Пляска на осколках звёзд

      Светлый потолок в ночном сумраке казался пепельно-серым. Сколько я уже так лежала, глядя в него пустым взглядом, я не помнила. Погасли боль, обида и злость. Осталось только давящее, болезненное чувство ненужности, вперемешку со стыдом и страхом. Я устало прикрыла глаза, вслушиваясь в ночные звуки дома. Хотелось просто провалиться в сон, чтобы ни о чём не думать, но перед глазами снова вставала алая пелена, и от этого становилось тошно. Поднявшись с кровати, я медленно побрела в коридор. Было тихо так, что можно было различить тиканье часов в гостиной. Дойдя до лестницы, я осторожно спустилась на первый этаж, стараясь не издавать звуков. Казалось, что дом спит, но из-за прикрытой двери рабочего кабинета Кросса лился мягкий свет зажженной лампы, слышались приглушённые голоса, и я невольно облокотилась о стену, вслушиваясь.       — Не слишком ли ты суров? — различила я мягкий голос ректора, в котором не было привычных щебечущих интонаций. — Ягари, говоря начистоту, у тебя тот ещё характер.       — Кайен, — голос Тоги звучал настолько устало, что я не сразу узнала его — я ни в чём её не виню. Но я вижу, что с ней происходит. И, как бы ни хотел помочь, я обещал не лезть в её дела.       — Ответь мне на один вопрос, — в голосе Кросса слышалось ничем не прикрытое любопытство, — что она имела в виду сегодня?       — Так уж не терпится увидеть моё размякшее сердце? — услышала я нервный смешок охотника.       — Всегда было любопытно увидеть эту сторону твоего характера.       — Это не то, о чём стоит вспоминать, — послышался лёгкий стук поставленного на стол бокала. — Во всяком случае, я всегда видел, что эти воспоминания она хотела вычеркнуть. У меня никогда не получалось быть примерным отцом, Кайен. Я не умел трястись над кем-то, как это делал ты в случае с Кирию. И наши отношения с Амаей далеко не всегда были такими. Так что не советую тебе обманываться, думая, что она всегда бросалась мне на шею и звала папой.       — Можно подумать, что Зеро когда-то принял меня с распростёртыми объятьями, — хмыкнул Кросс. — Он и Юки когда-то к себе близко не подпускал, чего уж говорить о том, когда она стала Куран.       — У него на то были причины, — безэмоционально ответил Тога. — Здесь же… три года ругани, ссор и препирательств, когда мы едва за оружие не хватались.       — А потом?       — Потом были два года тихой жизни, пока ей не подсунули этот чёртов перевод сюда. Всё началось с Курана и понеслось, то ли потому что она сама решила в это влезть, то ли потому что кто-то старательно подтолкнул её к этому.       — Но, тем не менее, тебя что-то злит, — не унимался Кросс.       — Да, злит, — рыкнул Ягари. — Злит, что не отговорил её, а теперь не в состоянии защитить.       — Помнится мне, кто-то говорил, что его уже тошнит от заботы над этими детишками, и это совершенно не его, — в голосе ректора слышится ничем не прикрытое ехидство.       — Ей не нужна была забота, — спустя минуту тяжёлого молчания слышу я голос Ягари. — Ей всегда требовалась поддержка.

***

      — Наруми! — окликнула я охотницу с выкрашенными в огненно-рыжий цвет волосами, бегом взлетая на этаж. Девушка тут же остановилась, обернувшись на мой голос. — Умоляю, скажи, что Тога ещё на охоте, — выдохнула я, опираясь руками на широкий поручень балюстрады, тянувшейся вдоль всего коридора второго этажа, пытаясь отдышаться после долгого бега. — А то он меня за опоздание придушит.       Я не видела, как что-то изменилось во взгляде девушки.       — А ты... не в курсе? — Наруми настороженно глядела на меня.       — Не в курсе чего? — я обернулась к ней, откинувшись на поручень.       — Сегодня ночью его привезли в больничное крыло с большой кровопотерей. Кажется, несчастный случай на охоте.       Наверное, моё лицо в тот момент стало каменной маской, потому что Наруми осторожно попыталась коснуться моей руки.       — Подробности знаешь? — стальным голосом спросила я, глядя куда-то поверх её плеча.       — Никто не знает, — девушка покачала головой.       Сорвавшись с места, я бегом кинулась в больничное крыло.       — Амая! — донеслось мне вслед.

***

      В камине догорали дрова. Забравшись в кресло с ногами, я смотрела на тлеющие угли. Часы на каминной полке показывали около двух часов ночи, когда в коридоре щёлкнул замок и послышался лёгкий шорох отворяемой двери. Встрепенувшись от полудрёмы, в которую меня утянули воспоминания, я осторожно спустила ноги на пол и потянулась к оставленным на столике ножнам с кинжалом. Из сумрака коридора донеслось сбившееся хриплое дыхание и неровные шаги.       — Амая, — раздался справа знакомый голос, и я резко обернулась, увидев буквально повисшего на дверном косяке окровавленного Кирию Зеро, которого было просто не узнать. Резко отшатнувшись от увиденной картины, в следующее мгновенье я бросилась к нему, подхватывая под руки начавшего заваливаться охотника.       — Ягари! — крикнула я. — Аптечку с медикаментами в гостиную срочно!       С трудом удерживая Кирию, я едва сумела дотащить его до дивана, когда, включив свет, в комнату вслед за Тогой залетел Кросс, кутающийся в зелёный шерстяной платок. При нормальном освещении зрелище выглядело ещё хуже, чем я могла себе представить: на белой рубашке темнели бурые пятна засохшей крови, из-под расстёгнутого ворота, почти рядом с сонной артерией виднелся рваный след от когтей, а лицо расцветало ссадинами и кровоподтёками. Сдёрнув с Кирию куртку, я не задумываясь рванула пуговицы и без того испорченной рубашки. На боку — колотая кровоточащая рана. Пальцы машинально пытаются нащупать бешено скачущий пульс охотника.       — Амая, — крепкая рука Ягари осторожно берёт меня за руку, оттаскивая в сторону. Присев у дивана, охотник быстро осмотрел рану. — Кросс, звони в скорую, — не своим голосом скомандовал Тога. — Он потерял слишком много крови.       Я вгляделась в бледное как никогда лицо Кирию. На светлой коже алые кровоподтёки смотрелись ещё кошмарней. Кровь ещё сочилась из раны в боку, и Ягари никак не удавалось её остановить. Кросс, засуетившись, уже кинулся к дверям, и тут у меня в голове вспыхнула одна единственная мысль: скорая не успеет.       — На это нет времени, — бесцветным, потерянным голосом произнесла я, закатывая рукав кофты. Тога скользнул по мне колючим вопросительным взглядом. — Сколько крови он уже потерял? — пояснила я, выхватывая из ножен кинжал и пробуя лезвие пальцем. — Посмотри на него: не меньше пятиста миллилитров точно. У него же пульс бешеный.       — Что ты предлагаешь? — коротко бросает Ягари, всё же останавливая кровь и наскоро накладывая давящую повязку.       — Предлагаю лечение вампира, а не человека, — кинжал легко распарывает левую ладонь. Из-под лезвия тут же брызгают во все стороны струи крови. Я лишь морщусь, скрипнув зубами.       — Рехнулась? — Тога хватает меня за руку, выхватывая кинжал.       — Есть идеи лучше? — я резко вскидываю голову, глядя в лицо охотника и, не дождавшись ответа, присаживаюсь на край дивана, поднося окровавленную руку к лицу Зеро. Осторожно надавив на скулы, заставляя открыть рот, впиваюсь пальцами в ладонь, наблюдая, как тонкая струйка крови устремляется вниз, окрашивая губы алыми разводами случайных капель. Через какое-то время я ощутила первые симптомы средней кровопотери. Дыхание участилось, появилось головокружение и слабость в теле, пока немного пришедший в себя Кирию пил мою кровь, впившись клыками в рану на руке. Я нащупала у себя на горле бьющуюся жилку, сосредоточившись на своём пульсе. На большее меня не хватило: перед глазами поплыло, и всё, что я успела запомнить — это подхватившие меня руки и привычный запах пороха.

***

      Тусклый свет одиноко стоящей на прикроватной тумбочке лампы разгонял мрак больничной палаты. После полугода, проведённого мной в отделении психиатрии, меня тошнило от больниц и медикаментов, но сейчас на это мне было плевать. Я сидела в стареньком кресле у больничной койки, уперевшись локтями в колени и уткнувшись лбом в переплетённые пальцы рук. Мысли путались, а всё происходящее казалось совершенно неправильным и противоречивым. Ведь это полный бред. Бред! Быть такого не может: я просто не могу сидеть промозглой осенней ночью в пустующем больничном крыле, не находя себе места, и уж тем более не может быть того, что на кровати под капельницей лежит лучший охотник элиты.       Я нервно впилась зубами в губу, прокусив её чуть ли не до крови. На этой охоте я с ним не была, Ягари в приказном порядке велел мне оставаться дома, а сам ушёл, в который раз хлопнув дверью. Но почему-то сейчас я ощущала себя виноватой. Странно, с того момента, когда Гильдией было принято решение о моём удочерении не было ни единого дня, чтобы мы с ним не поругались. Стоило нам только сцепиться, как пыль летела до потолка, а я после этих ссор ещё долго пыталась побороть в себе желание пойти и выброситься из окна.       По вечерам я оставалась одна. Он уходил на охоту, хлопнув дверью, а я оставалась в пустой квартире, сжимаясь в комочек на краю кровати в отведённой мне комнате, как можно крепче обхватив себя руками, и горько плакала от тоски и боли, пока не усну, а в середине ночи кричала до хрипоты от мучавщих меня кошмаров. По утрам я с удивлением обнаруживала накинутый на меня тёплый, хоть и изрядно потрёпанный, шерстяной плед и готова была наконец проникнуться к этому человеку. Но стоило только услышать очередное колкое замечание в свой адрес, как все эти чувства моментально улетучивались.       Ягари не требовал, чтобы я называла его отцом. Он не требовал вообще ничего, кроме идеальных навыков боя. И каждое утро я снова и снова прожигала его злым взглядом, стоило нам вновь оказаться на тренировочной площадке. Но всё же... пожалуй, я должна была, наконец, признаться себе, что хотя бы одно единственно по-настоящему тёплое воспоминание он сумел мне подарить за эти долгие три года. Должна была признаться, что с недоумением и каким-то неуместным детским счастьем я снова и снова прокручивала в голове единственную фразу, озвученную охотником пару дней назад: "Она готова".       После всех этих ссор, изматывающих тренировок, постоянного напряжения в течение долгих трёх лет, я восприняла это как высшую похвалу. И это было единственное, что настойчиво подталкивало меня под руку, уговаривая первой сделать шаг навстречу, постаравшись забыть всё, что было "до". Наверное, он просто был не тем человеком, который умеет утешать и успокаивать, не тем, кто умеет найти к ребёнку нужный подход. Он не умел быть добрым и любящим приёмным отцом, а скорее всего, просто напросто понимал, что никогда не сможет стать для меня им. Хотя быть может, мы просто оказались очень похожи, потому и не могли всё это время ужиться друг с другом.       Я зажмурилась, пытаясь остановить подкатывающий к горлу ком. Какой же безмозглой дурой я была всё это время! Ведь он вытащил меня из всего того кошмара, который окружал меня с той треклятой ночи, когда убили мою семью, а я всё это время только и делала, что жалела себя.       — Прости меня, — прошептала я, боясь открыть глаза. — Ягари, если можешь, прости. Я не... — я тяжело сглотнула, пытаясь выдавить из себя, наверное, самые тяжёлые слова за всю свою жизнь. — Я не хочу потерять ещё и тебя.