Anger

Руки парня, затянутые тугим кожаным ремнем у самого края кровати судорожно хватали серые простыни на постели в психиатрической больнице. Самое страшно, что могла случиться - случилось. Сейчас он переселен в камеру-изолятор, где стены обиты поралоном, а окна благополучно заложены кирпичами еще во время застройки самого здания. Капли пота нескончаемым потоком скатываются по телу юноши, когда тот бьется в конвульсиях, выкрикивая что-то нечленораздельное и повторяя по нескольку раз. Ужасающее зрелище. Его, до недавнего времени отросшие ногти обрезаны, а длинные волосы завязаны сзади, хотя, по сути, какое это имеет значение, если резинка, которой были они завязаны, валяется на полу уже битый час, ожидая прихода медсестры. Все люди боятся кошмаров, так ведь? Каждый чего-то боится или опасается, такое было и у нашего героя. Он боялся потерять ее снова, так и не успев обрести. Каждую ночь ему снились сны, где он снова убивал Физер, каждый раз по разному: душил ее, резал, выворачивал суставы... Но кто бы мог подумать, что сегодня, именно в тот день, когда его почти вытащили с "того света", ему причудится нечто еще более страшное. Ему снилось, будто он все так же стоит у своего внедорожника, держа учебник по философии, который забыл его рыжий ангел, в руках. Он будто ищет кого-то. С каждой секундой его мозгу все труднее принимать решения, с каждым мигом его голова превращается в морду зверя, под названием "Ярость". Номи сегодня была как никогда обворожительна... Легкое джинсовое платьице развивалось на ветру, а кожаные коричневые босоножки, купленные в далеко не брендовом магазине, как ни странно, выгодно подчеркивали ее стройные ноги. Идя по аллее, Джаслин щебетала о чем-то со своими подругами, но как только увидела Зейна, сразу замолкла, стыдливо отводя взгляд, хотя, скорее всего, то был не стыд, а смущение, ведь за весь первый семестр учебы, Номи Физер была удостоена такого чистого взгляда мистера Малика младшего. Зейн же смотрел на нее нисколько не скрывая своего взгляда, он пытался запомнить ее, впитать все черты лица, фигуры. Вдохнуть до разрыва легких запах ее духов, что отдавали фиалкой и цитрусом, когда в ее волосах запутывался ветерок, подбрасывая вверх бронзовые локоны, переливающихся на солнце словно янтарь, только что обработанный в рабочей комнате искусного мастера. Голубое небо, что снилось пациенту заволокло тучами, которые закрыли солнце, как щит, что закрыл разум Зейна, отделяя его от совести, сострадания и сочувствия... Ярость заполняла его голову подобно водопаду, разбрызгивая себя в стороны, цепляясь за стенки его черепа, беспощадно и жестоко царапая их, заливалась в них, разъедая голову парня изнутри и исчезала, превращаясь в пар, который поднимался вверх и давил разум с удвоенной силой. Парень мог сказать точно, когда это началось. Это началось, когда ему исполнилось 16. Необъяснимые вспышки Ярости, когда подросток радовался, огорчался...неважно. Это было так страшно по началу, но потом он привык и даже иной раз он получал от происходящего удовольствие. Сбитые в кровь костяшки рук, синие бока его сверстников... Ох, это было так захватывающе, так волшебно... Не замечая, юноша становился все более опасным для общества: его не раз укладывали в псих-диспансер, он не по наслышке знал, что такое сильное "успокоительное", парень начал понимать, насколько все серьезно, но было уже поздно. Отрываясь от воспоминаний, спасенный сегодня Зейн распахивает глаза и вытягивается на кровати, словно его тянут в разные стороны. Его зрачки расщирены,то и дело пульсируют. Он ничего сейчас не видит. Сейчас для него реальность - сон, а иллюзия - явь... Он видит все. Все, начиная деткой группы и заканчивая тем роковым днем,после которого он не видел солнечного света. Только грязные серые стены Приюта... Замок в палате скрежетает, нагоняя ужас на Малика и тот молниеносного поворачивает голову в сторону двери, за которой таятся тени - медсестры, нянечки, сиделки, санитарки, но как ни крути, для больных эти тени будут представлять лишь угрозу, которую нужно устранить... Выворачивая руки он чувствует себя живым, оттягивая волосы до боли в коже головы он чувствует себя живым, но мертвым. Дверь распахивается и в палату входит кто-то, Зейн не может увидеть кто это, поэтому поворачивает голову еще раз, на этот раз медленно, но даже в его воспаленном от препаратов мозгу все складывается воедино. Бронза. Шоколад. Стекло. Это его Номи.