Мой персональный дьявол

Савада не совсем понимал, как так вышло. Они с Хибари, как и было условлено, пришли к нему домой, где мужчина связался с Гокудерой. Полукровка долго что-то ему высказывал: Тсуна понял это по тому, как демон закатывал глаза и машинально кивал – обычно с таким видом дети разговаривают с очень строгими и требовательными родителями. Но если это все было по плану, то потом совершенно неожиданно пошли явные отклонения от первоначального курса. Посуетилась, как обычно, Нана. Женщина, заметив на пороге дома красавца «преподавателя» решительно взяла его в оборот, усадив за обеденный стол и застрекотав что-то на отвлеченные темы. Если бы Тсунаеши не знал свою мать, то вполне предположил бы, что Нана попросту влюбилась в треклятого демона. Но, по счастью, Нана любила только Емицу, каким бы раздолбаем тот не был. Поэтому весь этот обходительный треп вокруг гостя был ничем иным, как забота о «друге Тсу-куна». Юноша отчаянно краснел, ловя на себе насмешливые взгляды демона, когда мама принималась рассказывать очередную забавную историю про своего неуклюжего сына. А потом вышло так, что Тсуна крайне неудачно запнулся и опрокинул на Хибари пиалу с соусом. И мысленно попрощался с жизнью, потому что перекошенное яростью лицо мужчины говорило само за себя: долго Савада не проживет. Но, опять-таки, положение спасла Нана. Захлопотав вокруг Хибари с причитаниями, она резво подняла мужчину на ноги и подтолкнула в направлении ванной комнаты, а сына завернула искать что-нибудь подходящее из одежды, чтобы переодеть гостя в чистое. Несколько офигев от такого расклада, Тсуна поплелся в родительскую комнату, чтобы откопать что-нибудь приличное в вещах отца. Иногда его мама была просто невозможной. И вот сейчас Тсуна неуверенно топтался под дверью собственной ванной, прижимая к груди сменную одежду и не зная, как заявить о своем присутствии. - Зверек, я слышу, как ты там пыхтишь. Заходи, - юноша вздрогнул, услышав спокойный голос, и обреченно вздохнул. Он уже и позабыл, с кем имеет дело. - Простите, - еще немного потоптавшись, Тсунаеши нерешительно зашел в ванную, на секунду задохнувшись. Было жарко. Даже слишком жарко. Он и сам любил понежиться в горячей водичке, но у них с Хибари понятие «горячая» явно различалось градусов на десять точно. Сам же демон никакого дискомфорта не испытывал, аккуратно развешивая на полотенцесушителе постиранную рубашку. - У вас чудной соус, - хмыкнул Кёя, заметив недоуменный взгляд юноши. – Моими силами он не убирался. Пришлось стирать. - Я просто не знал, что вы стирать умеете, - Савада краснеет, отводя взгляд и не зная, куда себя деть. Он чувствовал себя крайне неловко. - В этом нет ничего сложного, - пожал плечами демон, суша полотенцем волосы. Юноша одним глазком глянул на повернувшегося к нему спиной мужчину и восхищенно замер, не в силах отвести взгляд. Обнаженный по пояс демон манил к себе, а к влажной распаренной коже тянуло прикоснуться. Мотнув головой, Тсуна сбросил с себя наваждение и уже более осмысленно посмотрел на мужчину. Теперь его взгляд привлекли две темные полосы рваных шрамов на уровне лопаток. Савада даже не заметил, как оказался очень близко к демону, все же касаясь кончиками пальцев упругой, какой-то неестественной кожи шрама. Хибари вздрагивает, чуть повернув голову, чтобы видеть шатена, но от прикосновения не отстраняется. - Зверек, ты чего? - Мне просто не верилось, что вы… Что вы ангелом были, - Тсуна осторожно подбирает слова, мягко поглаживая шрам. Кёя прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям: обычно такие открытые прикосновения отзывались невыносимой болью, но из-за чистой души мальчишки невинная ласка была даже приятна. Удивительно. - Что было, то всплыло, - хмыкнул Хибари, прекрасно понимая, что таилось за словами шатена. Разве можно из образца благочестия стать воплощением порока?.. - Это было больно? – тихо спрашивает Тсуна, сам не зная, почему стремится это узнать. Да и глупый это вопрос: он на него и без этого ответ знает. Кёя отворачивает лицо, чтобы человек не видел той тени, что проскользнула по нему. Главное – не позволить голосу дрогнуть. - Ни одной пытке с этим не сравниться. Юноша закусывает губу. Даже он понимает, с каким трудом демону удается сохранить томное равнодушие в голосе, и жалеет, что вообще не смог удержать язык за зубами и поднял эту тему. Поэтому он поддается внезапному порыву и приникает губами к атласной коже. Хибари прошибает дрожь. - Ты чего делаешь? – хрипло спрашивает мужчина, чувствуя, как чуть влажные губы бабочками порхают по спине. - Заглаживаю вину, - шепчет Тсуна, пробно касаясь кончиком языка такой приятной на ощупь кожи. Ощущение не вызывает негативной реакции, наоборот, юноше нравится, как мелко подрагивает сильное тело. - Ты не виноват в этом, - Кёя быстро облизывает губы. В низу живота отдает сладкой истомой: шрамы оказались не только болевой точкой, но еще и эрогенной зоной в определенных руках. - Я поднял неприятную вам тему, - юноша даже не успевает испугаться своей решительности, неспешно вылизывая шрамы, обводя неровные контуры. На языке оседает вкус Хибари – что-то необъяснимо теплое, со стойким пепельным привкусом. - Зверек, прекрати, - Кёя с трудом держит себя в руках. В голове все мутится от окутавшего его аромата невинной души, что так льнет к нему, одаривая своей лаской. - У меня есть имя, Хибари-сан, - Тсуна улыбается, заслышав скрытую мольбу в голосе демона. Оказывается, даже такой никчемный человек, как он, может по-своему пытать. - Это слишком по-травоядному, - несколько неуверенно протягивает демон. - А вы сделайте так, чтобы не было по-травоядному, - юноша ощутимо прикусывает кожу между лопатками, и тут Хибари встряхивает по-настоящему. Он сдавленно рычит, резко разворачиваясь и хватая опешившего мальчишку за плечи. Толкает от себя, вдавливая в стену и наваливаясь всем телом. Встречается взглядом с расширенными карими глазами и облизывается. - Еши, - почти мурчит демон, проводя руками по худенькому торсу, стискивая бедра задрожавшего юноши и наклоняясь к нему, чтобы выдохнуть в приоткрытые губы: - Я буду называть тебя Еши. - Хибари-сан… - Тсуна и рад бы оттолкнуть, вырваться и убежать, но что-то внутри счастливо урчит, слыша это особенное имя из уст демона. Покрасневшей щеки касаются мягкие губы, и Тсуна пораженно выдыхает, невольно вцепившись в крепкие плечи. И зря он это сделал: от ощущения перекатывающихся под пальцами мышц голова начинает идти кругом. - Ты первый начал, - Хибари неспешно выцеловывает линию подбородка, плавно подбираясь к губам мальчишки. Его душа пахнет одуряюще сладко, Кёе хочется выпить ее всю, до последней капли. - Нет, - юноша вздрагивает и закусывает губу. – Я говорил, что не отдам свой первый поцелуй вам. - Тогда я украду его, - демон хитро щурится, очерчивая пальцем контур губ. Тсунаеши жадно втягивает в себя воздух, понимая, что загнан в ловушку. В этот раз ему не сбежать от Хибари и не остановить его простой просьбой. - Это… это ведь погубит мою душу. - Если мои предположения окажутся верны, то нет, - Кёя не дает мальчишке и шанса расспросить его об этих самых предположениях. Он просто целует совершенно потерявшегося во времени и пространстве юношу, привлекая его теснее к себе. Почти ласково прикусывает нижнюю губу, проводит по ней языком, упираясь в плотно сжатые зубы, словно прося разрешения на более откровенный поцелуй. Тсуна выдыхает через нос, сильнее вцепляясь в плечи демона и покорно разжимая зубы, впуская на свою территорию, в свою душу. И Хибари врывается стремительным вихрем, срывая остатки незначительного сопротивления, забывая про томительную нежную ласку, сминая, подчиняя себе, кусая. Савада сдавленно стонет, хватаясь за мужчину, как за спасательный круг. У него словно выбили из-под ног землю. От ровесников он не раз слышал, что поцелуи – это весьма приятное занятие, но… Вряд ли кто-то из этих хвастунов целовался вот так. Хибари не особо нежен с ним, просто-напросто сломив к чертям, но от его давно сдерживаемой агрессии мурашки по коже. А губы невероятно сладкие, властные, жадные. Пробирает до костей, вынуждая поддаваться, плавиться под чужим натиском, забывать про все на свете. И уже как-то становится все равно, что этот демон здесь по его душу, лишь бы только эти руки так его обнимали вечно. Тсуна даже не замечает, когда руки Хибари забираются под футболку, царапая короткими ногтями по ребрам. У юноши перехватывает дыхание, а с губ помимо воли срывается хриплый стон. Он и не знал, что умеет издавать такие звуки. - А пахнешь ты все также, - Кёя по-кошачьи мурчит, утыкаясь носом в тонкую шею и с жадностью вдыхая неповторимый запах зверька. – Ни на йоту запах не изменился. Как думаешь, что это значит? - Один поцелуй допускается и не считается грехом? – Тсунаеши и сам не узнает свой голос, настолько хриплым и томным он кажется. - Да, - протягивает демон, хитро щурясь. У Тсуны замирает сердце. – И не только поцелуй допускается, если все… по любви. - Нет, - юноша сдавленно охает, неосознанно сильнее вжимаясь в мужчину. Этого не может быть. Это просто не может быть правдой, раз он сам в это не верит. Но как же тогда можно объяснить эту сладкую истому от каждого прикосновения проклятого демона?.. - Ты можешь сколько угодно это отрицать, - Хибари проводит языком по чуть влажной шее, слизывая и впитывая в себя вкус мальчишки. Потрясающе. – Но душой ты уже принадлежишь мне. С телом лишь вопрос времени. - Я… - Тсу-кун, вы там где застряли? – голос Наны прозвучал отдаленно и приглушенно, но на Тсуну он подействовал как набат. Юноша резко вывернулся из цепких рук, одергивая задравшуюся футболку и избегая смотреть в глаза демону. - Я положил сменную одежду на машинку. Переоденьтесь, пожалуйста, и спускайтесь вниз, а то мама уже переживает, - и с этими словами Савада поспешно выскочил за дверь, разрушая всю сковывающую их интимность. Словно сбегая от него. Хибари довольно усмехнулся, натягивая на себя немного великоватую футболку. Ты уже в моих руках, Еши. *** Ямамото не сводил глаз с мечущегося по комнате любимого, нервно грызущего ногти. Эта совершенно человеческая привычка появлялась у Хаято в моменты наивысшей напряженности. - Этот Велиал… Он силен? – осторожно спрашивает Такеши. Гокудера на секунду колеблется, после чего выдыхает. Парень заслужил ответы на все свои вопросы. - Нет. Он и в половину не так силен, как, например, Астарот или Асмодей, но… - полукровка мотнул головой, проклиная себя за непредусмотрительность. Он должен был и сам догадаться, кто заварил всю кашу, а не прибегать к помощи демона. - Мне эти имена мало о чем говорят, Хаято, - мягко улыбается Ямамото, привлекая мельтешащего парня к себе за руки. – Давай по существу. - До падения Велиал был ангелом Вражды, - вздыхает Гокудера, вставая между широко расставленных ног своего человека и обвивая его шею руками. Так отчего-то спокойнее. – Его обязанностью было разжигать войны и междоусобицы. Ссорить родителей и детей, братьев и сестер, возлюбленных и друзей. - Но зачем ангелам такое? – наклонил голову Ямамото. – Разве вы не за добрую команду играете? - Ад не всегда был таким, какой он сейчас, - мотнул головой полукровка. – Да, Люцифер и многие вместе с ним пали почти в начале времен, сразу отказавшись от служения людям, но Велиал родился после великой битвы. И, должен признать, он – одно из самых кошмарнейших творений. Потому что он не был создан моим Отцом. Отцом всех нас. - Это как? – моргнул Такеши, покрепче обхватив Хаято руками. – Разве не все ангелы и люди – творение Бога? - Велиал неприятное исключение, - поморщился полукровка. – Его породили люди. - Первородный грех? - Нет. Убийство Авеля Каином, - заметив в глазах любимого толику понимания, Гокудера продолжил: - Этот грех и породил Велиала, и он же дает ему невероятную силу. Никто не в силах противиться его настойчивому шепоту, зачаровывающему, разжигающему внутри невероятную злобу. А когда архангелы приняли решение прекратить это… Они-то думали, что после падения Велиал остепенится, но стало еще хуже. Хотя, нельзя сказать, что Люцифер был в восторге, принимая в свои ряды такого «ангела». И боюсь представить, в какой он будет ярости, когда узнает об очередном отступничестве Велиала. Как бы действительно не развязалась локальная война. Землю это может сильно встряхнуть. - Может, Велиал и добивается злости Люцифера? – задумчиво протянул Ямамото. Хаято недоуменно посмотрел на него. – А что? Если судить по твоим словам, то хозяин преисподней не такой уж и плохиш, каким его привыкли считать люди. - Ну, вообще-то да. Он и его соратники всего лишь выполняли тайную волю Отца. Если бы люди не согрешили, все осталось бы, как и было создано, - Хаято вплел пальцы в короткие волосы любимого, не сильно дергая за пряди. – Люцифер предупреждал Отца, что вы, люди, не совершенны, что сломить вас - дело времени. И поэтому он напустил на Еву ту змеюку. - И за это доказательство его изгнали, - покачал головой Ямамото, теперь-то понимая всю скорбь тех, кто последовал за Люцифером. Ведь они были правы во всем. - Да, но Люцифер был и остается любящим сыном, - пожал плечами Гокудера. – Он не предавал своего отца. А вот Велиал… Я обеспокоен. Смогут ли демоны с ним сладить или ангелам все же придется вмешаться? Второго бы точно не хотелось. - Хибари что-нибудь придумает, - хмыкнул Ямамото. – Когда я видел его в последний раз, он был очень зол. - У них с Велиалом свои счеты, - довольно протянул Гокудера, усаживаясь на колени к любимому человеку и целуя его в щеку. – Будем надеяться на лучший исход этой войны. Я буду только рад, если Хибари его прикончит. Не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. - Скоро все разрешится, - кивнул Такеши, зарываясь носом в мягкие волосы полукровки и с наслаждением вдыхая запах своего любимого неприкосновенного ангела. Пока неприкосновенного. Это Ямамото тоже рад был бы исправить.