Каркат: продолжай его навещать

Ты знаешь, что его никто не навещает, кроме тебя; не потому, что он никому не нужен, а потому, что некому. После того, как игра кончилась, вы вдвоем остались в живых, и то он впал в кому, а ты получил незначительные повреждения, и, как только тебя выписали, ты каждый день проводишь с ним. Врач знает тебя и рассказывает о его самочувствии, но, к сожалению, он не идет на поправку. Есть риск, что он вообще не выйдет из комы, но тебе плевать; ты будешь приходить сюда до тех пор, пока он не очнется, пусть на это и уйдет вся твоя жалкая жизнь. Ты знаешь, что он слышит тебя, хоть и прибывает в каком-то странном мире, но он реагирует на твой голос, он реагирует, когда открывается дверь и заходят медсестры. Он - фактически жив, но пребывает в другом мире. В мире, в который нет для тебя входа. Ты звал его и просил, чтобы он проснулся, но тщетно; ты знал, что нужно что-то, что расшевелит его. Например, голоса кого-то из близких. Но ты знаешь, что у Дэйва, ровно как и у тебя, не осталось никого. Все ваши друзья погибли в игре, как и ваши лусусы, и ты вообще не можешь понять, какого черта только вы вдвоем живы. Ты винишь себя в том, что он пострадал больше, чем ты, хотя ты вообще не виноват в этом. Ты винишь себя за то, что каждый гребаный день приходишь сюда в часы посещения и сидишь до тех пор, пока тебя не выгонят. Ты винишь себя в том, что ничем не можешь помочь ему, и попусту тратишь свое время, сидя тут. Ты знаешь, что о нем могут хорошо позаботиться - его крутой мужчина-лусус оставил после себя кучу денег, чего достаточно, чтобы поддерживать жизнь Дэйва в больнице, но ты не доверяешь врачам. - Эй, придурок, - ты тихонько приоткрываешь дверь и заходишь к нему в комнату, сразу же открывая окно. Тут до ужаса душно, но окно открыть некому, кроме тебя. Ты садишься на стул, по привычке морщась от ужасных блевотно-белых ярких стен, вообще не понимая, какого черта стены, пол и потолок в больнице красят так ярко. Ты смотришь на Дэйва и достаешь его темные очки. Ты хранишь их у себя и приносишь с каждым посещением, аккуратно надевая их на него. Ты знаешь, что он был одержим своей крутизной и очками, и поэтому стараешься поддерживать его образ, надеясь на то, что он может очнуться. Но Страйдер по-прежнему никак не реагирует; тебе начинает казаться, что вместо тебя тут должен сидеть Джон. Может, услышав его голос, Дэйв бы очнулся; ты знаешь, что у Страйдера были к нему какие-то чувства, превосходящие человеческую дружбу, но тебя он не переносил. Тебе особенно обидно осознавать это сейчас, когда у тебя никого не осталось, кроме него. Ты скучаешь по его дурацким замашкам, по его дерьмовому рэпу, да даже по его подъебам. Конечно, ты скучаешь и по остальным друзьям, но ты знаешь, что их никак не вернуть. А шанс на то, что Дэйв очнется, все-таки есть. Ты стараешься не терять надежду и не сдаваться. Ты ругаешь и ненавидишь себя за то, что помнишь его только таким беспомощным, без сознания и в окружении аппаратов. Ты ненавидишь себя за то, что каждый день приходишь сюда, чувствуя, что влюбляешься в этого придурка. Тебе более паршиво, чем когда-либо. Ты каждую ночь рыдаешь, так как боишься, что останешься совсем один. Ты не сможешь выжить не потому, что у тебя не будет условий для этого, а потому, что никого не будет рядом; этот больной идиот твой единственный друг, и вообще единственный, кого ты знаешь. После игры ты замкнулся и ни с кем не общался, избегал каждого, и почти не говорил. Ты сидел либо у Дэйва, молча смотря на него и ожидая чего-то, либо, если к нему не пускали, дома, смотря из окна на далеко виднеющееся здание больницы. Тебе повезло, что выйдя из игры, игроки обрекли себя жить не только на одной планете, но еще и в одном городе, и ты был бы очень рад этому, если бы они были живы. Наверное, для тебя было бы лучше очнуться в другой стране, в другом городе, лишь бы только не знать, что погибли все, а рядом еще валяется полуживой Дэйв. Нет, ты не хочешь это вспоминать. Это слишком ужасно, и ты стараешься об этом забыть, будто бы это кошмарный сон и этого не было; ты сходишь с ума и убеждаешь себя, что три года в игре и почти года после нее не существовало. Но, смотря на Страйдера и морщась от писка аппарата жизнеобеспечения, ты понимаешь, что это происходило с тобой на самом деле. Ты сожалеешь о том, что вы вообще объединились с этими говнюками в игре и создали новую вселенную, ты сожалеешь обо всем; тебе приходится забывать про некоторые свои умения и увлечения лишь из-за того, что когда-то ты разделял их с друзьями-троллями на родной планете. Ты сожалеешь, что Альтернии больше не существует, и что тебе до сих пор приходится адаптироваться к этой дерьмовой планете из смеси Альтернии и Земли, которую вы же собственноручно создали. Тебе не с кем этим поделиться, расскажи ты кому, тебя сочтут за психа, которым ты, наверное, и являешься. Если бы не полуживой Дэйв, то ты бы точно решил, что свихнулся; но он каждый раз напоминает тебе о том, чего могло бы не быть, чего можно было бы избежать, и что абсолютно реально. Ты убеждаешь себя, что ненавидишь его, хотя это совсем не так. Ты ненавидишь себя, потому что не можешь ему помочь. Ты можешь только приходить и сидеть у его кровати, иногда позволяя себе поглаживать его по волосам и поправлять их. - Дэйв, - ты тихо зовешь его по имени и не сдерживаешь слез. Где-то в глубине души ты понимаешь, что Страйдер обречен нахрен, как и остальные, и это конкретно добивает тебя. Ты отворачиваешься от Дэйва и закрываешь лицо ладонями, стараясь плакать тише. Тебе очень стыдно, тебе кажется, что он это видит и слышит. Может, ты и прав, каким-нибудь образом в его подсознании окружающее проектируется во что-либо, вызывая сны или видения. Ты точно не можешь утверждать, но на всякий случай решаешь свести шум к минимуму. Твоя попытка успешно проваливается, и, через минуту, ты падаешь на кровать Дэйва, аккуратно прижимаясь к его пока что теплому телу и пачкаешь одеяло слезами. Тебе остается понадеяться, что никто не зайдет в комнату и не заметит этого, иначе, ты готов поклясться, ты выпрыгнешь из окна. Но сегодня, похоже, твой день: никто и не думает заходить, и ты позволяешь легонько сжать руку Дэйва в своей. К твоему удивлению, он реагирует, и несильно сжимает твою руку в ответ. Ты удивляешься, но замечаешь, как счетчики на аппаратах начинают пищать тише, а жизненные показатели возрастают в разы, и он постепенно становится менее бледным. - Страйдер? - ты смотришь на него и свободной рукой убираешь очки, в надежде, что он откроет глаза. - Очнись, идиот. Ты тяжело вздыхаешь и проводишь рукой по щеке Дэйва, а он едва заметно морщится. Ты готов поклясться, что видишь улучшения, и это не может не радовать. Тебе уже пора уходить, но сегодня суббота, и врачей не будет до понедельника. Ты всегда пользовался этим и проводил ночи без сна, сидя рядом с Дэйвом. Обычно, этими ночами ничего не происходило, и ты просто ревел в темноте под писк аппаратов и едва слышимое дыхание Страйдера. В эту ночь ты тоже ни на что не рассчитываешь, но продолжаешь смотреть на него, сжимая его руку. Слезы так и будут катиться по твоим щекам, а ты будешь молчать и почти уснешь, когда почувствуешь, что руку сжали сильнее. Ты не успеешь отреагировать и стереть выступающие слезы, как встретишься взглядом с ярко-красными глазами. Он что-то неразборчиво шепнет и приподнимется, а ты не сдержишься и обнимешь его, стараясь сжимать не совсем сильно от нахлынувших эмоций. Ты не найдешь подходящих слов, что сказать ему, а он будет тяжело и сбивчиво дышать. Ты позовешь медсестру и будешь терпеливо ждать, пока она отключит Дэйва от аппаратов и прокапает ему капельницу. В общей сложности она закончит только под утро, и ты разочаруешься, думая, что он уже спит. Ты зайдешь в палату, а он махнет тебе рукой, чтобы ты подошел. Ты снова сядешь на стул и потянешься к нему, обнимая, и совсем не задумываясь о том, что когда-то его терпеть не мог. Теперь ты невероятно рад, ведь ты точно не один. Дэйв расскажет тебе, что очнулся только из-за того, что ему показалось, что кто-то взял его за руку. Он знал, что находится между жизнью и смертью, но не хотел возвращаться, он думал, что никому не нужен. - Я тоже не думал, что ты мне нужен, мудозвон, - ты поглаживаешь его по голове и едва сдерживаешь слезы. - Не пугай меня так больше. - А ты пообещай, что не оставишь меня, - Страйдер тоже понимает, что ты - единственный, кто остался у него. - Ты ведь не бросишь меня, Вантас? - Обещаю, - ты тянешься и касаешься его губ своими губами, отстраняясь и собираясь уходить. - Я приду днем. Отдыхай.