***
Дима пришёл ко второй паре, к первой не проснулся. Сидел за партой, подперев рукой подбородок и водил рассеянным взглядом по кабинету под монотонный голос преподавателя. Надо же, всё выглядит так же, как и вчера. Ничего не изменилось. А он будто год здесь не был. О чём он думал, когда вчера здесь сидел? О ерунде какой-то, даже и не вспомнишь. Или это было в понедельник. В любом случае, это было до события. Именно так. То, что он увидел вчера — это было событие. Явление. Не хотелось никому об этом рассказывать, ни с кем этим делиться. Будто Андрей допустил его в свою жизнь, показал себя только Диме. Тот, второй, почти не вспоминался. Только бледное лицо Андрея, его прозрачные глаза, искрящиеся, как те снежинки, на которые он смотрел, пока разрешал себя мять и прижимать. Сколько ему лет? За тридцать — это точно. Интересно, он родился таким? Зажужжал телефон, входящая СМС, «от: Андрей Игоревич». Дима смотрел на буквы на дисплее, у него проскочила мысль, что секунду назад Андрей тоже думал о нём. СМС, как всегда, коротко и по делу. «Позвони. Не срочно». Днём никаких звонков, всегда СМС, потому что знал, что у студента лекции. Появилось неясное возбуждение, как перед школьной вечеринкой, когда родители уехали на дачу. Вряд ли Андрей видел его вчера, скорей всего, что-то про апрельские сборы. Может, попроситься выйти и позвонить сейчас? Со второго этажа — там всегда половина кабинетов пустая. Отпросился, вышел, поднялся на второй этаж, сел на подоконник в пустом коридоре. Вдох-выдох. Набрал номер, после трёх гудков голос Андрея со шквалом таких знакомых звуков бассейна. Судя по голосам и визгам, совсем школота. - Да, Дим, привет, — спокойный, взрослый. Холодный. - Андрей… Игоревич, — чёрт, какая пауза идиотская получилась, вроде как он его по имени назвать хотел. — Здравствуйте! - Слушай, по датам апрельские сборы получаются 26-го. Ты сможешь? - Да, без проблем, — выпалил так, будто он теперь всегда сможет, когда ни позови. - Ага. Ладно, до пятницы, — на заднем фоне свисток, крик другого тренера, женщины. Совместные занятия, наверное. - Андрей Игоревич! — блин, заорал, как под дулом пистолета. - Чего? - А… Алексей Антонович сегодня работает? Я с глазами… хотел… там… — и совсем что-то нечленораздельное, сходящее на нет. - Да, но он до двух сегодня. А что, хуже? — голос равнодушный, совсем не взволнованный. - Да, я как раз мимо поеду, зайду, — и самый главный вопрос. — А вы до скольких? - Я до вечера. Ну, давай, — разъединился. Ну да, у него там группа малолетних идиотов плещется. «Я только посмотрю на него», — подумал Дима, — «Только посмотрю». Он не мог сейчас чётко сформулировать, зачем ему смотреть на Андрея. Они уже четыре года друг на друга смотрят, и чего? Забавно, что почти всё это время Дима обычно в одних плавках. Кстати, а ведь Андрей никогда не выказывал заинтересованности по отношению к кому-нибудь из их ребят. А вдруг… У Димы похолодело в животе от дикой мысли. Вдруг у Андрея роман с кем-нибудь из пловцов? Блядь! Теперь будет об этом думать и смотреть на всех, как параноик. Хотя, Андрей всегда такой равнодушный ко всем… Ну и что? Это не мешало ему крутить роман с этим здоровым мужиком в чёрном пальто. Может, он высоких любит? А ведь Дима вроде чуть пониже Андрея. Шире в плечах и вообще крупнее, но пониже. Так, эти мысли уже совсем никуда не годятся. Дима всегда жил в ладу с собой. Никакого истеричного самоанализа или нервных метаний. Безосновательные душевные переживания никогда не владели им, потому он старался держаться подальше от «чувствительных и ранимых» людей, считая их неврастениками или симулянтами. Он откровенно мог признаться себе в своих слабостях, в своих симпатиях и желаниях. Но у всего должен быть свой предел, в конце концов. Размышлять о физической совместимости с тренером — это как-то чересчур. Да и о чём здесь думать? Ему и смотреть-то было почти невыносимо, а уж поучаствовать… Да, думать здесь не о чем. Дима кивнул сам себе и пошёл на пару. Через несколько минут он уже знал, во сколько нужно выйти, чтобы успеть в бассейн до двух часов. Ведь глаза же надо показать, глаза — это вам не шутки! Влетая в раздевалку без пятнадцати два, Дима стащил ботинки сразу с носками и влез в шлёпки. С волнением прошёл по короткому предбаннику, воровато выглянул в крытое пространство бассейна. Такое количество воды, возбуждённые визги и смех детей всегда создавали ощущение отпуска. Андрей стоял рядом с бассейном, руки в брюки, поставив одну ногу на бортик, и наблюдал за брызгающейся братией. Спортивные лёгкие брюки из водоотталкивающей ткани висели на его узких бёдрах. Белая футболка со спортивной символикой, на шее — свисток на красном шнурке. Вообще, для спортсмена, тем более, для пловца, он довольно хрупкий. Есть такие фигуры — ни жиринки, вечные подростки. Светлые волосы небрежно зачёсаны назад, да и не зачёсаны, а так, убраны пальцами от лица. - Дим, ты? — Антоныч подкрался, как лис. — Чего в одежде? У вас сегодня разве есть занятия? - Здрасте, я глаза вам хотел показать… - Чьи? - Свои. Развернув пловца за плечи лицом к свету, Антоныч воззрился на Димины очи. - Да нормуль… А что, болят или что? — вот дотошный какой! - Ой, ну и отлично. Спасибодосвиданья, — протараторил пациент, отворачиваясь, и устремился к Андрею, прижимаясь к стенке, чтобы детвора не обдала его брызгами. Андрей Неволин возвышался на краю бассейна, с полуулыбкой глядя сверху вниз на девчонку лет двенадцати, висевшую на бортике рядом с ним, доставая его вопросами или жалобами. Дима притормозил. Тренер выслушал её, что-то ответил. Девчушка кивнула, оттолкнулась от бортика и уплыла. Почему-то стараясь двигаться тише, будто охотясь, Дима подошел к Андрею сзади. - Здрасте, Андрей Игоревич, — получилось как-то хрипло. Откашлялся. Неволин повернулся и равнодушно кивнул. - Ну, что у тебя, Кротов? Как глаза? — и снова отвернулся к воде, оглядывая детей. Идя на поводу у своего неуместного азарта, Дима приблизил к Андрею лицо, чувствуя, как адреналин ударил по венам. Тренер повернулся и едва заметно дёрнул головой назад, не ожидая увидеть Димино лицо так близко от своего. Но Дима, даром что Овен, вытянул шею ещё вперед и открыл глаза пошире, глядя Андрею в самую его холодную душу. Еще пара сантиметров — и они столкнутся носами. - Красные? — прошептал он. Мы не ходим с линейкой в кармане, но всегда чётко ощущаем, когда кто-то нарушает границу нашего личного пространства. Излишняя близость чужака или умышленное отдаление близкого человека никогда не остаются незамеченными. Дима уверенно пересёк положенную границу, это можно и нужно было рассматривать как агрессию. Он пёр как танк, заявляя о чём-то, чего пока не понимал сам. Они оба моментально ощутили это животное напряжение. Андрей пару секунд переводил непроницаемый взгляд от одного Диминого глаза к другому и сказал без всякого выражения: - Я не доктор, — и не двигается. Смотрит дальше. Игра в гляделки, значит. Чего Дима добивался — и сам не знал. Он просто почувствовал такой драйв, такой азарт охотника, что пошёл ва-банк. Нет, он бы не рискнул коснуться Андрея, не совсем же идиот. Но выразительно опустив затуманенный взгляд на губы Андрея и приоткрыв свой рот, Дима сделал совершенно однозначное заявление. Не меняясь в лице, Неволин перевёл взгляд на что-то за плечом Димы и громко крикнул, заставляя того испуганно дёрнуться: - Олеся… то есть… Оксана! Уйди с глубины, пожалуйста. Да, вон там плавай, где до дна достаёшь, — и почти без паузы уже Диме, отворачиваясь. — Иди домой, лечись. Глядя на прямую спину Андрея, до Димы начало доходить происшедшее. Что за херню он сейчас отколол? Андрей и его отправил домой. Ну, молоде-ец, Димон… Весь вечер и последующий день Кротов пребывал в состоянии между «Жизнь прекрасна!» и «Какой-то тотальный пиздец». Раз двести уже повспоминал, как Андрей взял его накануне за подбородок, как смотрел в глаза, близко-близко, как за волосы потрепал тогда, у Антоныча в кабинете, пока он сидел слепой как Эдип. Или Эзоп. Короче, какой-то древний грека. Про то, как Андрей вчера его «домой» послал, старался не вспоминать, а если-таки вспоминал, всегда морщился и начинал сокрушаться и злиться на свою топорность и безоглядность. При этом Дима ни разу сам себе так и не озвучил, а собственно, какова цель его поползновений? Он что, сможет влюбиться в мужика? Нет. А секс себе может представить? Боже, нет. Тогда зачем досылается до бедного Неволина? Узнал, что тот гей, и это пробудило в нём какой-то нездоровый интерес? Ох, о нездоровом интересе лучше вообще не думать. Но то, что теперь он весь такой возбуждённый рядом с Андреем — это факт. Его так и тянет выкинуть какой-нибудь фортель из разряда вчерашней попытки пристыковки, малоудачной, кстати. А ведь шутка шуткой, а за такие бирюзовые акции Андрей может его запросто перевести в группу к Сотникову, другому тренеру.***
В пятницу Дима шёл на плавание, как игрушка с разряжающейся батарейкой. То спешно и уверенно вышагивал, как конь Будённого, то вдруг притормаживал и еле плёлся. Солнце распихало грязно-белые облака и светило, анонсируя, что журчат ручьи, слепят лучи и дальше что-то касаемо пня, который берёзкой снова стать мечтает. Жизненно, злободневно. Как раз его случай — про пень. Придя в бассейн, Кротов переодевался, крутя головой как филин, отслеживая периметр раздевалки и прислушиваясь к голосам из зала. Признаков Андрея обнаружено не было. После душа они с ребятами шумно посигали в воду, разбирая себе дорожки. Наконец, из предбанника вышел Неволин. Дима оглядел его, словно огладил взглядом, остался доволен. Красавчик. Ясно, почему тот мужик по нему убивался. Только просрал он своё счастье. Андрей его домой послал, ха-ха. Как и Диму, впрочем… Мда… Андрей поговорил с ребятами, зацепившимися руками за бортик рядом с ним. Заглянул в раздевалку, убедился, что все в воде и громко сказал: - Сегодня по 50 метров гоняем. Давайте по трое, кто с кем хочет. Надо скорость набирать. Дима, очки надень. Кротов выпрыгнул из воды как цирковой дельфин. За секунды перемахнул через три дорожки, ободрав живот о разделители. Подплывая к бортику, где стоял Андрей, чуть ли не схватил того за лодыжки, подтянувшись на руках. Неволин стоял не двигаясь, глядя на Диму сверху вниз. - Андрей Игоревич, а вы мне не подадите очки? Вон они, — и указал вытянутой рукой на стул рядом с предбанником, на котором их действительно оставил, когда снимал шлёпки. Андрей шагнул к стулу, взял очки и, не глядя на забывчивого пловца, следя за ребятами на воде, протянул очки Диме. Ах, какие мы серьёзные тренеры, прямо бдим за пловцами, ни на секунду оторваться не можем. - Наденете? А то у меня руки скользкие, — ехидная улыбка так и норовила растянуть Димины губы. Он не специально оставил очки, но сейчас порадовался такой ситуации. Всё-таки, было в кайф лишний раз подёргать Андрея. Парадокс! Прищурив свои стеклянные глаза, тренер оглядел наглого юнца, но смирившись, присел на корточки, вытягивая вперед руки. Дима подтянулся выше, подставляя голову. На лице Кротова играла победная улыбка, а синие глаза так и искрились идиотской радостью. Растянув резинку очков, Неволин водрузил их Диме на голову, но заметив его ликующий взор, резко отпустил резинку, и она шлёпнула пловца по голове и лицу. - Ай! — Димино лицо вытянулось от удивления и обиды, но уловив еле заметное злорадство на лице Андрея, Кротов опять улыбнулся, умилившись такому гнусному коварству. Неволин выпрямился, отошёл и больше на него не смотрел вплоть до конца занятия. Впав в радость от этого маленького внимания с очками, Дима всю тренировку резвился как дурная выдра. Андрей будто не замечал безобразия и саботажа, отрабатывая с группой брасс и кроль. Под конец занятий Дима порядком утомился, а от равнодушия со стороны тренера даже прикис. Когда время тренировки подошло к концу, Неволин дождался, пока последний пловец вылезет из воды, и ушёл в дальний коридор, видимо, в свой кабинет. Резко испортившееся настроение настигло Кротова под горячим душем. Он вяло вытерся, оделся и всё никак не мог выйти из раздевалки, то прибираясь в шкафчике, то перерывая сумку, прикидывая, всё ли он взял, и не забыл ли ключи. Раз пять проверил телефон. Раздевалка опустела, Андрея не было ни видно, ни слышно. Пора было уходить. Он понуро поплёлся на выход. Ну что, ситуация усугубляется. Нравится он ему. Андрей ему нравится. Дико, необъяснимо, но совершенно очевидно. Тянет его к Андрею. И дело не в уважении или хорошем отношении, как к человеку. Диму влекла физическая красота Андрея, его пластика, его запах, голос. Вдруг. Химия, гормоны, флюиды — как хочешь называй. Остальные люди будто немного расплывались рядом с ним, как на плохой фотографии. Внезапно мир, такой большой и интересный, как у любого необременённого особыми проблемами юноши, сузился до одного человека. Наверное, его подстёгивала необычность ситуации, её острота, запретность. Но Неволин действительно занял основное место в мыслях гетеросексуального, каковым он себя считал, Димы. Буквально за два дня проявилась дурная тенденция, присущая влюблённым людям — романтизировать объект своего интереса. Андрей вдруг стал казаться совершенным, уникальным. Любой факт о его личности рассматривался только с положительной стороны. Например, Дима свято уверовал, что возраст наложил на красивое и нежное лицо Андрея немного достойной матёрости. Характер и опыт подсветили его кристальные глаза, соединив красоту внешнюю с красотой внутренней. Должно быть, в юности он был непростительно смазлив, и беспардонно бросался в глаза и мужчинам, и женщинам. Дима даже заволновался, как же Неволин от поклонников отбивался, не помяли его, бедного? У него, кстати, вечно трезвонит телефон — вот кто ему названивает? После той сцены с мужиком, Дима не сомневался, что за Андреем табуны бегают. Он даже остановился на секунду, вдруг осознав, что ведь сам, должно быть, один из бесконечной череды запавших на Андрея неудачников. От этой мысли Диме стало ещё грустнее, даже безысходность какая-то накатила. В таких раздумьях он вышел на крыльцо, натягивая капюшон, и уткнулся взглядом в Неволина, стоящего на лестнице спиной к Диме, приложив трубку к уху. - Вить, выезжаю уже, буду через час. Позвоню, как буду подъезжать, — с этими словами он убрал телефон в карман куртки и собрался было спуститься с лестницы. Какой, блядь, Витя?! Мгновенная ярость пополам с неясным страхом заставила Диму в два шага настигнуть тренера. - Андрей Игоревич, подождите! Он поднял руку, чтобы схватить Неволина за локоть, но тот дёрнулся от его окрика и резко повернулся. Неизящно замахав руками, Дима похватал воздух, поизвивался, пытаясь поймать равновесие, но соскользнул-таки со ступеньки. Андрей выкинул вперёд руку, пытаясь поймать пловца в полёте, но не успел. Кротов упал всем телом на левую руку, которая тут же онемела, и скатился вниз до конца лестницы, комедийно упёршись головой в снег. - Ой, — выдал Дима, как Винни-Пух из мультика. - Блядь! — выкрикнул Андрей. Неволин подскочил к лежавшему вверх ногами подопечному и опустился рядом с ним на колени. Глаза широко открыты, между бровями глубокая морщина. Столько волнения он не выказывал даже перед заплывами на соревнованиях. Наверное, эффект неожиданности. - Не двигайся, погоди! Где болит? Рука болит? Шея? Спина? Диму бросило в жар, видимо, выплеснулся в кровь адреналин. Понял, что приложился он не слабо, правда, пока не мог оценить ущерб. - Пока не понял, — пробормотал, прислушиваясь к своим ощущениям. — Руку не чувствую. Дима попытался повернуться на бок, чтобы встать. Ему было ужасно неловко лежать тут, как мешку с навозом, да ещё и под наклоном, вниз головой. Андрей обнял его за плечи, помогая принять вертикальное положение. Они оба были в снегу — Андрей наполовину, а Дима целиком. - Погоди, сядь сначала. Вот, на ступеньку сядь. Сев на заснеженную ступеньку, Дима покрутил шеей и начал задумчиво докладывать: - Затылок ноет. Спина и ноги вроде в порядке. А рука начинает болеть, очень начинает! — и он сморщился и часто задышал. Андрей смотрел на Кротова с волнением, гладя его по спине, на автомате, будто ревущего ребёнка. Видимо, составив в голове план дальнейших действий, вскочил на ноги. - Сиди, я машину подгоню. В травмпункт поедем, тут рядом. Пострадавший кивнул. В глазах уже вспыхивали звёзды от боли в руке. Неужели перелом? Дима без особого расстройства подумал о том, что апрельские соревнования он пропустит, ну и чёрт с ними. Пусть Демидов в этот раз плывёт, у них скорость почти одинаковая. А как люди с одной рукой готовят еду или убираются? А моются? А… это… блин, хорошо, что не правая! А спать как, на одном боку? Неволин подрулил к лестнице и выскочил из машины. Лицо его было взволнованно и сосредоточенно. - Давай, Дим. Встать можешь? — он обнял одной рукой Кротова за талию, а второй взял его под правую руку и мягко потянул вверх. — Прижми ту руку к себе, обопрись на меня. Голова не кружится? Дима охал и ахал, кряхтел и вскрикивал, а Андрей взволнованно утешал страдальца. В таком дуэте они дошли до машины. Влажная от снега щека тренера касалась Диминой щеки. Они, словно в танго, прижимались друг к другу, и Дима чуть было не завалился на Андрея в неуместном, в данной ситуации, желании близости. Он даже успел понюхать Неволинскую туалетную воду, хорошо, не лизнул! Андрей же был сосредоточен исключительно на транспортировке покалеченного тела до машины. Усадил Диму на сиденье рядом с водителем, не переставая приговаривать: - Сейчас, сейчас, потерпи. Доктор подлатает, будешь как новенький. Как же тебя угораздило-то, а? Он завёл машину, и хотел тронуться, когда Дима вдруг изрёк похоронным голосом, прикрыв глаза: - Я не пристёгнут. Андрей отпустил руль, повернулся к Диме и замер, обдумывая, с какой стороны подлезть, чтобы вытянуть ремень из держателя. Решившись, развернулся к нему всем корпусом и потянулся рукой за ремнём, нависая над Кротовым. В момент, когда лицо Неволина оказалось напротив его лица, Дима открыл глаза и, уставившись на тренера, как-то пошло задышал. Безумству храбрых поём мы песню… Андрей отвёл взгляд и натянул ремень, щёлкая застёжкой. - Ну, поехали, — выдохнул он, сел на место и сдал назад, выезжая за ворота. Дима почувствовал себя счастливым идиотом, несмотря на то, что тренер никак не отыгрывал его подачи. Всё равно, Неволин возится с ним, смотрит на него, даже пообжиматься удалось пару раз. И казалось, что эта блядская рука уже не так болит. А ещё Неволин продинамил некоего Витю! Ведь за пять минут в травмпункте явно не управятся, там веселухи на полночи, ха-ха! Интересно, сколько он будет сводить на нет все озабоченные выпады в свой адрес? Диму эта безнаказанность пьянила и подстёгивала к новым подвигам. Машина довольно рискованно мчалась по маленьким улочкам. Кротов страдальчески вздыхал и морщился при каждом повороте, а Андрей сосредоточенно рулил, сдвинув брови. До административного серо-унылого здания они добрались за несколько минут. - Посиди в машине, я всё узнаю, — бросил Неволин, выходя из машины. Экспресс-очарование Андрея, видимо, сработало и на доктора, и на очередь, ибо вытащив Диму из машины, он провёл того сразу в кабинет, минуя ожидающих в коридоре людей. - Я его тренер, он мой пловец. Я с ним. Можно? Запишу всё, что надо. Дети… — и он просительно-виновато улыбнулся доктору, похожему на белого медведя. Медведя — потому что здоровый, а белого — потому что в белом халате и такой же санитарной шапочке. Тот кивнул, велел Диме раздеваться и вышел в смежный кабинет. Дима ещё не успел отойти от волнующего «я его, а он мой, я с ним», как тут началась неожиданная эротика. Неволин подошёл вплотную и начал медленно стягивать с него куртку, зачем-то кидая внимательные взгляды на его лицо. Потом начал спрашивать, почему-то шёпотом, не больно ли Диме, и может ли он повернуться, согнуть руку? После куртки пришёл черёд свитера. Кротов уже позабыл про боль в руке и стоял, розовея щеками и блестя глазами, делая всё, что ему говорили, восторженно таращась на Андрея, как на спустившегося с небес ангела. Неволин медленно стянул с него свитер и проскользил по его лицу каким-то смирившимся и, вместе с тем, обвиняющим взглядом. Дима не понял смысла этого взгляда, но температура в кабинете явно повышалась. Тренер отошёл в угол комнаты, держа в руках Димину одежду, а тот продолжал зачарованно смотреть на него, стоя посреди кабинета. Сев на стул рядом с дверью, Неволин устало окинул взглядом больного, но в какой-то момент его лицо закаменело, и он резко отвел взгляд. Опустив глаза, Дима непонимающе смотрел на свою вздыбленную ширинку. Ну вот и всё. Картина "Приплыли"… Теперь его точно отправят к другому тренеру, к бабке не ходи. Кротов не знал, куда деть глаза, руки и вообще всего себя целиком. Это уже серьёзно. - Разделись? Заходи, сделаем рентген, — послышался голос врача из соседней комнаты. Неловко поправив джинсы одной рукой и смущенно отворачиваясь от тренера, Дима бочком прошёл в другой кабинет. Он молился, чтобы врач подольше повозился — боялся выходить обратно и встречаться с тренером. Он так застыдился и испугался, что пока даже не задался вопросом, а как у него вообще встал на Андрея? Симпатия и интерес — это одно, а желание секса — это уже чёрт знает что такое! Врач колдовал вокруг аппарата, щёлкал кнопками и постоянно крутил Диму, видимо, для лучшего ракурса. - Всё, иди пока, я посмотрю тут. Сейчас выйду. Можете одеваться. Твайюжмать! Это сейчас им там ещё и одеваться в одиночестве, скорей всего, в зловещей тишине. И главное, ему даже не дадут от стыда помереть - вон, аппарат для реанимации в углу стоит. Может, сказать, что он головой ударился? Что с него взять, с инвалида, с мозгами отшибленными? Всё это Кротов обдумывал, переминаясь на пороге, опасаясь выйти в комнату, где его ожидал позор. - Дима, иди сюда, одевайся! — услышал он голос Андрея почти рядом. — Не хватало ещё простудиться. Повесив голову, глядя в пол, Кротов выполз из своего убежища и послушно поплёлся к тренеру. - Давай руки, — Неволин стоял, растянув свитер, пытаясь надеть рукава на Димины вытянутые руки. — Вот так. Теперь подними, — он продел свитер через голову и одёрнул вниз. – Вот, всё. Иди сядь. Дима сел на стул рядом со столом врача, всё также не поднимая на него глаз. Андрей держался молодцом, разговаривал с ним так, будто ничего не произошло. - Дома кто есть у тебя? Позвони, скажи, что задержишься. Я тебя сам отвезу. В аптеку по дороге заедем, купим всё, что надо. Что ты головой мотаешь? - Нет никого, я один живу. Маме надо СМС скинуть, только я одной рукой не могу. Напишите ей, что я завтра позвоню. Что её нервировать на ночь глядя? Телефон в сумке. Неволин предложил отвезти его к родителям, чтобы о нём позаботились, но Дима упёрся как баран, ни в какую. Быстро настрочив СМС маме, что, мол, всё нормально, завтра созвонимся, Андрей положил телефон обратно в карман Диминой спортивной сумки. Всё это время Кротов исподлобья поглядывал на тренера, пытаясь понять, что тот думает по поводу неожиданной озабоченности своего подопечного. Больше всего Дима сокрушался о том, что теперь Андрей не будет воспринимать его всерьёз. Конечно, он взрослый мужик, а тут какие-то подростковые реакции. Как у девственника, встал оттого, что с него свитер сняли в кабинете врача! Тот ещё Казанова. Врач степенно проследовал за свой стол, храня интригу до последнего. Наконец, он изрёк: - Перелома нет. Трещины тоже не вижу. А вот голову вам надо на томографе проверить. Взять направление у участкового врача завтра. Кружится? Тошнит? Дима помотал головой. - А почему у него так рука болит? Ушиб? — встрял Андрей. - Болит мышца. Растяжение. Мазь, массаж, компрессы. Если ночью будет тяжко, выпейте обезболивающее, которое обычно помогает. Сейчас могу сделать обезболивающий укол. Пока врач ставил укол, он перечислил мази и компрессы, которые Андрей тут же записал, нагнувшись над краем стола. - В общем, больной у вас не такой уж и больной оказался, — как-то даже разочарованно закончил доктор. — Можете идти и позовите следующего. Поблагодарив врача, они вышли из кабинета. Андрей невозмутимо надел на Диму куртку. - Ну, отделались растяжением. Едем домой. Тебе в туалет не надо? Дима смутился пуще прежнего, хотя казалось бы, куда ещё? Это тренер специально с ним, как с ребёнком? Помотал головой. Рука стала болеть намного меньше, видимо, лекарство начало действовать. В молчании они вышли из здания и сели в машину. По дороге Андрей порывался зайти в аптеку, но Кротов поклялся, что все мази дома есть. В конце концов, растяжение и мышечная боль для спортсмена — обычное дело, так что запасы медикаментов всегда пополнялись своевременно. У подъезда Андрей бескомпромиссно заявил, что доведёт его до квартиры, так как ещё непонятно, что там с сотрясением, и он должен убедиться, что Дима не вырубится где-нибудь в лифте. В гробовом молчании они зашли в подъезд, ехали в лифте и возились с ключом возле входной двери. Зайдя в квартиру, Дима включил свет. Андрей огляделся, потом посмотрел на покалеченного. - Ну, тебе помочь с чем-нибудь, пока я здесь? Может, приготовить чего поесть на скорую руку? Андрея невозможно было обвинить в чёрствости, но он так ловко игнорировал всё, что касалось романтических порывов своего подопечного, что было даже обидно, честное слово! В конце концов, кто из них гей? Дима аккуратно стянул куртку, глядя в пол. - Да нет, спасибо, Андрей Игоревич. Вы уж извините, что столько провозились со мной, — и вдруг опомнился, по-хозяйски засуетился. — Давайте, я вас хоть чаем напою! Наконец, Кротов осмелился поднять глаза. Неволин устало помотал головой. - Нет, Дим, я поеду. Отдыхай, лечись. Завтра позвоню. Не веря своим глазам, Дима наблюдал, затаив дыхание, как Андрей поднял руку и потрепал его по волосам. Он прикрыл глаза и толкнулся затылком под ладонь, словно ласкающийся кот. Андрей хмыкнул и убрал руку. Еле удерживая себя на ногах, чтобы не стечь по стене киселём, Кротов услышал, как хлопнула входная дверь. Андрей ушёл.***
Укол позволил спокойно поспать полночи, но около пяти утра боль разбудила Диму и никак не давала снова провалиться в сон. Выпив обезболивающее и намазав руку, он улёгся поудобнее, умащивая ноющую конечность и закрыл глаза. Больные мужчины всегда становятся больными мальчиками, которым нужна мама. Решив, что первым делом утром надо позвать маму, поухаживать за собой, умирающим, он погрузился в мысли об Андрее. Вообще, налицо облом. Может, Неволин и не выказывал ему неприязни, но равнодушно обрубал все «щупальца любви», которые он упрямо тянул. Дима даже захихикал в подушку, представив себя круглоголовым осьминожкой, закручивающим свои лентообразные ручки вокруг прекрасного Андрея. С трепетным сердцем, вспоминал занятия, когда тренер в свободных плавках шортами, залезал в бассейн, чтобы показать или объяснить что-то непосредственно в воде. Сокрушался, как равнодушно он принимал тренерские прикосновения, когда тот вытягивал его руки по воде или сгибал корпус, указывая на его ошибки. Сейчас он многое бы отдал, чтобы почувствовать рядом с собой обнажённое тело Андрея. Память услужливо подкинула картинку голого торса со стекающими по светлой коже каплями воды, бледно-коричневых ареол сосков, выпирающих ключиц. И… у Димы встал член. Прекрасно! Служба в армии нам больше не грозит… Вообще, смешного мало, конечно, но Ромео решил подумать об этом после. Сначала надо было что-то решить с гомоэрекцией. Ну, глаза боятся, руки делают. Дима откинул одеяло и, запустив руку в трусы, высвободил член. Облизнув ладонь несколько раз, обхватил ствол и, откинув голову на подушку, начал ласкать себя. Перед глазами был только Андрей, в основном обнажённый, в воде бассейна, с мокрыми волосами. Он смотрел Диме в глаза, приоткрыв влажные, блестящие губы, поглаживая себя по груди, рукам и животу. Дима слышал его голос, вспоминал его тепло, когда прижимался к нему щекой на улице, запах его туалетной воды и даже шершавость его немного колючего подбородка. Все эти воспоминания остро переживались сейчас и концентрировались в паху, сводя судорогой все тело. Дима вскрикнул и сжался, когда член выстреливал порциями тёплой спермы на живот. Глядя в потолок, Дима успокаивал дыхание. Наверное, самое время запаниковать, но голова была почти пуста, а тело расслаблено. Бездумно поводя глазами по мебели в тёмной комнате, Кротов с кряхтениями сел на кровати, стащил трусы одной рукой и вытерся ими. Прошлёпав голыми ногами по холодному линолеуму, забросил трусы в старенькую стиралку в ванной и быстро обмыл живот и бёдра рядом с раковиной. К кровати он уже ковылял еле-еле, прикрывая глаза на ходу. Аккуратно завалившись на правую руку, он почти сразу уснул и проспал до утра без сновидений. Проснувшись, ещё в кровати, Дима позвонил маме и стеная, нажаловался на коварную лестницу, с которой упал накануне. Мама вошла в тревожный режим и, растолкав мирно спящего в законный выходной отца, пообещала приехать через пару часов. Сын повесил трубку и потянулся под одеялом одной стороной тела, опасаясь за больную руку. Та ныла вполне сносно. Повалявшись в кровати, он попытался было подумать о своей шатающейся ориентации, но так ничего и не надумав, пошёл в душ. Телефон таскал с собой, поставив громкость на максимум. Он ждал обещанного звонка от Андрея, улыбаясь каждый раз, когда вспоминал, как тот вчера погладил его по голове перед уходом. Разве ты будешь гладить по голове того, кто тебе противен? Нет. Вот Дима бы ни в жизни не гладил. Вот в таких голубых настроениях он просидел до прихода мамы, доедая последнее овсяное печенье из коробки. Голос матери Дима услышал, когда та ещё только вышла из лифта на площадку. Он спешно открыл дверь, принимая припорошенных снегом родителей, протягивая руки к объёмным пакетам. - Митенька, не бери, отец донесёт, береги руку. Ну-ка, включите свет, дайте я посмотрю на сына. Господи, кожа да кости! Мать выстреливала словом в секунду, успевая раздеться, обуть себя и отца в тапочки, раздать директивы и помыть руки в ванной. Дима улыбался и отвечал на два фронта: ей и отцу. Мать быстро прошла на кухню и зашуршала пакетами, загремела сковородками. Все потянулись за ней. Пока она готовила и рассказывала последние новости, Дима пил с отцом чай, поддакивая и задавая наводящие вопросы. Странное дело, когда они жили вместе, ему и дела не было до всех их родственников и соседей. А теперь он жадно выспрашивал новости, будто осведомленность в делах этих людей снова давала ему ощущение причастности к семье. Они дружно осудили Димину двоюродную сестру Светлану, что опять сошлась с непутёвым мужем, который ей и так столько крови попортил. Посмеялись над соседом Тузиковым, который год не открывал гараж, а когда открыл, выяснилось, что машину давно угнали. Когда мать начала печь блины, и по квартире разнёсся запах горячего теста, оживившиеся мужчины начали вспоминать смешные дачные истории. В общем, Дима был очень рад, что позвонил родителям. Он расслабился и пригрелся на кургузом угловом диванчике рядом со столом в ожидании вкусного завтрака, плавно перетекающего в обед. Телефонный звонок вырвал Диму из блаженного состояния, а имя тренера на дисплее заставило вскочить и метнуться из кухни, пробормотав «сейчас, это Андрей Игоревич». Родители кивнули, и продолжили спорить друг с другом, в каком году они ездили в Крым, когда он был ещё Украиной. Дима влетел в комнату, и, закрыв за собой дверь, взял трубку. - Алё? - Кротов, привет. Ну, как драгоценное здоровье? — голос Андрея был немного сонным, видимо, проспал до полудня, возможно, ещё лежал в постели. По лопаткам и спине Димы прошли мурашки. Ему показалось, что они сейчас рядом, вдвоём, и никого вокруг нет. Странное ощущение. - Лучше, Андрей Игоревич. Рука побаливает, конечно, но не смертельно. Андрей неожиданно зевнул в трубку, и от некой интимности этого звука Дима очень некстати вспомнил свою ночную фантазию и почувствовал томление внизу живота. Только этого ещё не хватало сейчас! - Ночью спал? — хрипло спросил Андрей. Дима замер, как сурок посередине поля, смотря в одну точку. - В смысле? — просипел он в ответ. - В смысле, смог уснуть? При сотрясении вроде бессонница и головная боль, — откашлявшись, ответил Андрей, и Дима почувствовал себя параноиком. - А, не. Спал как убитый. Голова не болит, — бодро затараторил ушибленный, офигевая на собственную мнительность. Чего он всполошился? Аж испарина на лбу выступила. - Ну, отлично. В среду тебя не жду, лечись. Только серьёзно лечись, мази там, компрессы. Не филонь, короче. Кротов сразу подсчитал, что при таком раскладе он не увидит тренера почти неделю. Это слишком долго! Он и звонка-то еле дождался, с утра уже гипнотизировал телефон, а тут шесть дней без Андрея. Нет, на это он пойти не мог. - Да нет, к среде уже буду как огурец. Так что приду! — испуганно пригрозил спортсмен. - Кротов, ты понимаешь, что у нас сборы на носу? Мне обе твои руки нужны. Лучше сейчас неделя отдыха, чем ты мне потом на заплыве скорость потеряешь, усёк? — последнее «усёк» Андрей сказал почти нежно, просительно. Дима взволнованно заметался по комнате. - Ну я приду, просто поплаваю. Не буду особо руку нагружать, а? — спросил почти жалобно. На другом конце провода послышался вдох. Андрей не стал его больше вразумлять. - Запрещать тебе не буду, но если в пятницу выдашь плохую скорость, на сборах поплывёт Демидов, имей в виду. Засияв, как маяк над морем, Дима закивал, соглашаясь на заплыв Демидова. - Ладно! Тогда я в среду приду, так что ждите, — про «ждите» было лишнее, но Диму несло. — А вообще, мне так неудобно, что вы со мной возились вчера. Я вам там планы не порушил? Неволин молчал. Не надо было про планы, что за неуместный интерес? - Всё нормально. Ладно, отдыхай, — быстро проговорил он и повесил трубку. Ну и слава богу, а то Дима уже еле сдерживался, чтобы его на блины не позвать. Глядя на погасший дисплей, Дима думал, что если он хочет остановиться, то делать это надо сейчас. Он начинает то, у чего не может быть логического конца. Прыжок в неизвестность. Он погнался за мячом, не понимая даже, на чьём поле играет. В том, во что он ввязывается, нет ориентиров, логики, смысла, начала и продолжения. Разве он готов к последствиям, которые его настигнут в случае, если он будет продолжать упрямо таранить эти ворота? Он просто бредёт за призрачным огоньком по болоту и закончит, утонув в трясине. Разве сможет закрутить роман с мужчиной? Тем более, если это — его тренер? Тем более, если этот тренер в упор игнорирует его выпады (кстати, да!). Дима тяжело вздохнул, потерев глаза рукой. За стеной слышались голоса родителей и шум воды в раковине. Всё, хватит. Дима принял решение забыть обо всём этом недоразумении и пошёл есть блины. Всю субботу Дима купался в любви и заботе. Будучи ласковым сыном, он без стеснения жался и приваливался к маме под бочок, когда они сидели на диване и пили чай. После бесконечного застолья, отец помог с текущим краном в туалете. Затем, войдя в хозяйственный раж, они прибили вешалку в коридоре и натянули лески для сушки белья на застеклённом балконе. Мама прибралась и погладила Димины рубашки с брюками, а потом нажарила картошки с тефтелями и сварила куриный суп. Когда вечером родители уезжали, Дима чуть было не пустил слезу — так ему было хорошо с ними весь день. Они долго прощались в коридоре, отец стучал сына по плечам и спине, мама обнималась и целовалась, будто они расставались на долгие года. Всё-таки, полезно время от времени получать лёгкие ранения! Уставший и умиротворённый, намывшись под горячим душем, Кротов улёгся в постель, укутавшись в тёплое одеяло, и сразу уснул.***
До среды настроение было стабильным и ровным. Боль в руке становилась всё слабее, особенно если руку не беспокоить и не напрягать. Неприятные и тяжёлые мысли больше не посещали. Здоровая психика и здоровое тело — вот залог гармонии жизни. Ну, поехала крыша на почве весны и увиденной сцены тогда на парковке, ну с кем не бывает? Гормоны, пытливый ум — и вуаля. На плавание Кротов шёл бодро, нарочито удивляясь про себя, что это с ним такое вдруг приключилось, что он вёл себя как идиот. Даже посмеивался. О том, что Андрей теперь о нём будет думать, особо не волновался. В конце концов, тренер сам гей, не ему осуждать подобные порывы. Переодевшись и постояв под душем, Дима размял руку и, убедившись, что она не болит, вышел в прохладный зал бассейна. Андрей стоял, привалившись спиной к светлой кафельной стене. Руки были опущены в карманы брюк, ноги перекрещены, а бёдра выпячены немного вперед. Классическая поза шпаны, лениво подпирающей забор. Прямо напротив него стоял долговязый медбрат, тот самый Антоныч. Диме показалось, что он стоит угрожающе близко к Андрею, будто пытаясь прижать его к стене. Антоныч улыбался, рассказывая что-то смешное или, возможно, пошлое. Голова тренера была немного опущена, поэтому он смотрел на собеседника как бы снизу вверх из-под ресниц, слегка улыбаясь. Дима вспомнил, когда последний раз видел похожую улыбку. «Поцелуй меня на прощание и больше не приходи», — сказал он тогда тому несчастному мужчине, жмущемуся к нему под снегом. Красивый рот растянулся в порочной улыбке, прозрачные глаза смотрели в упор. Антоныч утробно заржал, очевидно, дойдя до кульминации истории, и у Димы защемило в груди, когда Андрей чуть запрокидывает свою белокурую голову, засмеявшись вместе с собеседником. Не думая о том, что его пристальный интерес очевиден окружающим, Дима откровенно любовался Андреем, рассматривая его длинную шею, изящную линию нижней челюсти, ровные белые зубы. Шпалоподобный медик был явно доволен тем, что его анекдот оценили и, хлопнув тренера по плечу, направился в дальний коридор, продолжая посмеиваться на ходу. Неволин оттолкнулся спиной от стены и повернул голову к пловцам, выходящим из предбанника. Дима смотрел на тренера в упор, когда их глаза встретились. Все взвешенные и бесповоротные решения были забыты в тот же момент. «Не успел!» — мелькнуло в голове. А ведь он был так близок к тому, чтобы уплыть от этого водоворота… А теперь вот не мог оторвать от Андрея глаз, не мог отмахнуться от этих эмоций. Нервозное волнение рождалось в его теле как смерч, закручивая внутренности. Они пялились друг на друга, словно вокруг никого не было. Дима был не силён во всяких гляделках, будучи человеком действия, у него не было опыта в подобной осаде. И тут тренер сделал неожиданный ход. Продолжая улыбаться, он нарочито медленно проскользил ебущим взглядом по всему телу своего практически голого пловца. Дима не верил себе до конца, но и игнорировать этот сигнал было невозможно. Андрей вывел их игру на новый уровень, выступая полноценным игроком, давая понять, что ещё неизвестно, кто здесь будет настоящей жертвой. Пока озадаченный горе-агрессор пытался поймать своё сердце где-то в горле, Неволин, довольно ухмыльнувшись, перевёл глаза на воду и похлопал в ладоши, привлекая внимание остальных ребят. Он говорил что-то про сборы, про даты, про скорость и дополнительные тренировки по выходным, но у Димы так шумело в ушах от бешеного сердцебиения, что он и половины не услышал. Спустившись в бассейн по лестнице с перилами, он стоял на мелком дне, успокаиваясь. Ещё никогда возбуждение и предвкушение не смешивалось со страхом, ведь с девушками не было причин бояться. Нервировало отсутствие плана, да что там плана — элементарного представления по каким правилам может развиваться дальнейшее романтическое взаимодействие с другим мужчиной. Пока он паясничал и дурачился перед воротами, те неожиданно открылись, и стало не до шуток. Надо было принимать вызов или бежать в кусты. Вариант с кустами отпадал сразу, сейчас Диме даже в голову не пришло пойти на попятную. Кротов был взбудоражен и невнимателен во время занятий. Пару раз вынырнул на чужой дорожке, долго искал свои очки, как забывчивая бабушка, пока, под общий хохот ребят, не понял, что они у него на голове. Кидал на Андрея дикие взгляды, будто у того на голове выросли оленьи рога. Тренер что-то говорил, но Дима лишь рассматривал его шевелящиеся губы и красивые руки, которыми тот жестикулировал, и пропускал мимо ушей смысл сказанного. Он потерял счёт времени, ему казалось, что он уже много часов плавает перед тренером, пытаясь уловить каждый его взгляд и жест. Возможно, ему чудилось или хотелось верить, но Неволин периодически смотрел на него, как голодный кот на толстую мышь, разве что не облизывался. Таким взором женщины-модели соблазняют нас в рекламе какой-нибудь дорогой ерунды. Андрей так и светил на него своими голубыми фонарями. Ошарашенный и сбитый с толку поведением тренера, Дима понял, что занятие закончилось только когда ребята начали вылезать из воды и уходить в раздевалку. Андрей дождался последнего пловца на лестнице, коим был Дима, и, попрощавшись, направился в дальний коридор. Перед тем, как выйти из зала, повернулся и одарил Диму взглядом, словно контрольным выстрелом между глаз. Остолбеневшего Кротова будто подбросило и закрутило. Обещание, похоть, разрешение, ожидание, порок — всё это Андрей выплеснул на него из своего нутра, глянув через плечо. Дима прошёл за тренером несколько шагов, как зомби, разве что ещё руки надо было вперед вытянуть и замычать! Опомнился от звонкого голоса Демидова за спиной: - Кротов, ты в четверг придёшь? У меня работа, но я поменяюсь, наверное, с напарником. Дима обернулся, наморщив лоб. Мысленный календарь не склеивался. - Почему в четверг-то? В пятницу же… - Ну, мы же теперь у Сотникова, он на сборы ребят готовит. Ты чем слушал-то, когда тренер объявлял? Рядом со мной же плавал, на Андрея Игоревича пялился. И изящный Демидов, выглядевший как подросток, хотя был старше всех в группе, махнул на бестолкового пловца рукой и ушёл в раздевалку. Кротов осознал только что услышанное и рванул за Демидовым. Он ещё раз выслушал эмоциональный рассказ спортсмена о том, что они вдвоём отныне переходят к другому тренеру, чтобы готовиться к сборам по отдельной программе, а потом летом, с ним же, поедут на соревнования в Питер. Значит, Дима всё это прослушал, пока витал в своих эротических фантазиях. Так вот почему Андрей так издевательски посматривал на него! Решил его сбагрить. Ну, это мы ещё посмотрим. Дима быстро стащил мокрые плавки и раздражённо натянул джинсы прямо на голое тело. Прихватив в руки футболку и вставив ноги в шлёпки, он решительно двинул в кабинет к Андрею. Идя по коридору, распалял свою злобу воспоминаниями о том, как он млел и лип к тренеру, пока тот, как выяснилось, придумывал, как бы от него избавиться. Коридор был тёмный, по этому времени никого уже не было, но дверь тренерской была приоткрыта. Узкая полоска холодного света резала черноту коридора. Кротов подошёл и толкнул дверь, распахивая её настежь. Обожаемый тренер стоял возле большой доски на стене. На пробковой поверхности болтались всякие расписания, перечень нормативов, даты соревнований и списки команд. Неволин как раз прижимал кнопкой очередной список, когда Дима ворвался, оглядывая комнату, будто в поисках вражеских партизан. Посмотрев на своего пловца, Андрей привалился бедром к стене и опустил руки в карманы, растягивая губы в своей дьявольской улыбке. Оба молчали. Дима навалился на дверь спиной и повернул ключ в замке, нащупав его сзади себя. Никто не стал делать вид, что не понимает, что происходит. Молчание обоих усугубляло ситуацию, делая её невыносимо однозначной. Каждый сделал свой ход, обозначив свои интересы и желания, и не было смысла дальше ломать комедию. Конечно, Дима мог до посинения атаковать Андрея, но именно за последним было решающее слово — и красавец дал чёткий сигнал — можно, подходи. Правда, этот перевод в другую группу немного сбил Диму с толку, но то, как сейчас Андрей смотрел на него, не оставляло сомнений — он приманивал, давая согласие на сближение, даже провоцировал. Если бы Кротов мыслил логически, всё это показалось бы странным и даже подозрительным, но он уже набрал скорость, а тормозить никогда не умел. Андрей смотрел на него тем самым пошло-затуманенным взглядом, которым сверлил его тело в бассейне сегодня перед занятием. Кто сейчас был охотником, а кто жертвой, сказать уже было сложно. Просто у Димы куда меньше выдержки. Он подошёл вплотную, оглядывая красивое лицо, силясь понять, что тот сейчас думает. Андрей поднял руку и указательным пальцем приподнял Димин подбородок, медленно проглаживая его по шее, как кота. Это было первое, невинное, но такое интимное прикосновение, что сразу сбило весь боевой пыл, и Дима потянулся за тонкими пальцами, разве что не замурлыкав. Андрей ухмыльнулся, поняв свою быструю победу. На его лице появилось такое снисходительное самолюбование, что Диму тут же прошила внезапная вспышка гнева. Не совладав с ней, он грубо схватил Неволина за запястье и завёл скрученную руку ему за спину. И в момент, когда он спохватился, подумав, что делает Андрею больно, он чётко увидел резкую перемену в лице своего тренера — возбуждение, удовольствие, одобрение, ожидание. Действуя на интуиции, Кротов схватился за другое запястье, и уже обе руки были болезненно заломлены у того за спиной. Неволин слабо простонал на выдохе, и Дима скорее почувствовал, чем понял, чего хочется этому дьяволу. Первый поцелуй дался Диме с боем. Андрей крутил головой, увиливая от горячих голодных Диминых губ, хмыкая и лукаво поглядывая из-под ресниц. Да только темперамента и упорства Кротова с лихвой хватило бы на них обоих. Поэтому, отпустив заломленные руки, он толкнул Неволина к стене и, схватив белокурую голову в ладони, грубо засосал его губы в свой рот. Тысячи рецепторов мгновенно начали передавать информацию нервной системе, притупляя мысли, окуная в голые ощущения. Вкус чужих губ, их температура, их скользкая гладкость. Напряжённый язык обшарил весь рот, пытаясь добраться до гланд. Диму начало потряхивать от волнения и возбуждения, он хотел прижать Андрея к себе как можно ближе, чтобы больше не рыпался. Член уже был просто каменным и больно тёрся о шов на ширинке. Он стал по инерции толкаться бёдрами в пах Андрея, пытаясь хоть как-то унять болезненное возбуждение. Почувствовав, что тот замер, Дима немного ослабил хватку. Он подлез руками под футболку, гладил грудь и живот, обнимая за талию, чтобы притянуть ещё плотнее. Он целовал Андрея так исступлённо, что казалось, сейчас начнёт глотать того по кускам. Дима чувствовал себя самым счастливым, пока сквозь прикрытые веки не увидел лицо Неволина, вернее, его выражение. Скучающие бледно-голубые глаза отрезвили лучше холодного душа. Примерно так же тренер наблюдал за кружащимися снежинками тогда вечером, когда любовник тискал его возле машины. Стыд и паника обрушились на обескураженного Кротова. Что же этот чёрт с ним делает? Какого хрена? Приманил, а теперь смотрит, как на слюнявого навязчивого щенка? Вот тварь! Гнев и злоба — плохие советчики. Когда в сердце молодого мужчины бушуют страсти, он плохо контролирует своё тело. Адреналин с тестостероном лошадиной дозой взвинтили Диму до предела. Он схватил Андрея за плечи, и, резко развернув к себе спиной, прижал лицом к стене. Стянув светлые волосы в кулак, он запрокинул красивую голову назад, прошипев в ухо: - Ты чего добиваешься, а? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Тот попытался из этой незавидной позиции уловить взгляд слетающего с катушек Кротова и прошептал: - О, так всё-таки, есть надежда, что мы, наконец, займёмся делом? Диму впервые одолевали такие противоречивые чувства — он хотел залюбить и одновременно забить Андрея до смерти. Он почувствовал, как свело челюсть, так сильно он сжал зубы. То, что тренер не был хрупкой девушкой, давало возможность для манёвра. Дима грубо и резко дёргал его, то прижимая щекой к стене, то заламывая руки, то вонзая зубы в жёсткие плечи. Андрей не сопротивлялся, и в те редкие моменты, когда Дима видел его лицо, можно было точно сказать, что ему это по нраву. Неволин был мастером активной покорности. Постанывая, когда Дима особенно сильно его сжимал или кусал, он старался погладить рукой или потереться об него задом, будто поощряя. Почувствовав, что Андрей одобряет его тактику, Дима бестрепетно опустил руку тому в штаны и стиснул полностью возбуждённый член. В тот же момент Андрей подался бёдрами назад, однозначно давая понять, чего именно от него ждёт. Начиная не на шутку нервничать, Дима стащил штаны и плавки Андрея до колен и уставился на аккуратную крепкую задницу. К его ужасу, у Димы не было опыта в анальном сексе. Говоря по правде, он бы не стал заниматься им и с девушкой, но тут ситуация, можно сказать, обязывала. Он не мог разочаровать Андрея, тем более, после того как сам кадрил его без остановки. Зависнув на секунду, Дима прикинул, что в порно этот момент был довольно хорошо освещён, и вроде бы проблем возникнуть не должно. Решился быстро — расстегнул джинсы и приспустил их до середины бёдер. Смачно плюнув на ладонь несколько раз, обильно обмазал слюной член и вклинил между чужими ягодицами. Если бы не странное поведение Андрея, Кротов бы признался, что у него это впервые, чтобы они могли помочь друг другу к обоюдному удовольствию. Но после насмешливых взглядов и надменных смешков, он хотел уже довести дело до конца сам. Закусывая губу и тяжело дыша, он возил членом между ягодицами, не решаясь на последнее движение пару секунд. Но инстинкты взяли своё и, направив головку точно во вход, толкнул член внутрь, помогая себе руками. Первое желание было сразу вытащить его оттуда — так сильно стиснуло внутри. Это было болезненно и неприятно, так как размер у него был немаленький. Пока привыкал к горячим тискам, Андрей подался назад, и Дима вскрикнул, почувствовав, как его член вошёл полностью. Неволин тоже замер, тяжело дыша. Пытаясь настроиться, Кротов уткнулся лбом Андрею между лопаток. Тот повёл бёдрами из стороны в сторону, заставляя Диму поморщиться. - Погоди, погоди… — шептал он Андрею в лопатки, гладя по спине и бокам. Неволин повернул голову, искоса глядя на запыхавшегося любовника. - Что, боец? Защемило? — и он хмыкнул, изогнув свой красивый рот. Вообще, несмотря на то, что Андрей сейчас стоял с членом в заднице, прижатый мордой к стенке, у Димы нарастало ощущение, что именно его, Диму, сейчас имеют. Если так пойдёт дальше, он далеко не уедет. Пренебрежение и неуважение, которым Неволин щедро его одаривал, не давало расслабиться, чтобы включиться в процесс. Дима злился, смущался, снова злился и чувствовал, как эрекция, того гляди, ослабнет. Тем более, когда его многострадальный член подвергается такому прессу. Отсутствие нормальной смазки тоже давало о себе знать — через пару толчков нежную кожу головки начало немного саднить и щипать. В общем, как ни погляди, приятного мало. Дима удивился про себя, кто вообще может получать удовольствие от такого? Андрей, тем временем, извивался возле стены, азартно насаживаясь. Совершенно непонятная настойчивость. У Кротова даже сочувственно заныла задница, он же понимал, что ощущения, которые испытывает человек, чью жопу таранит здоровенный член почти без смазки, далеки от блаженства. Желая сгладить так неудачно начавшийся секс, он потянулся поцеловать Андрея в губы, разворачивая его голову немного к себе. Но тот резко отвернул голову и сильно дёрнул плечом, больно ударив косточкой прямо по губам. Дима почувствовал во рту привкус крови, и губы сразу онемели, там, где их припечатали к зубам. Да что же это такое? Дима схватил Андрея за волосы, оттянул голову назад и с раздражением засосал кожу на шее своего мучителя, начиная толкаться быстрее и жёстче. Своего члена Дима уже почти не чувствовал, а уж до оргазма ещё было очень далеко. Мужчина выгнулся, застонал, и его правая рука начала быстро дергаться. Очевидно, строптивый красавец дрочил себе в быстром темпе. Понадобилось ещё несколько таранящих входов, прежде чем Андрей, сжав Димин член в себе ещё сильнее, вскрикнул и прижался к стене, отталкивая его от себя рукой. Дима выскользнул из тесноты, первый раз в жизни не желая продолжать, чтобы довести себя до оргазма. Он так и стоял с опадающим стояком, не понимая, что ему делать дальше. Андрей натянул плавки со штанами и повернулся. На лице была довольная полуулыбка, а на шее наливался здоровенный засос. Дима неуклюже натянул джинсы, пытаясь безболезненно уложить пострадавший орган. Пройдя вразвалочку мимо него, хитро поглядывая в смущённое лицо, Андрей вытянул пару салфеток из коробки на столе и вытер свою сперму со стены и пола. Выбросив салфетки прицельно в ведро, Неволин отпер дверь, распахнул её и кивнул Диме. - Свободен, Кротов. Руку береги, — и подмигнул, состроив глумливую мину. Дима дернулся к двери, чувствуя, как гнев окрасил щёки в свекольно-красный цвет. Хлопнув дверью, он шёл по тёмному коридору, воинственно дыша. Одна мысль крутилась у него в голове: то, что только что произошло — это не секс. Это вообще чёрт знает, что такое. Раздражённо одеваясь, громко матерясь на спрятавшиеся носки и незакрывающуюся дверь шкафчика, он вылетел из здания бассейна. Он шёл к метро, не застёгивая куртку, обещая себе, что что-нибудь придумает, чтобы «ещё показать Андрею». Что показать, пока было не очень ясно, но решимости было хоть отбавляй.