***
«Вот это место»,— мысленно подтверждает Бэтмен, взгромоздившись на край крыши склада, где держат заложников. Через световое окно ему видно четырёх парней в клоунских масках, направивших пушки на дюжину людей, похищенных из общественного городского автобуса. Джокера, к слову, поблизости нет. «Что ты запланировал?» — размышляет Тёмный Рыцарь. Как-то чересчур, чтобы надеяться, будто таковы масштабы затеянной Джокером игры. Это слишком просто, слишком легко и ну очень безболезненно. Нет, в этой работе совершенно другой мотив, но Бэтмен не может его предвосхитить. Но он также знает, что и не должен. Джокер откроет свой замысел достаточно скоро, вероятнее всего, щедро сдобрив это хвастливыми речами и заявлениями о том, как он и Джокер похожи. Бэтмена сводит с ума, когда психопат говорит подобные вещи, и он подозревает, что клоуну это известно, и потому-то, наверное, тот продолжает напирать. По правде говоря, порой Бэтс опасается, что это правдивее, чем каждый из них хочет признавать. Это палка о двух концах: если Джокер — то, чем Брюс стал бы, обратись он к тьме, тогда, может, Бэтмен — то, чем мог бы Джокер быть, не стань он воплощением хаоса. Порой Бэтмену становится интересно, кем психопат был до того, как появился в Готэме, и что с ним произошло, отчего он стал таким, каков сейчас. По большей части Бэтса волнует, как остановить того, кому, кажется, не свойственно желать ничего, кроме разрушения. Бэтмен может понять коррумпированность, продажность, желание отомстить — это подвластные осмыслению мотивы. Он знаком с ними, ощущает внутри себя их острые грани, прорывающие ярость, что им движет. Было бы куда проще поддаться, превратиться в очищающий пламень, который изничтожит всю грязь в Готэме. Но пожар уничтожает всё на своём пути — виновные и невинные одинаково погибнут в бушующем огне. Бэтмен знает: если бы он поддался, он бы спалил город дотла. Джокера, похоже, это совершенно не заботит. Для него пожар — интересное времяпровождение. Ему не важны люди, которые погибнут; если не останется ничего, что можно было бы сжечь, он спалит себя. Тщетность всего этого доводит его до тошноты, претит распутной натуре человека, одновременно столь гениального и испорченного. Всё на ветер. Внизу началось суматошное движение. Один из заложников высвободился и бежит к двери. Головорез в клоунской маске поднимает свой автомат, и Бэтмен разбивает стекло, снося мужчину с ног и выбивая оружие из его руки. — Бегите!— кричит он заложникам, уклоняясь от сильного удара второго громилы. Бэтмен вырубает его, и приспешник падает на пол подобно тонне кирпичей. Виджиланте может видеть, как заложники пробираются к выходу, пока он идёт к третьему и четвёртому бандиту. Те не такие тупые, как другие двое: они осознают, что у них есть автоматы. Они открывают огонь одновременно, и Бэтмен припадает к земле. Он недостаточно быстр. Он чувствует, что пули отскакивают от брони на его груди перед тем, как запущенный им бэтаранг попадает в лицо одному из мужчин. Тот падает, а Бэтс вытягивает другой бэтаранг из своего пояса. Он только заносит свою руку для броска, как последний головорез оседает, звуки выстрелов резко обрываются, а пистолеты выпадают из рук, хватка которых ослабла. Кровь бьёт фонтаном из места, где нож вошёл в трахею. — Я сказал «живым»,— резкий хрипловатый голос звучит позади. Бэтмен вскакивает на ноги, пытаясь увернуться. Слишком поздно. Он ощущает руки, хватающие его сзади, и жжение острия дротика, пронзившего кожу под его подбородком. Пронзительный хохот Джокера сопровождается внезапной волной головокружения. — Попался,— говорит психопат, когда Бэтмен падает на колени.***
Бэтси силён, Джокер отдаст ему должное. Психопат по собственному опыту знает, что Крэйново варево неслабо вдаряет по мозгам, но Бэтс отказывается вырубаться. Вместо этого он пронзительно глядит на Джокера исподлобья. Его рот беззвучно открывается и закрывается, но не слышно ни звука. Это нормально. Джокер знает, чего Бэтси хочет. — Тш-ш-ш, тш-ш-ш. Не верти своей прелестной головкой,— почти урчит клоун, склоняясь, чтоб взять в руки лицо Бэтмена. А красивая у Мышки мордашка. Ну, та часть, которая Джокеру видна, по крайней мере. Он мог бы, наверное, стянуть эту его бэт-маску, пока тот в отрубе, но это было бы нечестно. Да и будто Джею не известен уже его драгоценный секрет. — Это не смертельно. Бэтмен отстраняется от его рук, презрительно скривившись. — Эй, где доверие, а? Бэтси рывком поднимается с колен и ударяет Джокера в живот, направив кулак вверх, чтобы попасть в печень. Психопат скользит по полу, разразившись беззвучным смехом, пока Бэтмен встаёт на ноги. Он отступает, не без опасения глядя на своего оппонента. — Что ты вколол мне?— начинает допытываться он. Джокер всё ещё не может отдышаться, хрипя и посмеиваясь. — Что ты мне вколол?— вопрос озвучен снова, но слова уже наполняются яростью, поднимающейся внутри в ответ на головокружение и слабость, которые вызвала впрыснутая Джокером дрянь, чем бы она ни была. Клоун переворачивается, поднимается и улыбается с нескрываемым ликованием: — Просто кое-что, чтоб тебя разогреть,— произносит он и подрывается, впечатывая колено в пах Бэтмена. Броня поглощает большую часть силы удара — по крайней мере, этого достаточно, чтобы Бэтс остался на ногах, но всё равно больно дьявольски. Бэтмен отшвыривает Джокера от себя. — Как это, чёрт дери, понимать?— цедит он сквозь зубы. Джокер начинает ходить кругами. Бэтмен принимает боевую стойку, в то время как клоун вытаскивает машинально нож и скребёт плоской его стороной по шершавым щекам, вышагивая. Бэтс следит за ним взглядом, прижавшись спиной к стене, чтоб у Джея не было возможности зайти сзади. Недвижность его тела иллюзорна. В нём торжество напряжения и угрозы; Джокер не может сдержаться и отзывается. Он срывается с места, выставив нож, но Бэтмен перехватывает запястье и со злостью выворачивает руку. Психопат чувствует, как кости трутся друг о друга, и стонет от удовольствия, роняя нож. Он пытается высвободиться, но Бэтс куда сильнее, особенно сейчас, когда он… сорвался с цепи. Бэтмен заламывает его руку, и Джокер падает на землю. Бэт вдогонку вгоняет колено в спину клоуна и впечатывает того лицом в бетон. Джокер ощущает, что кожа на его щеке раскроена, горячая кровь течёт по лицу, и он торжествующе хихикает. Он просто замирает в предвкушении, ожидая увидеть, как же Брюс будет действовать дальше, одержав верх. Бэтс не разочаровывает. Он грубо толкает Джокера на спину и придавливает своим телом, фиксируя его руки своей стальной хваткой. Свободной же рукой он наносит удар по лицу. У него нет возможности размахнуться особо в этой позиции, но всё равно боль расцветает в рваной ране на щеке. Джокер чувствует, как костяшки Бэтса врезаются в скулу, и поворачивает голову навстречу удару. — Этого ты хочешь?— спрашивает Бэтмен. Его пальцы смыкаются на горле клоуна; он с силой встряхивает психопата. Голова Джокера мотается, как у тряпичной куклы, и он хрипит. «Блядство, да»,— думает Джей. Он выгибается навстречу, и Бэтмен ощущает, что вставший член клоуна трётся о его бедро. Мысли виджиланте заполняет белый шум. Его вены словно выжигает отрава. В какой-то совершенно безумный момент Тёмный Рыцарь осознаёт, что его тело отвечает. Он не двигается, никак не показывает ничего, кроме отвращения. Психопат ухмыляется знающе. Проклятье. Джокер потирается снова, в этот раз более настойчиво. В этом движении не похоть; не совсем. В большей мере любопытство. Он закатывает глаза и издает низкий, беспомощный стон, и его отвердевшая плоть прижимается к телу Бэтмена. Брюс не шевелится, но в его глазах появляется что-то определённо хищное. Мгновение тянется. Брюс смотрит на Джокера. Голова кружится и нервы на пределе. Он чувствует, как то, что Джей ему вколол, горит в его венах, заставляя терять контроль. Этого не может произойти. Бэтмен должен быть условно бесполым — как символ, парагон. Бэтмен не трахает клоунов на усеянных телами складах. Бэтмен не находит отдушину в насилии. Всего несколько секунд требуется для того, чтобы эти мысли промелькнули в голове Брюса, и он уже слышит, как резко обрывается клокотание. Ещё несколько секунд уходит на то, чтобы он осознал, что его пальцы крепко стискивают горло клоуна. Он резко высвобождает его, смотря вниз, на неподвижное обескровленное лицо. Его собственная кровь стучит в висках. Кожа кажется слишком тугой. Он отчасти боится, что убил Джокера, но то, что грудная клетка клоуна слегка приподнимается, убеждает его в обратном. Ему хочется вновь поднять на клоуна руку, но пока Брюс не уверен - для того, чтобы убить, или для чего-то другого. Желание усиливается, чуждое и непрошеное, и Бэтмен борется с ним всеми силами. Он не нарушит своё Первое Правило. Он не даст Джокеру одержать победу. Будучи уверенным хотя бы в этом, Бэтс перестает давить своей тяжестью на грудь клоуна и поднимается. Он занимает себя тем, что надевает наручники на всё ещё находящихся в отключке похитителей, но ему кажется невообразимым коснуться психопата — не сейчас. Он устраивается на соседней крыше, чтобы посмотреть, как полицейские уносят тело почти бездыханного Джокера прочь.***
Джокер очнулся в пассажирском отделении бронированного полицейского фургона, направляющегося в новый департамент полиции Готэма. Ему нужно лишь тридцать секунд на то, чтобы подобрать отмычку для наручников и врезать по лицу ближайшему спецназовцу. Того меньше он затрачивает на то, чтобы вывести из игры остаток команды с помощью только что присвоенной пушки. Затем он попросту распахивает задние двери и выпрыгивает из машины на ходу. Он группируется и делает кувырок, после чего поднимается, отряхивается от пыли и угоняет первый попавшийся автомобиль. Он меняет машины трижды, прежде чем добирается до Нэрроуз. Звук сирен всё ещё раздаётся вдали, но копы потеряли след. Джокер смеётся про себя, паркуясь в узком проулке, царапая правый бок и сбивая урну перед тем, как заглушить мотор. Он проходит в своё убежище и направляется сразу в ванную, вытаскивая крем-антибиотик, обеззараживающее средство и бинты из аптечки. Многие, вероятно, включая Бэтси, полагают, что ему не важно, в каком состоянии его тело. Это не совсем так; Джокеру плевать на причиняемую боль, порой он даже получает от неё удовольствие (в основном тогда, когда её причиняет Бэт), но потребности своего тела он не игнорирует. Поступать так значило бы желать побыстрее откинуть коньки. Джокеру свойственно многое, но суицид точно не входит в это множество. Так что он заботится о себе ровно настолько, насколько может. Рана на его щеке перестала кровоточить, но кожа натягивается и расходится, стоит ему попытаться открыть рот, снова сочится кровь. Кость, вроде бы, цела, но швы наложить всё же не помешает. У него нежная шея, так что останется прекрасное кольцо синяков благодаря спонтанному эксперименту Бэтса в играх с асфиксией. В разных местах больно из-за трогательной заботы и его Мышки, и старших чинов готэмского полицейского департамента. И большой палец на левой руке выбит из-за того, что он пытался высвободиться из наручников. Джокер ставит палец на место отточенным до автоматизма движением, скидывая обувь и затем избавляясь от остальной одежды. Он принимает душ и после латает щёку, обнажённым поднимается по лестнице. Джокер распахивает дверь, уже зная, что Бэтмен здесь. На самом деле, осознание этого факта преследовало клоуна с того самого момента, как он очнулся в полицейском фургоне. Но Бэтс ничего не предпринял. Хм-м-м-м. Джокер проходит в комнату и прикрывает за собой дверь. Он тянется к выключателю, но обнажённая рука перехватывает его запястье, останавливая. Он слышит звяканье стекла под потолком и понимает, что Бэтси бросил что-то и разбил лампочку. Он только открывает рот, собираясь похвалить меткость Бэтса, когда его всем весом припирают к двери, и затаивает дыхание. Он… этого не ожидал. Бэтмен склоняется ближе, шепча и задевая вскользь при этом шею Джокера: — Что ты со мной сделал?— возможно, он хотел, чтобы это звучало угрожающе, но язык, скользящий по трепещущей артерии, говорит об обратном. Лучше и лучше. Джокера бросает в дрожь. — Наркотик ослабляет внутренние ограничения,— произносит он хрипло. Губы Бэтмена едва касаются синяков на его горле.— Он не создаёт ничего помимо того, что уже есть. На это, в общем-то, нечего ответить. Бэтс склоняет голову и засасывает кожу под подбородком Джея. Джокер стонет с придыханием. Дрожащими руками он цепляется за Бэтмена, одной поднимаясь к затылку. Джокер пропускает пятерню сквозь пряди волос, и осознание того, что маски нет, переносит его в другое место. Потому что Бэтмен желает этого. Желает настолько, что проследовал за ним и снял с себя перчатки и маску. А это значит, что он думал об этом, планировал это. — Брюс, боже, — голос клоуна звучит совсем непривычно, он хриплый и сорванный, в нём сквозят нотки гробовой серьёзности. Брюс отстраняется. — Откуда тебе известно это имя?— начинает он выпытывать. Джокер содрогается. Буквально ощущает, как этот низкий, жёсткий голос пробирает до костей. — Ты хочешь говорить об этом сейчас? Рука Брюса сжимает запястье Джея сильнее. Какая-то маленькая часть сознания кричит о том, что нужно остановиться, но этот вопль утопает в потоке вожделения. Ему хотелось бы верить, что Джокер лжёт, что наркотик в его организме является истоком всего этого сумбурного «хочу», но он знает, что это не так. Желание слишком болезненное и слишком давнее. Он месяцами с тщанием выстраивал стены вокруг него, стараясь захоронить где-то поглубже, не признаваясь в этом даже себе. Но из-за наркотика Джокера в плотине появилась трещина, и сейчас всё выплёскивается наружу. Он вздыхает и сдаётся, склоняя голову и легко и осторожно касаясь губ Джокера своими. Клоун пальцами сжимает пряди волос Брюса, резко потянув на себя и жадно целуя. Тот прикусывает его нижнюю губу, доводя Джея до дрожи вновь. Рука, наконец, выпускает запястье Джокера, и Бэтс приобнимает его; кончики пальцев слегка царапают его поясницу. Это место оказывается неожиданно чувствительным, и Джокер выгибается навстречу, ощущая гладкую кожу и твёрдые щитки Бэт-костюма своим обнажённым телом. Ему хочется большего. Он разрывает поцелуй и впивается зубами в шею Брюса, ведя языком по оставленной им отметине. Звук, издаваемый мужчиной, совсем сломленный. Джокеру хочется наставить отметин везде, хочется стянуть с него броню и найти все те потайные места, от прикосновений к которым он будет содрогаться и стонать. Ему хочется покрыть поцелуями каждый дюйм его кожи и слышать, как его имя срывается с губ Брюса. По крайней мере, он думает, что хочет этого, до того момента, как Брюс вновь целует его и затем поворачивается, меняясь с ним местами. Он настойчиво отстраняет мужчину назад, прямиком к кровати. Умелые пальцы Джокера находят спрятанные пряжки и застёжки, за ними тянется след из частей брони. В какой-то момент клоун ощущает упирающийся под колени край кровати, и Брюс толкает того на матрас. Джей полностью заползает на постель, ёрзая; Уэйн стягивает оставшиеся детали его костюма, после чего нависает над клоуном и переплетает пальцы Джокера со своими, подминает под себя, пока они не касаются друг друга везде. — Джокер, чёрт,— только и выдыхает Бэтс. Он отпускает руки Джокера и ладонями ведёт вниз по бокам и бёдрам, сжимая ягодицы. Его язык дразняще поддевает швы на щеке Джея, и смесь удовольствия и боли доводит того до головокружения. Губы Брюса смыкаются с его бескомпромиссно. Всепоглощающе. Решительно. Ужасает, до какой степени ему хочется этого, насколько он не способен помыслить о том, что сможет жить без этого после. Он захлёбывается вдохом и обнимает Брюса, притягивая ближе. Человечность в этом жесте обескураживает Брюса — человек, ищущий утешения. Он проводит кончиком носа по уху Джокера. Джей ведёт неровными ногтями по спине Брюса, оставляя горящие следы. Тот в ответ засасывает его розоватый сосок. Джокер разгорячён, кожа покрыта испариной; он стонет имя мужчины, тянет его медленно и уже томно. Его запах кажется знакомым: мыло, древесный дым и что-то, свойственное лишь Джокеру. Брюс не может остановиться, трогает и пробует на вкус, спускаясь вниз по груди Джея и его животу, игнорируя трепыхание мужчины под ним, не торопясь, стараясь насладиться всем. Ему совсем не до того, чтобы заботиться о нравственности. Он знает лишь, что желает этого, желал этого очень долго. Он себя потом накажет, вот в чём он уверен. Но именно сейчас он намерен получить от этого удовольствие. Он прижимается губами к расслабленному животу Джокера, и тот издаёт глухой смешок, его напряжённая плоть покачивается возле плеча Уэйна. Брюс уже пожалел о том, что разбил лампу: хочется видеть больше, чем тронутые серебряным лунным светом очертания. Тело Джокера выглядит худым и бледным в сумраке; буйные завитки его волос кажутся чёрными на фоне наволочки. Брюс вглядывается в его лицо в полумраке и понимает, что оно совершенно чистое. Он настолько отчаянно желал его, что не приметил отсутствия обычной боевой раскраски. Неожиданное открытие до того пробирает его, что нежность проступает сквозь похоть. Он ласково ведёт рукой по груди Джокера и погружает головку его члена в рот. Он обводит её языком и выпускает, поддевая снизу крайнюю плоть. Уэйн не делал этого со времён колледжа, но, если судить по звукам, издаваемым Джеем, всё не настолько безнадёжно. Он снова погружает плоть Джокера в свой рот и начинает двигаться уже решительно. Его член не огромен — не намного больше среднего — но он толще, нежели его собственный, и привкус просто восхитителен. Уэйн сильнее давит на бёдра, удерживая его внизу. Брюс закрывает глаза и теряется во вкусе, запахе и ощущении Джокера. У Джокера звенит в ушах, он не может думать о чём-то помимо давления горячего, влажного рта Брюса. Он кончает слишком быстро, содрогаясь и извиваясь. Руки Брюса удерживают его на месте, он глотает сперму, языком собирая всё до последней капли. И лишь тогда, когда Джокера передёргивает от ощущений, вызванных чрезмерной чувствительностью, Брюс отрывается, скользя телом вверх. Мужчина мягко его целует, и Джокер ощущает вкус собственного семени на его языке. Член Брюса упирается в гладкую кожу его паха, и Джокер выгибается навстречу, хотя его ставшая мягкой плоть всё ещё болезненно чувствительна. Это стоит того, хотя бы из-за издаваемого Бэтсом звука, сдавленного стона, от которого сводит всё внутри. Джокер неловко целует Брюса в шею, как раз над следом укуса, который он оставил до этого, и отстраняет от себя. Начинается неуклюжая возня, пока они меняют своё положение на постели; Джокера всё ещё потряхивает от недавнего оргазма, но он наконец устраивается на бёдрах Брюса. Он ёрзает, пока эрегированный член Уэйна не утыкается в его ягодицы. Брюс судорожно вдыхает. Ох. Джокер усмехается с придыханием. — Вот только не начинай сейчас краснеть и вести себя, как девственник,— произносит он. Говорит медленно и лениво, томно. Он тянется к прикроватной тумбе и копошится в ней недолго, после выпрямляясь и вкладывая флакон в руку Брюса. Тот смазывает пальцы и ведёт одним вниз по ложбинке меж ягодиц. Джокер уже расслаблен после оргазма, так что палец Уэйна легко проскальзывает внутрь. Он добавляет второй и начинает медленно двигаться, то проникая, то выскальзывая. Джокер задерживает дыхание, пока его неторопливо растягивают и всё горит от этого ощущения, дрожаще выдыхая, когда Бэтс останавливается, чтоб добавить третий палец, и возвращается к заданному ритму. Он всхлипывает, уткнувшись в ключицу мужчины, как только пальцы Брюса задевают его простату. — Сейчас,— он бесстыдно скулит.— Сделай это сейчас. Уэйн жадно вдыхает и извлекает пальцы. Немного погодя он уже постепенно оказывается внутри, горячий, твёрдый, и это до невозможности приятно. Джокер ощущает прерывистые выдохи на ухо, пока Брюс выдавливает из себя проклятья, но он слишком погружен в сам процесс, чтобы говорить членораздельно. Джей приподнимается, опираясь на руки, и ощущает, как плоть Брюса проезжается по простате. — О боже,— вырывается стон. Он подаётся бёдрами и наблюдает за тем, как Брюс сходит с ума под ним, трепеща так, словно готов разорваться. Джокер обхватывает рукой плоть и ласкает в ритме своих движений. Видеть, как он прикасается к себе, прогнувшись и двигаясь на Брюсе — это уже слишком. «Насколько же охуенно»,— проносится в голове Брюса. Он поджимает губы, чтобы не произнести это вслух. Этому долго не продлиться. Звуки, вырывающиеся из раскрытого рта Джокера, совершенно бесстыдные. Брюс хочет видеть, как тот забьётся в экстазе снова, хочет наблюдать, как его будет трясти, пока Уэйн трахает его, и знать, что именно Брюс тому виной. Мысль подводит его так близко к пределу выдержки, что ему нужно сделать что-то прямо сейчас, иначе он упустит момент. Волосы Джокера спутались; Брюс дотягивается, зажимает в кулаке влажные пряди и сильно дергает. Джей выгибается, застонав. Боль заставляет его перейти грань, и тот кончает Брюсу на грудь. — Кончи для меня, Бэтс,— Джокер захлебывается вздохом, доводя его движениями бёдер. Что Брюс и делает.***
Брюс понятия не имеет, как долго он лежит тут в ошеломлении. Достаточно долго для того, чтобы Джокер спустился и вернулся с влажным полотенцем. Тот обтирает их обоих и затем ложится рядом с Брюсом, близко, но не касаясь его. Он снисходительно тих. В голове Брюса проясняется, но, что любопытно, он чувствует себя опустошённым. Он знает, что ему следовало бы взбеситься, наверное, даже переломать клоуну все кости за то, что тот его одурманил, но— — Я не сделал ничего, чего ты не хотел,— произносит Джей мягко. Его голос звучит сонно и довольно. И есть что-то невероятно почётное в том, чтобы слышать его таким. Джокер говорит так откровенно и бесхитростно, что это совершенно обезоруживает Брюса. Он ощущает, что момент, когда всё это подойдет к концу, приближается неумолимо. Не имеет значения, что ему этого хочется, хочется, чтобы Джокер делил с ним ложе, что он будет вожделеть его с этого мига, как дозу наркотика. Он способен игнорировать свои потребности потому, что он таков, каков есть. Он найдёт в себе силы и выберется из кровати, и когда они встретятся снова, они вновь будут врагами. Но не сейчас. Брюс вздыхает, сползает ниже к изножью кровати и накрывает одеялом их обоих. Он заключает, что завтрашний день наступит уже достаточно скоро.