Без маски

Эти закрытые клубы обычно навевают на меня тоску. Несколько лет назад я развлек себя тем, что перестал надевать маску. Это, конечно, произвело фурор - моя крайне известная физиономия в таком месте, казалось бы, могла навлечь на меня беду. Все ждали с нетерпением. Но в таких местах охрана работает лучше, чем служба национальной безопасности. Ни одного случайного лица. А что до всех этих министров и генеральных директоров... О, будто бы маска могла от них что-то скрыть. Иллюзия тайны, и они прекрасно знают, что я здесь бываю, а я прекрасно знаю то же про них. Но и это скоро стало скучно, весь этот алкоголь, бархат, свечи и прекрасная вседозволенность. Людям от нее уносит крышу и они становятся... мерзкими? Да, пожалуй. Забывают о главном. Об эстетике. Творить непотребства скучно, когда они перестают быть прекрасными. Это же декаданс. - Ты меня туда не затащишь, - мой ангел сидит рядом на пассажирском сиденьи автомобиля и смотрит на меня. - Я прекрасно знаю, чем это кончится. Этот хрупкий юноша с внешностью школьницы даже не гей, в общем-то. Он вообще нормальный парень - студент, сын, брат и друг. Ничего такого. Если бы не одно прекрасное обстоятельство: он бурно кончает, когда я его насилую. Уж не знаю, каким чудом мне удалось вычислить в скромном мальчике похотливую сучку на раз-два. Он сам о себе точно этого не подозревал. У меня даже есть смутное сомнение, понял ли он это сейчас. Вероятно, нет. По крайней мере, краснеть он так и не разучился. За два-то года, что он со мной уже прожил, можно было стать самой прожженной девкой, но нет. Может быть, это его и спасает: он мне не надоел. Я легко достаю его из машины, как котенка, и заталкиваю в двери клуба. Охрана многозначительно неподвижна. Они псы на службе менеджера, а тот только что не кончает, когда меня видит. Вид мальчишки, который здесь явно не по собственной воле, заставляет бровь менеджера едва заметно дернуться, но никаких вопросов не следует. Работа в таком месте, вероятно, многому учит. Я даю мальчишке полчаса, чтобы осмотреться. Устраиваюсь за столиком, который держат для меня по пятницам. К нему прилагается роскошный диван с дюжиной парчовых подушек и прекрасный полупрозрачный полог. Этот полог скорее иллюзия. Мы видим всех, и все видят нас, но здесь любят создавать тайны из ничего. Это расслабляет. Мальчишка садится рядом. Сначала пытается продемонстрировать, как он обижен и независим, и забирается на другой конец дивана. Он делает обиженную мордашку, но постепенно начинает рассматривать обстановку, и выражение его лица меняется на заинтригованное. Он, конечно, никогда не был в таких местах. Мой ангел - выходец из обычной семьи, средний класс в самом унылом виде. Откуда уж там такие фантазии. Ему интересно, наверное. Он разглядывает людей в масках. Конечно, понимает, что здесь собираются сильные мира сего. Потом смотрит на эскорт - красивые юноши и девушки самого разного вида. На другом конце зала несколько человек развлекаются с девушкой-панком. Она кусается, царапается и даже рычит, причем оставляет своим мучителям заметные следы. Однако, удовлетворив всех желающих, довольная, уходит. Тут есть и мальчики. Почти любого типажа - хрупкие и нежные, как эльфы, и накачанные ребята под два метра ростом. Европейцы, азиаты, африканцы. Послушные и стыдливые, сопротивляющиеся гордецы и похотливые, как будто в течке. Вся эта публика движется, играет друг с другом, совокупляется, насилует или удовлетворяет, всячески развлекается и позволяет себе все, что только можно. Клиенты воплощают свои фантазии, эскорт мысленно считает деньги. Он наблюдает за клубом, я - за ним. Раскуриваю кальян. - Здесь есть почти все, чего может пожелать мужчина, - говорю ему вполголоса. - Почти? - Тебя нет. Понимает ли он, о чем я? Среди всех этих проституток нет никого, кто бы получал удовольствие. Поэтому скучно. - Попробуй - передаю ему кальян. - Тебе понравится. Я хочу, чтобы он немного расслабился. Он смотрит секунду с недоверием, потом все же решается. В клубах дыма его робкие движения становятся еще более завораживающими. Иногда я думаю, что из меня вышел бы неплохой султан, с такой наложницей. Мне нравится разрушать его робость и все эти внешние повадки, за которыми он прячет себя настоящего. И больше всего меня пленяет то, что к нему настоящему могу проникнуть только я, и никто больше. Его губы обхватывают мундштук, а на меня нападают предсказуемые ассоциации. У него светлая кожа, и губы тоже бледные, но, черт, надо знать, какими они становятся после того, как я трахаю его в рот. - Раздевайся. Он смотрит на меня испуганно. У него огромные глаза, и, когда он пугается, они становятся еще больше. - Нет, - шепчет. Притягиваю его к себе за ворот рубашки. - Ты хочешь, чтобы я тебя заставил? - от него предсказуемо пахнет пряным дымом. - Не надо... Меня с ума сводит именно то, что он боится. По-настоящему меня боится. По-настоящему не хочет делать то, от чего отказывается. Каждый раз. Я дергаю полы рубашки в разные стороны и сдираю ткань с его плеч. Он худой, ключицы выступают наружу. Как будто его можно сломать. Один его вид провоцирует сию же секунду трахнуть его как можно жестче. Наверняка, если бы он не стал моим мальчиком, то стал бы чьим-нибудь еще. Он просто создан для того, чтобы засаживать ему, как дешевой проститутке. И все эти его “пожалуйста, не надо” воспринимаются только как “трахни меня как только можно”. Избавить его от одежды проще простого. Он вырывается, но я больше и сильнее - сгрести его в охапку и не отпускать не составляет никакого труда. - Пусти!.. Прижимаю его к себе крепче, и он классно трется о мой член, когда сопротивляется. - Я хочу, чтобы ты сделал мне минет, - прикусываю ушко. - Я не стану, - замирает, потому что прекрасно знает, что я все равно его заставлю. Боится. Гадкая усмешка расползается по лицу сама собой, ничего не могу сделать. - Нда? Скажи, ты представляешь, что с тобой случится, когда ты окажешься там, - киваю за полог, - и я не буду стоять рядом и показывать, что ты мой? - Нет, пожалуйста... - я чувствую, как у него перехватило дыхание. - А я могу остаться в стороне и наслаждаться картинкой. Смотреть, как ты мечешься между огромными мужиками, плачешь и просишь тебя отпустить. Понимаешь, что с тобой никто не будет нежничать? У мальчишки хорошее воображение. Наверное, я даже несколько перегнул палку - чувствую, как мне на руки капает несколько слезинок. - Будь послушным мальчиком, - шепчу ему на ухо ласково. Он дрожит. - Я все сделаю, как ты скажешь, только пожалуйста... - Обещаю, - шепчу ему нежно. Он сползает на пол и разворачивается ко мне, расстегивает брюки и приникает губами к члену. Я со стоном откидываюсь на подушки. Нет ничего более расслабляющего, чем хороший минет. Мальчишка старается. Он становится удивительно послушным, если его хорошо напугать. Я кладу руку ему на затылок и заставляю взять в рот целиком. У него плохо получается расслабляться, он мычит и пытается отстраниться. Вряд ли это приятно. Я дергаю его за волосы, заставляю двигаться резко. Он хныкает и протестующе стонет, звук вибрирует на головке. Как же классно его насиловать! Это каждый раз так хорошо, будто я вчера выкрал его из монастыря. После того, как он поерзал у меня на коленях, кончить - дело пары минут. Оттягиваю оргазм как могу, хочу, чтобы он прочувствовал собственную беспомощность. Я кончаю ему на лицо. Мне нравится видеть его оттраханным. Напуганный, зареванный мальчишка с красными минетными губами, перемазанный спермой. Его трясет. Он пытается вытереть лицо, но я перехватываю его руки. - Мне нравится так, оставь. Он смотрит на меня. В его взгляде нет ни обиды, ни злости, даже наоборот. Он принадлежит мне. Почему-то после того, как я заставляю его сделать что-нибудь грязное, он особенно доверяет мне. Когда я спросил его об этом как-то, он сказал, что ему важно чувствовать, что я доволен. Раз я доволен, значит я хочу, чтобы он был моим, а раз так, то я буду его защищать. Мол, ему нравится, что у него такой сильный мужчина, которому он так нужен. Я закуриваю, а он подбирается ближе и льнет ко мне. Вряд ли подозревает, что я как раз перебираю свои многочисленные фантазии и решаю его судьбу. Надо заказать выпить. Слава электронным меню, ведь мне не приходится совершать лишних телодвижений. Несколько рюмок с абсентом приносят через пару минут, я как раз успеваю докурить сигарету. Он пытается прикрыться, стесняясь официантки. Честно говоря, это нелепо. Она, конечно, одета чуть больше, чем он, но фактически такая же обнаженная. - Выпей, - велю ему. Я хочу, чтобы он расслабился. Будет обидно, если он будет слишком нервничать и не сможет кончить. Он глотает зеленую жидкость, я тем временем поджигаю заново потухший уголь кальяна. Между второй и третьей рюмкой отдаю ему мундштук, он послушно втягивает дым, и даже пьет абсент через затяг, когда я приказываю. Все это постепенно дает ему в голову. - Поднимайся. - Ты же не... нет, я не хочу... - глупый мальчик, ну неужели ты думал, что все закончится так просто? Я выталкиваю его из-за полога наружу. Он вскрикивает, спотыкаясь, и этим обращает на себя внимание. К нам разворачиваются полсотни масок. В клубе полумрак, посетители обычно надевают черное, только маски у всех одинаково белые. Они ловят на себя свет и оттого фигуры кажутся бестелесными. Я беру его за волосы и втаскиваю на один из небольших подиумов. Заставляю встать на четвереньки и прогнуться. Он вскрикивает и протестующе стонет. Я стою рядом с краем подиума, его задница оказывается как раз на нужном уровне. Пробую пальцами сжатую дырку, но он пытается отодвинуться. Резко шлепаю рукой по заднице, мальчишка громко вскрикивает. По моей ладони растекается жжение. Я не тороплюсь расстегивать брюки. Лезу в карман за смазкой. Недолго думая, выдавливаю почти половину тюбика, чтобы паршивец совсем не мог сопротивляться. Вгоняю сразу три пальца, он пытается сжать задницу, но слишком скользко и толку никакого, хотя дырка все равно очень узкая. Он кричит и хныкает. - Не надо, пожалуйста! Маски смекают, что я насилую мальчишку по-настоящему. Такое здесь бывает, но не часто. На это всегда находятся желающие посмотреть. Я вхожу медленно, неторопливо. Даже после растяжки он тугой, как девочка. На сухую было бы вообще не реально. Он пытается сжиматься и кричит. - Ну же, давай, сучка, расслабься, - рычу на него. - Тебе понравится. Это все глупости, я знаю, что он не умеет расслабляться подо мной. За два года так и не научился, из чего я заключил, что ему нравится, когда больно. Он стонет, из груди вырываются глухие рыдания: - Мне больно, хватит!.. Черт, я хочу видеть его лицо. Выскальзываю и заставляю его перевернуться на спину. Пока он не успел даже понять, что происходит, поднимаю его зад и закидываю ноги себе на талию. Войти второй раз легче. Так получается глубже. И видеть его зареванную мордашку мне тоже нравится. Он раскрывается. Именно сейчас, и именно так, разложенный передо мной в ничего не скрывающей позе, перемазанный моей спермой, без возможности сопротивляться, у всех на глазах. Он только мой, доверяет мне больше всего. Он пускает меня дальше, чем можно себе представить. И принадлежит только мне. Он протестующие стонет, когда я обхватываю рукой его член. Потому что стыдно, конечно. Он прекрасно знает, что кончит сейчас для меня, как маленькая шлюха. Его член постепенно напрягается в моей руке. Я глажу его, сжимаю и крою своего мальчишку всеми ругательствами, которые помню. Когда я заставляю его думать о том, как сильно ему нравится, чтобы его жестко трахали, он сильнее сжимается и возбуждается еще больше. Я заставляю его кончить. Для меня. Он знает, что делает это для того, чтобы доставить мне удовольствие, потому что я невероятно люблю, когда он кончает. Забывшись, он мотает головой, мечется подо мной и быстро-быстро шепчет: - Да, пожалуйста, еще, оттрахай своего мальчика, умоляю, глубже... - кончая, он с хриплого шепота переходит на крик. Я разряжаюсь в жадную дырку через несколько толчков. Отпустив его, обвожу маски самодовольным взглядом. Интересно, каково теперь им будет встречаться со мной где-нибудь за столом переговоров или на благотворительных балах? Забавно будет смотреть на их лица. Я снимаю пиджак и заворачиваю в него мальчишку. Шоу окончено, господа, хватит с вас. *** Когда мы едем домой, он прижимается ко мне. Было время, когда он стеснялся молчаливой тени водителя, но теперь привык. Завернутый в мой пиджак, мальчишка выглядит еще тоньше, чем он есть на самом деле. Край сползает с тонкого плеча, и я глажу нежную кожу. Он трет рукой лицо, стирая, наконец, сперму. Она осыпается пылью и стружкой - успела засохнуть. - Ты такой извращенец, - бормочет он, улыбаясь. Я люблю наблюдать за ним после секса. У него появляются эдакие ленивые нотки в голосе и совершенно удовлетворенное выражение лица. - Один ли я, - смеюсь. - Тебе понравилось? Фыркнув, отворачивается: - Нет, конечно, - и после паузы добавляет, - но если соберешься к ним еще раз, можешь меня позвать. - И ты, конечно, откажешься? - ухмыляюсь. - Само собой.