Особенности шотландской медицины

- Хэмиш! Эй, Хэмиш! Хлопают двери, стучат тяжелые башмаки, радостно и звонко лает Джок, сквозняк подхватывает листы, скопившиеся в лотке факса, и они, трепеща, словно сорванные флаги, разлетаются по комнате. - Похоже, у нас проблема, - говорит Тиви Джон, озабоченно осматриваясь, зачем-то присаживается на корточки и заглядывает под диван. - Ты еще в дымоходе посмотри, - добродушно советует доктор Браун, невозмутимо набивая трубку. - А потом можно будет дать объявление в газету: пропал констебль, нашедшему... - То-то и оно, что не пропал! - Джон с кряхтением поднимается на ноги. - Джип на месте, Джок - вот он тут. Разве Хэмиш стал бы пропадать без своей машины и собаки? Они ищут весь день. Кто-то видел, как вчера Хэмиш возвращался к себе, но с тех пор - нет, не слышали, не знаем. Бакалейщик Кэмпбелл предлагает организовать спасательную операцию, Джон только скорбно качает головой - они даже не знают, с чего начать. Изобель поджимает губы и говорит, что нужно звонить в полицию округа. Отец и сын Лакланы МакКрэ вызываются поспрашивать на дальних фермах. Док курит трубку и внимательно слушает их разговоры. У него есть своя теория, но для того, чтобы ее проверить, нужно бы дождаться ухода Изобель - девушка и так слишком близко к сердцу принимает произошедшее. - А может, он поехал на рыбалку? - Без снастей и пешком? - Вчера такой дождина лил, все следы смыло... - Отправился на ферму к старику Виски. - Да вот же он сидит, и Хэмиша, говорит, не видел. - Поплыл на тот берег. - На бревне? - Заблудился!.. - Хэмиш? Да ни в жисть! - В темноте упал в расщелину и сломал ногу. Тише, Изобель, ты что, поперхнулась? Похлопать по спине? Док откашливается. Ждать дальше не имеет смысла, сейчас эти великие умы договорятся. - Скажите, - спрашивает он. - А мне показалось, или я вчера видел автомобиль мисс Александры около ратуши? Красная, как вареный рак, Изобель вскакивает, с грохотом опрокидывая стул. Мужчины понимающе переглядываются, кто-то цокает языком, глядя ей вслед. - Мэрова дочка, - говорит поскучневший бакалейщик. - Ну да, точно, заезжала она вчера. - Ну, мы все-таки поспрошаем на выселках, - бубнит Лаки-младший, уставившись в стол. Но даже Тиви Джон уже не горит желанием немедленно отправляться на поиски незнамо куда. Да и что, в самом деле, волноваться. Дело-то житейское. Док криво улыбается своему стакану. Похоже, Хэмиш опять ему должен. Это уже входит у них в привычку. К вечеру опять дождит. Док поднимается на крыльцо, стряхивает с куртки тяжелые холодные капли, долго роется в карманах. И в клинике, и в жилой части дома стыло и темно, но он, не включая свет, первым делом проходит в спальню. Замирает на пороге. Смотрит. На Хэмиша Макбета, спящего в его, доктора Брауна, постели, под его, доктора Брауна, одеялом. Он подходит неслышно, наклоняется, трогает лоб: жара уже почти нет, не то, что вчера. Неужели только вчера? Док задумчиво проводит ладонью по коротким мягким волосам, Хэмиш что-то бормочет во сне и заворачивается в кокон из одеял еще плотнее. Док хмыкает и идет заниматься камином. Вчера – и правда, не прошло еще и суток с тех пор – тоже шел дождь, и он тоже вернулся поздно, мокрый и злой, и в темноте едва не споткнулся о бесформенную фигуру, скорчившуюся на пороге клиники. Вчера он, ругаясь, тащил Хэмиша, неожиданно тяжелого, внутрь, а тот будто нарочно цеплялся за пороги и косяки руками и ногами, надсадно кашлял и только повторял: "Не говори никому, слышишь? Никому не говори!" Вчера ему пришлось впервые за несколько лет зашивать огнестрельную рану. Хэмиша била крупная дрожь, он никак не мог поймать губами горлышко бутылки с виски, да и губы у него были синюшного какого-то оттенка. Док, ругаясь сквозь зубы, отбирал бутылку, щедро разливал виски в два стакана, потому что ему, черт побери, тоже срочно нужно было выпить. - Раздевайся и рассказывай, - приказал он, собирая инструменты. И Хэмиш рассказывал, стуча зубами, стягивая промокшую до нитки одежду. Какой-то парень из города, говорил он невнятно, в бегах, по ложному обвинению. Пришел факс от шефа полиции округа, хищение, крупные суммы - но его подставили, Док, явно подставили. Он испугался, добыл где-то ствол и решил залечь на дно в нашей глуши. - В тебя он тоже по ошибке стрелял? - сухо спросил Док. Интересно, подумал он, почему всю эту дрянь из города вечно тянет в "нашу глушь"? Медом им здесь намазано, что ли? В тот момент он был готов сам позвонить комиссару, и сообщить о вооруженном нападении на полицейского. - Он испугался, - Хэмиш покачал головой, маленький и жалкий. Док швырнул ему шерстяное одеяло, но он даже не сделал попытки закутаться в него, так и сидел на столе, ссутулив плечи. - Увидел форму и испугался, а когда выстрелил - испугался еще больше. Теперь-то ему точно не отвертеться, понимаешь? - И каким образом тот факт, что он ничего не крал, отменяет его нынешнюю вину? - скептически уточнил Док. - Да, спальня на прежнем месте, так что давай шевели задницей, я тебя в постель не потащу. Во всяком случае, не сегодня. Он едва сумел подавить вздох облегчения, когда по губам Хэмиша скользнула кривая улыбка. Похоже, чертову засранцу все-таки удалось его напугать. - Он помог мне добраться до клиники, а мог бы бросить подыхать в горах. Поэтому я прошу тебя... Ох! Лихо спрыгивать со стола определенно было плохой идеей - Хэмиш попытался со стоном сползти на пол, но Док подхватил его, подставил плечо. - Прошу тебя, - настойчиво повторил Хэмиш, дергая его за рукав. - Сделай так, чтобы никто... Ничего... Не узнал... И конечно же Доку Брауну пришлось-таки тащить констебля Макбета в постель. - Сколько времени? - хрипло спрашивает Хэмиш. Он стоит, привалившись к косяку, завернувшись в одеяло, похожий на бледное испитое привидение, и поджимает пальцы босых ног, ежась от холода. Док бросает на него косой взгляд и продолжает колдовать над чайником. - Около полуночи, - отвечает он. - Следующего дня. Достаточно времени для твоего разлюбезного невиновного преступника? Хэмиш отлипает от двери, просачивается в комнату, падает на диван. Под распахнувшимся одеялом мелькает белая резинка трусов. Док сглатывает. "Сегодня он - твой пациент", - напоминает он себе, но все равно не может не смотреть на Хэмишев стриженый затылок, когда тот наклоняется вперед и трет лицо руками. - Что в городе? - Большая часть наших многоуважаемых сограждан уверена, что ты прекрасно проводишь время с мисс Александрой Маклейн. - Алекс?.. - На наше счастье была здесь на днях проездом, но уже укатила в Лондон. - Наверное, я должен сказать тебе спасибо?.. - Иди сюда, - говорит Док. Он осматривает повязку на плече, невесомо касается покрасневшей, воспаленной кожи, Хэмиш молчит, только стискивает зубы, и ходят желваки на скулах, и Док не удерживается, целует в острый подбородок, потом - ниже, обводит языком ямочку между ключиц. Хэмиш вздыхает, прижимается всем телом, ерзает у него на коленях, одеяло сползает с плеч, свет камина словно обливает золотом поджарое, мускулистое тело, ласкает каждый дюйм обнаженной кожи; Док повторяет его путь - руками, губами, бережно, слишком нежно. Хэмиш нетерпеливо дергает его за волосы, заставляя поднять голову; у него глаза темные, почти черные, зрачки поглотили радужку, и капельки пота на верхней губе, которые Док сцеловывает, прежде чем спросить: - Ты уверен? - Твою мать, - шипит Хэмиш, и стискивает его член через ткань брюк, так что все вопросы застревают у Дока в горле, растворяясь в обжигающем желании. Диван жалобно скрипит, когда Док опрокидывает на него своего любовника. - Быстрее, черт, - шепчет Хэмиш, но Док неумолим; к тому же кое-кто явно заслужил небольшое наказание. Сегодня все будет по его правилам. Медленно. Неторопливо. Невыносимо. Осторожно, чтобы не задеть рану на плече, он целует татуировку в виде ящерки, украшающую бицепс Хэмиша, легонько дует на влажный след своих губ. Сжимает большим и указательным пальцем сосок, чуть выкручивает. Наслаждается тем, как учащается дыхание Хэмиша, долго, старательно вылизывает горло, смыкает губы на другом соске, чуть прикусывает зубами, жадно вслушиваясь в сиплый стон. Хэмиш дергается под ним, вскидывает бедра, просовывает руки между их телами, пытаясь расстегнуть доков ремень, но Док осторожно отводит его руки в сторону, не забывая мимоходом коснуться губами костяшек пальцев, запястья, внутренней стороны локтя. Впрочем, Хэмиш тоже умеет быть упрямым. - Что ты как с бабой возишься, - бормочет он, и трется - бедрами, животом, так что даже через ткань чувствуется: у него стоит. Док хмыкает, на секунду отстраняется и одним рывком стягивает с него трусы. Тут можно кончить, думает он, от одного только зрелища - Хэмиш, раскрасневшийся, возбужденный, раздвинувший ноги - и все это для него! - но у Дока есть план и он намерен ему следовать. Теперь он спускается ниже, целует и ласкает внутреннюю сторону бедер, живот, тазовые косточки - старательно игнорируя налившийся кровью, напряженный член, прижимающийся к животу. Когда он закидывает ногу Хэмиша себе на плечо и касается языком сжатого колечка мышц, тот не то вскрикивает, не то стонет. Долго, слишком долго, Док и сам уже чувствует это, но тем слаще награда - вечно напряженный, похожий на взведенную пружину Хэмиш воском плавится в его руках, послушно подставляясь под ласку. Это непривычно и чертовски возбуждает. Однако, терпеть становится совсем уж невозможно, и он входит торопливо, одним рывком, до конца, замирает, чувствует ладонью чуть учащенные удары сердца, смотрит, не отрывая взгляда, как Хэмиш облизывает губы, как запрокидывает голову, подставляя горло - удивительно беззащитный какой-то жест, Доку хочется целовать, и целовать, и целовать, и зализывать след от укуса вон там, под ухом, где покрасневшая кожа, и собирать губами соленые капли, и - он начинает двигаться и забывает обо всем. Даже, кажется, о раненой руке Хэмиша - и все же, когда тот, шипя сквозь зубы, пытается вывернуться из-под него, Док все понимает без слов, подхватывает под лопатки, усаживает сверху, Хэмиш вцепляется в его плечи с такой силой, что наверняка останутся синяки, приподнимается - и опускается вниз, задавая жесткий, рваный ритм, совсем не так, как хотел Док, но того уже крутит в безжалостной спирали, все ближе и ближе, он целует везде, куда дотягиваются губы, просовывает руку между ними, обхватывает член Хэмиша, заставляя того двигаться еще исступленнее. Кончают они почти одновременно, Хэмиш - молча, уткнувшись губами Доку в висок и часто, неглубоко дыша, Док - с протяжным стоном, по инерции продолжая двигаться навстречу. Потом Док все-таки ставит еще раз чайник и смотрит на Хэмиша, возмутительно бодрого для раненого, да еще и после такого охренительного секса. Хэмиш валяется поперек дивана, даже не удосужившись прикрыться, и скручивает сигарету. На его спине блестят крупные влажные капли, и Док знает - еще немного, и его кожа покроется мурашками, и тогда можно будет закутать в одеяло, прижать к себе и не отпускать. - Это что было, терапия? - спрашивает Хэмиш, лукаво щурясь, и выпячивает нижнюю губу. - Компенсация, - отвечает Док, набивая трубку. - За лишние хлопоты. Его клонит в сон, но засыпать он сегодня согласен только в одной постели с этим неуемным - еще сбежит, поди. Преступников спасать. Но Док прекрасно знает, что если Хэмиша грамотно закутать и прижать... Хэмиш улыбается, наконец-то улыбается широко, во весь рот, и теперь Док готов поверить, что жизнь в Лох Ду снова вернется в нормальную свою колею. - Мне что, стоит заверить тебя, что я больше не стану добавлять тебе хлопот? - интересуется он. "Зараза", - думает Док. И улыбается в ответ.