Мне пусто, Грейнджер

Шоколад. Ты всегда любила шоколад. Я покупал тебе его тоннами. Говорил, что мне это ничего не стоит. Говорил, что люблю наблюдать за тем, как ты, как будто, становишься счастливее, разворачивая очередную плитку. Ты всегда любила смеяться. У тебя очень заразительный смех, Грейнджер, знаешь? Даже несмотря на то, что я редко смеялся вместе с тобой. А если и смеялся, то неискренне. Искренне смеются только счастливые люди, понимаешь? А я к таким не отношусь. Ты всегда любила дождь. Любила, сидя в кресле и укутавшись в теплый плед, читать книгу. А я любил в такие моменты наблюдать за тобой. У тебя так смешно морщится нос, когда ты переворачиваешь страницу. А еще, когда ты находишь в книге что-то важное, заставляющее задуматься, ты забавно хмуришь брови и закусываешь губу. В твоих глазах всегда было что-то, что цепляло меня, Грейнджер. Какая-то искра, огонек. Иногда хватало всего лишь одного слова, чтобы зажечь в них пламя. И в один миг ты становилась злой, необузданной. Страстной. На самом деле, я любил такие моменты. Иногда даже специально поддевал тебя, провоцируя очередную ссору. Ты всегда говорила, что любишь меня. Ты всегда ждала, что я скажу тебе в ответ то же самое. Но я молчал. Знаешь, почему? На самом деле, я не любил тебя. На самом деле, я только так думал. Наивный. Я полагал, что никогда не влюблюсь, полагал, что любовь для слабаков. Я полагал, что просто использую тебя, Грейнджер. Ха. Но, знаешь, я слабак. Самое интересное в том, что я понял это только после того, как ты ушла от меня, не в силах больше терпеть такое явное безразличие с моей стороны. Ты собрала вещи и ушла. Молча. И это молчание было хуже самых громких криков. И в ту минуту, когда звук захлопывающейся двери, кажется, разорвал барабанные перепонки, я понял, что стало пусто. Мне стало пусто, Грейнджер. Пусто без тебя. Ты всегда говорила, что любишь меня. Ты всегда ждала, что я скажу тебе в ответ то же самое. Но я молчал. Знаешь, почему? На самом деле, я любил тебя.