Гончая Гринир

Мы не хозяева своих собственных жизней, мой маленький тэнно. Уж кто-кто, а ты-то должен это понимать; у тебя нет ничего, кроме доблести, варфрейма и верного клинка. У тебя нет даже имени, даже прошлого, ты всего лишь тень – идеальный солдат с точки зрения любого командира. Сильный, верный, молчаливый и безучастный. Со мной – со мной все было совсем не так. Я была, если можно так выразиться, проблемным ребенком. Хочешь, я расскажу тебе свою историю? Тэнно не отвечает. У него перебиты ноги, он лишился руки и почти не способен двигаться. Его варфрейм поддерживает в нем жизнь – но не может исцелить – так что безмолвный воитель прошлого бессилен. Он не отвечает, он просто смотрит на меня – провожая невидящим взглядом своей слепой головы каждое мое движение. Может быть, моя болтовня ему не по вкусу – но и выбора-то у него нет. И я, присев прямо на ржавый пол напротив, по соседству с лужей крови своих бойцов, продолжаю свой рассказ. Моей матерью была неизвестная мне фрейлина Королев-Сестер. Я родилась как очередной ее клон. Таких, как я, в инкубаторе было сотни три – и всем им предстояла участь служанок при дворе. Всем, кроме меня – потому что я родилась с дефектом. На этом месте я приостанавливаю рассказ и снимаю бронемаску. Тэнно видит мое лицо, лицо, которое я так тщательно оберегаю от грязи и ранений – слишком красивое для солдата, лицо придворной дамы. И мои глаза – разные глаза – золотисто-карий правый и тускло-серый левый. Видишь, тэнно? Гетерохромия. Видимо, кто-то из техперсонала облажался со сплайсингом. Из всей чертовой кучи желтоглазок я одна была никуда ни годной. По правилам техники безопасности меня следовало пустить на органы или переработать до состояния питательной жидкой кашицы; но по правилам военного времени каждый клон на счету. Так что вместо дворцов и вечного прислуживания меня ждала армия. Забавно, правда? У нас, у гринир, такое случается. Неудачных клонов-солдат записывают в техники, неудачных клонов-техников отправляют на рудники… обычное дело. Вот и я не стала исключением. Надо ли говорить, что мои новые сестры меня не любили? Даже странно как-то – мы, рожденные в чанах инкубаторов, с младенчества тренировавшиеся убивать и только убивать – мы откуда-то знали о красоте и ревности. Я откуда-то понимала, что я намного, намного лучше их – а они отвечали мне равноценной этому пониманию ненавистью. О, а сколько было попыток попортить мне личико пока не смотрят командиры! Теперь ты понимаешь, тэнно, для чего мне эта аляповатая бронемаска? Я дорожу своей красотой – моя красота это все, что у меня есть. Тут я снова делаю паузу – чтобы вернуть маску на место. С тэнно никогда нельзя ни в чем быть уверенными – кто знает, вдруг он пытается подгадать момент и использовать какое-то скрытое оружие? А мне мое лицо нравится. И тело тоже – даже несмотря на то, что добрая половина органов давно не моя, а левую руку и обе ноги по колено заменили сталью. Мне нравится, с какой ненавистью смотрела на меня сегодня командующая фаланги скорпионов и мне льстят недоуменно-заинтересованные взгляды дуболомов-бойцов из штурмового. В этом прогнившем, ржавом, грязном мире, полном войны – у меня есть хоть что-то свое, у меня есть хоть какое-то отличие от тысяч и тысяч идущих на смерть; и только поэтому я когда-то смогла пересилить себя и пройти подготовку, к которой придворные дамы не должны быть приспособлены. Вот так вот, мой маленький тэнно. Тебя выпотрошила, ха-ха, королева красоты военного флота гринир. Тебе должно быть лестно. А теперь, пока мои ребята взламывают твой челнок и пытаются найти твою подружку, тебе придется потерпеть мою болтовню. Видишь ли, я уже давно, очень давно хотела рассказать кому-то историю своей жизни. А ты – ты не худший вариант, малыш тэнно. И время идет, и искалеченный пилот варфрейма класса «Вольт» истекает кровью, но никак не может умереть – а печально известная гринирская Гончая продолжает свой рассказ.