Невысказанное

   Я смотрела в глубь зеркала, в глаза, устремившиеся на меня. Не уверена, что знаю её или даже встречались ли мы когда-нибудь, не знаю, нравится ли мне этот человек. Это лицо не той девушки, которой я была, или женщины, которой я хотела стать. Моё лицо с красивой улыбкой, способной растопить ледяное сердце, потеряно. Прекрасное лицо превратилось в обезображенное и уродливое. Но я всё равно благодарна.    Конечно, я чувствовала вину. Меня учили всегда угождать людям. Я увела Сэма у одного из самых дорогих мне людей в жизни. У своей кузины, Леа. Я винила себя, забирая Сэма вместе с такой любовью, поцелуями, цветами, сексом, понимая, что могла запросто отказаться от этого.    Но я завидовала Леа. Телефонные звонки, в которых она щебетала о чудесах любви и возвышенных чувствах от близости с другим человеком, которых я никогда не испытывала. И хотя я была рада за кузину, мои руки холодели от злости. Я знала, что могла принять запечатлённого Сэма как друга, как брата…    Но я не сделала этого.    Когда я лежала на больничной койке, всё моё тело было перебинтовано, а Сэм сидел рядом, чувствуя ответственность за случившееся. Я понимала, что больше не могу полагаться на себя, на свои взгляды, на надежду найти свою вторую половинку. Я не была Леа, во мне не было причудливой индивидуальности. Я была вежливой, скучной и совершенно неинтересной. Милое лицо ― вот всё что у меня было, но и оно пропало. И я забрала Сэма у неё, зная, что никто не сможет забрать его у меня. Зная, что импринтинг безоговорочно заставит его любить и заботиться обо мне, что бы ни произошло.    Я старалась верить, что, будучи прекрасной женой и матерью для стаи, я компенсирую свой эгоизм. Что, готовя и убираясь, стану неофициальной частью их. Несмотря на все свои старания, я по-прежнему оставалась чужой в узком кругу жизни стаи. Когда обсуждался какой-нибудь оборотень, мне посылался особый взгляд, после которого я должна была скрыться в другой комнате. В целости и сохранности, прочь от жутких монстров этого мира.    Когда Леа впервые обратилась и присоединилась к стае, я снова почувствовала укол зависти. Я никогда не стану частью стаи, как она, я никогда не услышу мысли Сэма, как она. Он ведь думает о ней временами? Он ведь скучает по её прекрасному лицу, гладкому и невредимому?    Думая об этом, я тянулась рукой к своим старым ранам.    Сэм подошёл ко мне со спины, освежившийся после душа, поцеловал мою шею и мои шрамы, удерживая меня.    ― Я люблю тебя, ― прошептал он, пока я отдалённо смотрела в зеркало и представляла, как он делает то же самое с Леа, которую любил без нужды неразрывной связи.    Я делала это иногда ― позволяла Сэму поймать свой взгляд на шрамах, зная, что это заставляет его стыдиться снова и снова. Я смотрела и как бы напоминала ему, что он останется со мной, никогда не оставит. Даже если я никогда не стану частью стаи, у меня есть Сэм, которого я привязала таким образом, которым никто больше не сможет.    Я тоже иногда чувствую вину, глядя, как он держит меня с такой любовью. С украденной мной любовью. Он никогда не поймёт этого эгоистичного удовольствия, которое я ощущаю от его прикосновений, от его остекленевшего взгляда, от того, как он смотрит на меня ― как будто моя кожа такая же гладкая и прекрасная, какой была.    Он никогда не узнает, что это и есть причина моей безоговорочной любви в ответ.