Маски

      Я всегда верила этому человеку, несмотря ни на что.       Бабушка его обожала, хотя он не стремился располагать к себе. Соседский мальчишка, лет на шесть старше меня. Он с какой-то легкостью ввязывался в драки, постоянно ходил со стертыми кулаками и ссадинами на породистом, даже красивом лице. Из не особо благополучной семьи, потому бабушка взяла над ним негласное шефство. Позже она смеялась, говоря, будто приручала дикого зверька.       Бабушка искренне удивилась, когда узнала, какую профессию он собрался получать после школы.       Она поддерживала его стремления, но сомневалась, что он останется в школе и будет преподавать.       Так уж получилось, что по прошествии нескольких лет я оказалась в классе под его непосредственным руководством.       Правда, вскоре поняла, что этот человек изменился: без хмурого недоверчивого взгляда, который заменила профессиональная улыбка. Сначала, собственно, я даже решила, что это не он: либо похожий человек, либо не представленный мне брат-близнец. Но вскоре подобные глупые мысли покинули мою голову: это был действительно он.       Он меня не вспомнил. Не то, чтобы было обидно.       Вполне логично было предположить, что он имел полное право забыть соплячку, которая вечно путалась у бабушки под ногами ввиду занятости родителей. Так считали, будет лучше. Я не жаловалась, но жутко скучала.       Пусть я и была довольно скромным и робким ребенком, но некогда мне хватило смелости подойти к молодому человеку. Из банального любопытства. Мы не то, чтобы подружились, тому явно не способствовала ни разница в возрасте, ни разношерстность интересов. Наверное, ему я казалась таким вот котенком, чем-то мелким и бесполезным.       Но он даже помогал мне с уроками, а я старалась просто не мешаться. Бабушка сетовала иногда, что парень толковый и хороший, но жизнь его не особо баловала и ожесточила. Я была мала, чтобы особо вникать в смысл этих слов, но бабушке я верила безоговорочно.       Более того, пару раз он раздал несколько несильных затрещин местным хулиганам, которые пытались меня третировать и не понимали обычных слов. Его объяснения были куда более доходчивыми. Я прекрасно помнила, как сама ударилась в плач и просила его отпустить особо наглого мальчишку, который всегда донимал меня больше остальных всех вместе взятых. Тогда я действительно испугалась, не знаю даже, за кого сильнее. Но я отчетливо помню его взгляд, полный немого осуждения. Наверное, просить за своих обидчиков подло по отношению к твоему же защитнику.       Я действительно и боялась его, и восхищалась, без понятия, какое чувство преобладало. Но меня он не трогал, я чувствовала себя «своей».       Потом бабушка переехала в областной городок и наша с ним связь, тонкая, почти невесомая, но все же существовавшая, оборвалась. В течение нескольких лет мы не встречались и не виделись. Он стал одним из детских воспоминаний, которые нет-нет, но подбросит на досуге память. Ни больше ни меньше.       Потому такой неожиданной показалась та встреча в отремонтированном кабинете физики.       На протяжении полугода я делала вид, словно его не узнала, подыгрывая. Зачем усложнять человеку жизнь? Ведь он явно не хотел ворошить прошлое, которое наверняка лежало грузом на сердце. Потому я прикидывалась ничего не помнящей особой, тем не менее, невольно за ним наблюдая, считая отличия между ним-настоящим и ним-прошлым.       Наверное, это и означало повзрослеть: избавиться от той неуклюжей порывистости, научиться скрывать эмоции, став сдержаннее. Иногда мне казалось, что он так же наблюдал за мной, но тут же отгоняла подобное наваждение. Чушь. Такого и быть не могло.       Взаимоотношения между нами складывались ровно такие, какие должны были быть у учителя и прилежной ученицы. Он не рассыпался в похвалах, но его одобряющей улыбки мне было вполне достаточно. Хотя, чего скрывать, физике я уделяла особое внимание: хотелось показать, несмотря ни на что, что я не та глупая девочка. Доказать, хотя бы себе, правда, меня не отпускало чувство, что тут я, будучи отличницей, постоянно проваливалась.       Так прошел один учебный год, который постепенно перешел в следующий, полный символизма и какого-то трепета. В конце концов, выпускной класс располагает к подобным настроениям.       И именно в тот год все пошло не так, как я сама себе успела напланировать, расставляя мысленные галочки на воображаемых полях. Уже первого сентября, после торжественной линейки и не менее пафосного классного часа, когда мне пришлось несколько задержаться, я вдруг услышала вопрос, который уже не ждала:       - Как там бабушка? – вдруг спросил он, заставляя поднять на себя взгляд.       Я растерянно смотрела на него, понимая, что правила игры изменились.       То ли маски были сброшены, то ли кто-то переписал наши роли. Не суть.