Ненужные вещи

Здесь было на удивление спокойно и уютно. Здесь жили воспоминания. Любой дом полнится воспоминаниями, особенно если в нем живет семья. Барнаби знал об этом, но данное знание, как и большинство того, что было ему известно, являлось скорее теоретическим. Он слишком давно не был вот в таком доме. В его собственной квартире уют и не ночевал. Робот, подаренный родителями, старая фотография… игрушечный кролик. Не так-то много «ненужных вещей», которые и создают теплую домашнюю атмосферу. Вообще-то, Барнаби ненужные вещи не любил. Вязаные салфетки и коврички, настенные панно и прочие рукодельные безделушки, фигурки неведомых животных, батареи одеколонов (когда достаточно одного), кучи антикварных книг и фарфора, завалы старых журналов или фотографий — все это казалось ему излишним. Он даже мебели лишней не терпел, предпочитая простор. Бывало, по ночам он смотрел на звезды — в его квартире на них открывался превосходный обзор — и представлял себя затерявшимся в космосе. Свободным от каких-либо ограничений. Но космос был пуст, в космосе было нечем дышать, и желанная свобода оборачивалась, в конечном итоге, вакуумом. Убивала. Чтобы жить, человек должен быть привязан к жизни. С привязанностями у Барнаби всегда возникали проблемы. Возможно, потому, что и жить он толком не жил, вместо этого усердно занимаясь эскапизмом. Он знал, как сделать вид, будто он живет, и обычно другие люди ему верили… Да, в сущности, им до него не было никакого дела — как и ему до них. Кабураги Котецу стал исключением. — Эй, не стой на пороге. — Да. — Барнаби зашел в дом, продолжая осматриваться. В первую очередь его внимание приковали фотографии. У него была всего одна такая, с родителями. И с недавних пор он убрал ее с видного места, решив жить не прошлым, а настоящим. В квартире Котецу в Штернбилде было фото Каэде. Теперь к нему добавилось еще одно, вырезанное из журнала: иначе раздобыть фотографию упирающегося Барнаби было затруднительно. О том, что он сам втихую собирает фотографии Котецу и относится к ним совсем не как к «хламу», а как к сокровищу, которое, конечно, непременно нужно прятать под кроватью, Барнаби не сказал бы ни за что. У него даже карточки с Диким Тигром в коллекции были. Но об этом — молчок. В отличие от Барнаби, который скрывал свою внезапную склонность к коллекционированию, или Каэде (она, по словам Котецу, тоже собирала карточки с Тигром и тоже не хотела, чтобы он об этом узнал; услышав такое от гордого Котецу, Барнаби хмыкнул, но о собственном аналогичном пристрастии не сказал ни слова), Котецу никогда ничего не прятал. Фото Каэде и Барнаби в его квартире находились на видном месте. Фотографии здесь тоже стояли так, что не заметить их было невозможно. Одна со свадьбы. Одна — с новорожденной Каэде. И еще одна — просто с Каэде и Котецу. Женщина, которая была на предыдущих двух фотографиях, на этой отсутствовала. — Очень красивая, — сказал Барнаби, наткнувшись на недоуменный взгляд Котецу. Тот медленно кивнул: — Томоэ. — Твоя жена? — Этот вопрос был совершенно лишним, но Барнаби просто не смог удержаться. — Она говорила, чтобы я всегда оставался героем. — Котецу едва заметно улыбнулся, но это была невеселая улыбка. — Ты и есть герой, — отозвался Барнаби. — Ты так считаешь, Банни? — Улыбка Котецу стала многообещающей. Вместо ответа тот снова взглянул на фотографии. — Свадьба… красиво было, наверное. — Да. — Ты все еще думаешь о ней? — И об этом тоже не нужно было спрашивать. — Каждый раз, когда вижу Каэде. А Котецу не следовало отвечать. Барнаби нередко жалел о том, что его бывший напарник так честен. Должно быть, Котецу и Томоэ были прекрасной парой. На фотографии они казались очень счастливыми. Такую улыбку Барнаби у Котецу видел редко… Тот и правда любил свою жену. До сих пор. Потому, должно быть, и предпочел встречаться с ним, Барнаби, а не с какой-нибудь девушкой вроде Синей Розы — чтобы не предавать память жены. Стечение обстоятельств. Ничего больше. — Банни, ты чего нахмурился? — спросил Котецу. — О чем подумал? — О свадьбе, — ответил Барнаби. На лицо Котецу набежала тень. Наверное, он решил, что сейчас Барнаби начнет предъявлять непонятные требования… Может, и стоило бы. Кратковременные связи следует разрывать быстро, чтобы не возникало ненужных иллюзий. В самом деле, как можно считать, будто нужен человеку, у которого уже было все — и любовь, и потеря, у которого есть дочь и дом, где его ждут? Настоящий дом. Семейный уют, без пустоты космоса и спрятанных надежно фотографий. — Ты хотел бы… жениться? — Слушая голос, каким Котецу это сказал, можно было легко представить его пробирающимся по минному полю. — Да, — ляпнул Барнаби. — И у тебя уже есть кто-то на примете? — В голосе Котецу начали проскальзывать гневные нотки. Барнаби искренне не понимал, почему он при этом продолжает притворяться, будто ничего не понимает: — Да. — Значит, встречаясь со мной, — Котецу говорил негромко, но отчего-то этот негромкий голос подозрительно смахивал на звериное рычание, — ты одновременно присматривал себе невесту? Возможно, даже уже сделал ей предложение? Секунду Барнаби смотрел на Котецу в немом удивлении. Потом обреченно вздохнул: — И откуда у тебя такая чушь в голове… Я бы хотел жениться на тебе. — Чего? — Вот теперь пришла очередь Котецу удивляться. — Ага, — подтвердил Барнаби. — Но у тебя уже есть семья. И ты все еще любишь свою жену. Ты ведь пригласил меня в этот дом, чтобы я понял? У тебя есть все, о чем только можно мечтать. Я здесь лишний. Как ненужная… вещь. — А ну перестань, — Котецу сосредоточенно нахмурился, — перестань немедленно! Ты — часть моей семьи. И, если тебе уж так приспичило пожениться, можем обратиться к Натану. Уверен, он знает, где в Штернбилде лучше заключать подобные браки. Какое-то время Барнаби молчал, не в силах осознать невероятное: ему только что сделали предложение. Дальнейшее получилось само собой. Как-то так вышло, что они одновременно шагнули навстречу друг другу и одновременно открыли рты, собираясь что-то сказать, и, в итоге не сказав ничего, вместо этого принялись целоваться, и до того увлеклись, что даже не услышали, как вошла Каэде. Впрочем, Каэде была достаточно умной девочкой, чтобы тут же и выйти, не начиная скандала. Кажется, восхищение Барнаби Бруксом-младшим у них с папой было семейным, хоть и разным, но, как твердо верила Каэде, мама бы ничего не имела против. Тем более что бывший напарник ее папы действительно его любил. Каэде знала об этом совершенно точно — папа как-то хвастался ей, что нашел под кроватью Барнаби ящик со своими фотографиями. В отличие от Барнаби, Каэде не была такой беспечной. О том, что она собирает карточки с Диким Тигром, папе не узнать нипочем.