не убьёт ради собственного желания, или удовольствия, просто потому, что кто-то его разозлил или оскорбил. А работа, должна оставаться работой». Если это правда… то он действительно отличается от остальных Боссов мафиозных семей. - Что ты здесь забыл? Почему решил сдаться? – Спросил я, когда подошёл к «окну» в окружении. - Джеймс Бор, я полагаю?! – Склонил голову к плечу Десятый. – Начальник департамента американских разведывательных спецслужб США по борьбе с иностранной мафией? - Знаешь меня? – Удивился я. - Знаете! На «вы», будь любезен. – Скривился он, а после ухмыльнулся: - И не стоит недооценивать мою разведку. – Я почувствовал, что похолодел от посетившей мою голову мысли: мы так носились с агентами, внедрёнными в Вонголу, но ни разу не задумались о том, что у нас могут быть его агенты. С трудом сдержал порыв посмотреть на своих подчинённых. Интересоваться причинами внезапного «визита» Дона расхотелось, даже ради безопасности наших людей. В конце концов, он убивал сотнями, грабил тысячи, и даже десятки тысяч, и противостоял интересам моей страны. Он ДОЛЖЕН был за это ответить! - Ты проследуешь со мной под конвоем в комнату допросов. И чтобы без фокусов! Иначе они, - Я показал на спецподразделение. – Откроют огонь на поражение. – Приказным тоном потребовал я. - Вы! – Поправил Дон, а затем фыркнул: - Пф! Как будто двадцать шесть автоматов смогут засадить в меня хоть один патрон. Для этого вам понадобиться как минимум сто двадцать шесть автоматов. А чтобы серьёзно меня задеть, или даже убить – раза в три больше. Но я, разумеется, буду паинькой. Так куда мне идти? – Снова усмехнулся он. Я раздал приказания, и вскоре мы – Десятый, я, мой секретарь и заместитель, и десять членов спецподразделения с послужными списками подлиннее, окружили Десятого и повели в назначенное место. По дороге к камере Дон Вонгола и правда не дёргался, но всё время отпускал ехидные и обидные подколки в сторону моих подчинённых и конвоя. Например, мой зам Шон Брустин был панком, и всегда брил половину головы, тогда как на второй половине волосы наоборот отращивал. Объект прокомментировал это так: - Шон, а это у вас мода такая в Штатах, или плешь? А может вам кто-то регулярно выдёргивает волосы?! Бедняга. Мне так жаль. – Он даже скупую мужскую слезу пустил, вновь вывернув руки, чем заставляя всех напрячься, и, наигранно шмыгнув носом, утёр слезу, тут же возвращая руки за спину. Брустин скрипнул зубами, и процедил: - Это мода! И мне жаль вас консервативных итальянцев, которые ничего в этом не смыслят! - Фу, какие громкие обвинения! К вашему сведению, для того, чтобы оставаться панком, вовсе не нужно наряжаться как пидор. – Он знал о нас даже такие подробности, как принадлежность к субкультурам?! Это пугало! - У меня приятель и подчинённый в одном лице – чистый гей. У него тоже часть головы наголо брита, вторая часть стрижена коротко, и крашена в ярко красный цвет, и ирокез ярко зелёный, длинный и с чёлочкой на бок. Он тоже панк слушает. И, быть может, я и моя разведка ошиблись и у вас тоже не порядок с ориентацией, м? - Снова поддел Десятый. Я проклинал тот факт, что путь к камере для допросов, которая была достаточно хорошо оборудована для того, чтобы держать в ней преступников такого уровня, находилась далеко, и приходилось добираться до неё через всё здание. С одной стороны это было понятно: такой путь помогал задержать беглецов, и спасителей, которые в истории случались. А с другой… терпеть подобное – тоже не было никаких сил. - Я не пидорас! – Снова процедил Шон. – Но и они имеют право на своё существование. Ты смеёшься над сексуальными меньшинствами?! - Ах, да! Я и забыл, что у вас крошить батон на сексуальные меньшинства – то же самое, что называть негра негром. – Он снова вывернул руки, и деланно прижал ладонь ко рту, сделав смущённый вид: - Ой, то есть я хотел сказать… афроамериканцем. Что же до сексуальных меньшинств – сложный вопрос. Я бисексуален. Но искренне верю в то, что мужчину должны привлекать женщины, а женщин, соответственно, мужчины. Иначе и те и другие теряют своё название. Это как…. Без тьмы, мы не знали бы, что такое свет, и наоборот. – Десятый хихикнул. Мы как раз остановились возле дверей лифта, доступ к которым был не у всех. Пока я пытался получить этот самый доступ с помощью электронной карты, Дон положил локоть на плечо к одному из военных, и мурлыкнул: - Кстати, об ориентации. Ты привлекательный, и как раз в моём вкусе. Я бы с удовольствием развлёкся с тобой. – Он томно закусил губу, взглянул из-под полуприкрытых, обрамлённых пушистыми ресницами, глаз, и с придыхание продолжил: - У меня прекрасное тело. Бархатистая кожа, соблазнительные изгибы, лёгкий рельеф мышц, лучше, чем у голливудских звёзд. И оно всё целиком покрыто шрамами, которые не уродуют, а подчёркивают мужественность. К ним так и тянет прикоснуться. Я очень гибок и пластичен, далеко не любая танцовщица может двигаться так же. А ещё я очень чувствителен: если захочу, заведусь с первого прикосновения. Мм, а уж удовольствие я способен доставлять запредельное. Хочешь… меня?! – Медленно моргнул он, томным взглядом смотря прямо в глаза своей жертве из-под полуопущенных ресниц. А боец, вместо того, чтобы оттолкнуть наглеца – зарумянился, и смутился. Вонгола ласково улыбнулся, и что-то прошептал конвоиру на ухо. Тот залился краской ещё сильнее. Дон Вонгола на несколько секунд сделал вид, что хочет поцеловать свою жертву, а потом вдруг резко открылись двери лифта, и Дон отстранился. Я облегчённо выдохнул. Объект же, уже с нормальной насмешкой осмотрел бойца с ног до головы, и ехидно произнёс: - Какой чувствительный, завёлся только от одного моего голоса! – Я посочувствовал бедняге, который стал уже свекольного цвета, чем и раскрыл себя. Его товарищи смотрели на него с удивлением, и с опаской на Вонголу. Зашли в лифт, и я снова проклял тех, кто проектировал это здание, или его обслуживание. Этим лифтом я пользовался только второй раз в жизни, и второй раз он еле тащился на нужный этаж. Нам предстояло выдержать присутствие рядом с этим человеком ещё минут десять, пока мы не доведём его до камеры. Впрочем, это было лучше, чем сочинять доклад для начальства. Ехали. Ехали. Ехали. Время тянулось медленно, потому что Дон Вонгола пригвоздил взглядом свою жертву к стене лифта, и не отпускал. Я не понимал, что творилось, но конвоир дёргался, извивался, задыхался, делал недвусмысленные движения бёдрами, разводил колени, а потом резко сводил их. Сквозь сбитое дыхание то и дело вырывались стоны, хрипы и скулёж. А боец так и не отрывал взгляда от глаз Вонголы. - Я просил без фокусов! - Не выдержал я. - О чём ты? – Не отвлекаясь от бойца, незаинтересованно произнёс Десятый. – Какие фокусы? Я же просто смотрю! Не виноват же я в том, что вашего сотрудника так возбуждает мой взгляд. – Я выругался, и встал между конвоиром, и Доном. В этот момент, за моей спиной раздался гортанный стон, у бойца закатились глаза, и он сполз по стенке лифта на пол. Я видел это в зеркальной стене за спиной Объекта. Но стоило мне перевести взгляд на него самого, заглянуть в глаза, как я сам гулко сглотнул, и зажмурился от той похоти, что завораживающей и возбуждающей пеленой застилала их. Правда в следующий момент Дон моргнул, и его взгляд стал снова обжигающе ледяным и цепким. А ухмылка превратилась в оскал…. Я обернулся и подошёл к члену спецподразделения, наклонился, дотянулся пальцами до сонной артерии и нащупал буквально бешеный пульс. - Что ты с ним сделал? – Резко спросил я. - Не ты, а вы. Сколько можно повторять?! – Раздражённо ответили мне. – И сделал не я, а оглушающий оргазм, равных которому он ещё никогда не испытывал, и вряд ли испытает. Бедняга, ему теперь придётся сильно стараться, чтобы удовлетворять себя. – Конвоиры были белыми, как мел, и с нескрываемым страхом смотрели на Дона. Я их понимал. Далее до камеры мы, не смотря на мои опасения, добрались без инцидентов. Я искренне надеялся, что двойное пуленепробиваемое стекло и бронированные стены и дверь смогут задержать Объект в камере, пока я докладывал о произошедшем начальству. Они были невероятно удивлены моему докладу, и целую ночь решали, что с этим делать, не пожалев личного времени. И меня всю ночь продержали. В конце концов, было решено получить от Вонголы как можно больше информации, интересующей наши спецслужбы, а потом отдать его под суд, и вероятнее всего по-тихому казнить, чтобы не приобрести себе в качестве врагов всё итальянское подполье. Так что Дону первым делом вкололи раствор, который блокировал их мистическую силу, пламя, а потом отвели в специальные помещения для медицинского осмотра. Он совсем не сопротивлялся, только продолжал доводить до нервной икоты всех, кто попадался ему на глаза. Особенно нервничали в отделе медицинских исследований. Слухи о том, что случилось в холле, уже успели расползтись по зданию, и теперь к Десятому просто банально боялись прикасаться. Однако медицинскому отделению это было необходимо. Несмотря на все страхи, объект всё же позволил взять у себя различные анализы, как позволил, и касаться себя. Своей вынужденной наготы он совершенно не стеснялся, не пытаясь прикрыться, или сделать ещё что-либо подобное. И, должен признать, что он не лгал, когда хвастался бойцу своим прекрасным телом. Большинство из тех, кто видел объекта нагим через камеры слежения, или, находились с ним в одном помещении – либо слюни на него пускали, либо тихо завидовали. Особенно тяжело было женщинам, бисексуалам или гомосексуалистам. В процессе, пока исследователи собирали медицинские данные о Десятом, он успел одними лишь голосом, взглядом и сексуальными позами, в которые садился, стоило ему только заметить пристальный взгляд – довести до оргазма семерых человек! Впрочем, лишнего он тоже себе ни разу не позволил, как не позволил и тем, кто привык превышать полномочия. Один из начальства польстился на красавчика-заключённого, и видимо плохо расслышав, и не читав доклады, решил, что может позволить себе распустить руки. Это, вообще-то, не было редкостью, особенно в случае политзаключённых, и террористов, которым гарантирована была смертная казнь или пожизненное, без права на помилование. Знали об этом все, но смотрели сквозь пальцы. Просто тех, кто был замечен за подобным, ставили на учёт в особую папку. Они об этом учёте знали, потому и предпочитали действовать тихо. Но это был другой случай. Слишком уж вызывающим было поведение объекта. Можно было не сомневаться, что уж на этот-то случай и вовсе не обратят внимания. Лишь позлорадствуют Вонголе, в ответ на все покалеченные или прерванные им жизни наших сослуживцев. Наверное, у многих, кто над ним работал, возникало желание пристрелить его по-тихому…. Так что…. Меня лишь удивляла смелость одного из высшего руководства…. Хотя, Вонгола-то был по-прежнему закован в наручники и лишён пламени, да и усиленная охрана была всюду, вот он и решил, что ему ничего не угрожает…. За что и поплатился. Очень жестоко. Сначала объект пропустил начальника департамента по борьбе с наркотиками в своё личное пространство, но стоило тому коснуться его…. Никто ничего не успел сделать, как Дон Вонгола пригвоздил своего обидчика к стене… ножками от стула, на котором до этого сидел. А потом он методично ломал ему конечности. Начальник орал от боли. Несколько бойцов открыли огонь на поражение с двух метров, и были так же убиты на месте. Один пал с проломленным черепом, всё тем же стулом, а второму Вонгола сломал шею ногой. Их товарищи боялись подходить к Вонголе и останавливать это. Их всех ждало судебное разбирательство, но…. По крайней мере, они были живы, в отличие от посягнувшего на честь объекта. У него сердце не выдержало. Он скончался от болевого шока. А Вонгола невозмутимо вернулся на прежнее место, усевшись на стул, ножки которого были в крови. Затем, как ни в чём не бывало, объект закинул ногу на ногу и принялся слизывать с рук кровь, как кот, который тщательно вылизывал лапы и мордочку, вымазанные в сметане. Со вкусом и жадным причмокиванием…. При этом он насмешливо смотрел на окружающих, будто новую жертву выбирал…. От этого зрелища, мягко говоря, бросало в дрожь. Так что не удивительно, что к объекту теперь боялись приближаться вообще все. Даже охрана с заряженными автоматами воспринимали приказ контролировать объекта, как повинность, и шли к его камере, будто на эшафот. Я же, вместе с аналитическим отделом смотрели запись с камер видео наблюдений в замедленной съёмке. Отвратительное, тошнотворное зрелище, и одновременно с этим, чем-то… прекрасное. Никто не хотел видеть эти ужасы, но приказ начальства и долг перед родиной делали своё дело. Так что я и аналитики, наблюдали за отточенными движениями объекта, когда он уворачивался от автоматной очереди. Гибкость и пластика этого тела – действительно поражали. Тридцать семь патронов в упор, и он ото всех увернулся без единой царапины! Это не человек, а боевая машина. Идеальная машина для убийств. Ему не нужно было оружие, его тело и было им. А спецподразделения моих соотечественников годами пытались создать подобное по заказу правительства. Смотреть на это без восхищения и зависти было невозможно. А ещё без похотливых мыслей. Уж даже я, конченый натурал, и то проникся. От этого становилось мерзко. После того, как все необходимые для исследования данные и анализы были получены, мы приступили к допросу. При первой попытке вызнать интересующую нас информацию присутствовало начальство. Не побоялись…. Однако стоило моим людям начать вести допрос, как мы поняли, что на блюдечке с голубой каёмочкой мы ответов не получим. Первые несколько часов «допроса» объект упорно отмалчивался, лишь ехидно и насмешливо улыбаясь, чем раздражал всех. Мы с начальством сидели и смотрели на проведение допроса сквозь пуленепробиваемое стекло, и объект не должен был нас видеть. Но когда моё начальство стало раздражаться и сетовать на то, что мои люди неправильно работают – Дон Вонгола посмотрел сквозь стекло прямо на них, как будто видел, и произнёс: - Вам придётся меня разговорить, чтобы попытаться получить ответы на свои вопросы. Но это будет очень и очень нелегко. Вам придётся в своих методах превзойти европейское подполье, иначе вы останетесь ни с чем. – Так мне дали добро на официально запрещённые методы, и приказали, чтобы на всех допросах я присутствовал лично. В дальнейшем я и правда, присутствовал на допросах Дона Вонголы, и лично задавал вопросы. Мы пробовали различные методы… пыток. Был у нас небольшой отряд людей, которых мы называли палачами, ведь на пытках они и специализировались. Их считали бесстрашными и беспринципными. Однако стоило им только попасть под взгляд объекта, и услышать ледяное: - Моё лицо очень дорого стоит. Так что если хоть один из вас попытается оставить на моём прекрасном личике хоть один след – я вас убью. – Палачи сглотнули, и лицо тронуть так и не посмели. И что мы только с ним не делали: избивали, вставляли иголки под ногти, ударяли усиленным электрошоком, кололи специальные химические смеси, приносящие организму, на мой взгляд, адские боли – а он улыбался, или смеялся, говоря, что ему щекотно. Повреждать кожный покров - было запрещено, чтобы не возникало слишком больших проблем с законами. Предосторожность такая. Но все остальные способы не действовали. Мы даже заставляли его глотать литры воды, силой вливая, так, что объект чуть ли не давился, но и это никак не помогло. Силой проглоченная вода просилась назад, и в качестве рвоты была выплюнута на палачей…. Объект смеялся. Можно было бы всё это принять за выдержку, вот только…. Ни единого намёка на неприятие ощущений мы не заметили. Это действительно поражало. На моей памяти ещё ни один человек не переносил наши методы допроса ТАК. Были те, кто кололись сразу, и таких было большинство. Чуть меньшее количество людей приходилось помучить, прежде чем они начинали говорить. Были и те, кого дознаватели так и не смогли расколоть. Единицы, и все они переносили пытки молча, лишь стискивая зубы и сжимая кулаки. Выражения боли и судорог, открыто читались по лицу допрашиваемых. Дон Вонгола же был полностью расслаблен. Складывалось ощущение, что с ним такое проделывали далеко не впервые. Он переносил всё с таким выражением лица, как будто пил чай с друзьями. А иногда у меня возникало чувство, что происходящим он попросту наслаждался. Иногда он блаженно закатывал глаза, и чуть ли не постанывал от… удовольствия?! Всё это действительно заставляло его как минимум уважать. А потом, он как-то резко изменил своё поведение. После очередной попытки разговорить Дона Вонголу, он резко посерьёзнел и произнёс: - Вы и правда, считаете, что эти способы способны повлиять на меня? Считаете, что вся ваша химия, и силовые методы – это больно? Очень глупо. – Я на всякий случай отошёл подальше и не зря. – Я покажу вам более простые, но болезненные методы пыток. Вот, например… - Дон Вонгола разорвал наручники, которыми был прикован к специальному столу, и встал на ноги так, как будто его не пытали несколько суток подряд, и резко схватил в захват одного из палачей, развернув его к себе спиной, и ударив несколько раз пальцами куда-то в район под лопатками. Палач завопил от боли, а когда Дон его выпустил – он не мог распрямиться, и даже просто пошевелиться, и всё время кричал. Объект абсолютно спокойным лекторским тоном пояснил: - Защемление мышцы. Теперь ни туда, ни сюда без боли не сдвинуться. – Усмехнулся ублюдок. Он дёрнулся в сторону ещё раз, снова двумя пальцами ударив другого палача, теперь уже в районе шеи. Этот тоже заорал от боли, но судя по почти визгу, гораздо более сильной. – А это, защемлённый нерв. Поверьте, с этим практически ничего не сравнится. – Он снова ударил этих двоих палачей в одни ему известные точки, и те рухнули на пол, теряя сознание, или жизнь. Я не знал. Оставшиеся, неуверенно жались к стенам, но ему было мало. Он не уловимым глазу движением оказался ещё возле двоих палачей, и снова ударил их пальцами по шее. Голова одного из них тут же начала синеть, а второй как от удушья судорожно пытался глотнуть воздуха. Они оба упали на колени. – У одного перекрыт доступ крови в мозг, у другого кислород. Обоим осталось жить столько, сколько мозг может выдержать без кислорода, и с перенасыщением отработанной крови. То есть максимум пять минут. Этого времени как раз хватает на то, чтобы человек осознал то, как близко он находится к смерти, и то, как сильно на самом деле любит жизнь. И ведь даже сознание-то потерять не могут, а потому, будучи сломленными, они уже готовы на всё, лишь бы им сохранили жизнь, или убили более гуманно. Это ужасно. – Скривился объект, пока я с нескрываемым ужасом смотрел на него. Он, однако, подождал ещё некоторое время, и снова ударил мужикам по шеям, то ли спасая, то ли убивая. – А вообще, ломать лучше всего морально, а не физически. Ваши заключённые скажут вам всё, что вы захотите услышать, стоит вам только начать пытать дорогих им людей прямо у них на глазах. Или, если близких у них нет, найти что-то ценное для них. Слабости есть у каждого… - Ты чудовище. – Просипел я, холодея от ужаса. Объект расхохотался как-то по безумному: - А ты на себя-то в зеркало давно смотрел? Причинять человеку боль можно по-разному и с разной эффективностью, но это не меняет факта боли. Вот, например, ты стоял, смотрел как меня, с позволения сказать, пытают. Кто-то скажет, что это на благо неизвестных целей. Для государства там, или правопорядка. А кто-то назовёт вас чудовищем, потому что чтобы защитить мир от меня – достаточно меня убить, или отправить в тюрьму, из которой я не смогу выбраться. А пытки – это не гуманно. Всё в этом мире относительно. Для вас и ваших сограждан чудовище я, а для моих подчинённых и детей – чудовище вы. Да и невинностью вас тоже не назовёшь, не правда ли?! – Лукаво усмехнулся Дон. К собственному несчастью, я находил справедливость в его словах. Да, у каждого своя правда, и своя справедливость. А я не имел права судить его, когда и сам не столь далёк. После этого инцидента моё начальство окончательно поняло, что пытать Объект бесполезно. Пока они в очередной раз решали, что делать, мне было велено продолжать допрос...