***
Грохнул железный засов, скрипнули петли. Длинный прямоугольник света упал на пол одного из помещений цокольного этажа. Из дальнего угла послышались стенания и шорох. Сеймей нащупал на стене выключатель. Пустую комнату залил холодный свет, мигающий, оттого что одна из ламп была неисправна. Её противное потрескивание только прибавило Сеймею раздражения. Нисей был прикован к верхней трубе лицом к стене. Он уже висел на наручниках, но появление Жертвы заставило его снова подняться на ноги. - Не ждал? - О, нет. Я мечтал, что явится принц и спасёт меня. – Аояги не мог видеть его лица, но был уверен, что бледные губы Нисея растянулись в деланной улыбочке. - Только что-то ты долго. За два дня можно помереть от голода. - У меня были дела, - непреклонно лгал Сеймей. – Надеюсь, ты тут без меня не сильно страдал? - Если бы не приковывали, был бы курорт. Теперь мне даже уборная полагается, как постоянному гостю, - беззастенчиво сообщил пленник. Исцарапанное в недавних Битвах лицо Жертвы не изменилось в выражении, и только ноздри слегка раздулись от злости. - Не слышу благодарности. От тебя, как всегда, доброго слова не дождёшься. Только остроты. Едва слышный ответ Нисея «От тебя тоже» стал пусковым фактором. - Как похоже на тебя – хамить даже в измождённом состоянии. Загрузить систему. Дай мне цепь. Обессиленный пленник не мог сопротивляться. Пространство вокруг деформировалось и стало напоминать негатив фотографии. Куда-то уплыли стены, пол и потолок с мигающей лампой. Хитросплетение огненных иероглифов. Раскалённая добела цепь в руках Сеймея была полупризрачной, но обладала вполне реальной прохладой и весом. - Мне мешает твоя водолазка, – приказ, лишённый и тени эмоций. Обозначенный предмет одежды распадается на рой чёрных мотыльков и взмывает в никуда. Чёрные волосы будто бы оживают и сами уползают за плечи, открывая небольшую танцевальную площадку для цепи: острые лопатки, рёбра и позвонки, такие чёткие, хоть изучай по ним анатомию. - Сейчас я покажу, что я испытал, чтобы тебя забрать. Ты помеха, Нисей. Ты рушишь все мои планы. На Связи непроходимый блок, так что тиран может слышать лишь эхо чувств своей природной Пары – будто голос с другого конца огромной пустоши. Трепет? И совсем непонятно, страх или предвкушение. Нисей изгибается тетивой от неизбежности и нестерпимости первых ударов. То, что Соби ненавидит боль всем своим существом, углядел бы и слепой. Но Нисей? Неужели удары Сеймея могут быть для него желанны? Жестокий художник раскрашивает своё «полотно» яркими сливовыми отметинами. Бодрый звон и весёлый свист цепи заглушают стоны и вскрики. Такие сладкие неоднозначные, что помимо воли, в голову Сеймея слетаются ненужные неприглядные мысли. Когда на коже проступила кровь, Нисей сдался. - Сеймей… Я благодарен, что ты пришёл. Ты завидная Жертва, а я никудышный Боец, – слабый, совсем чужой голос. Ноги подгибаются. Наручники впиваются в тонкие ладони, предвещая тёмные и стойкие синяки. То-то же! Аояги верит в то, что его мучения по силе не уступают мучениям его Бойца – рука у него затекла, лоб покрылся испариной. Он снимает пальто и вешает на трубу. Больше всего на свете ему сейчас нужно увидеть лицо Нисея. Немедленно. Но наслаждение – тот напиток, который принято пить мелкими глотками. Кончиком пальца он останавливает каплю крови, спешащую в ложбинку меж ягодиц, которую приоткрыли чуть сползшие брюки Бойца. Сеймей наклоняется и шепчет в самое ухо: - Даже сейчас ты считаешь все мои действия нормальными? Чуть заметный кивок. - Не слышу. – Ногтями по свежим ранам. - Н-г-х-х… Да-а-а! Как же хочется видеть, с какой физиономией выдавил это из себя Возлюбленный. Наверняка, он уже не чувствует ни рук, ни спины. А обида на то, что с Природным обращаются так же, как с «самозванцем», разъедает остатки гордости. Плачет ли он сейчас? Сеймей небрежно проводит ладонью по его щекам. Сухие. И глаза сухие. Ресницы пугливо порхают и приятно щекочут подушечки пальцев. - Не надо, Сеймей. Только не глаза… - Идиот. – Шёпот уже в другое ухо. - Неужели ты мог подумать, что я покалечу тебя, пока ты полезен? Как же хочется видеть его лицо! Как же хочется видеть. Как же хочется… Просто хочется. Его. Любовь у Сеймея странная, извращённая. Под стать ей и его желания. Хочется всего. Во все… Стоп! Нельзя так близко наклоняться к Нисею. После двухдневного пребывания в подвале, на нём не осталось и намёка на его вездесущую приторную о де парфюм. Лишь стальной запах крови и едва уловимый солоноватый запах пота. Эстетствующий Аояги никогда бы не подумал, что такие вещи могут задеть струны его желания. Волос Нисея… всегда чистый, ухоженный и блестящий, теперь жирный и спутанный, но Сеймею так хочется запустить в него пальцы, когда Нисей будет сос… Жертва даже махнула головой, чтоб отогнать назойливую дымку фантазий. Сейчас не время, и уж совсем не место для сексуальных утех. Снаружи ждёт Соби. Возможно, скоро сюда прибудут другие Пары. А Нисей слишком истощён для Битв. Но от этого с ушами и хвостом ещё больше хочется расстаться именно сейчас. - Свободен от наручников. Очередные всполохи иероглифов. Метал на запястьях Нисея раскрошился, разлетелся и растаял в бездне Системы. Парень рухнул, сложившись втрое, но мучитель великодушно отпоил его Силой. - Ко мне, Нисей. И вот, Боец стоит совсем рядом. И отчаянно делает вид, что ему на всё плевать. Только Сеймей уверен, что такая мина не задержится на его личике надолго. Он надавливает на его плечи, заставляя опуститься на колени, расстёгивает и приспускает брюки вместе с бельём. Может быть, хотя бы после этого Нисей станет, наконец, ему омерзителен? - Не понял… - Медленно сползающие на лоб брови, дуновение румянца на щеках Акаме. Он смотрит на уже порядком набухший член перед своим лицом немного одичалыми глазами. - Что непонятно? Разве не ты всё время подшучивал над моими ушками. Ну, так бери. Из носа Нисея идёт кровь. Не от возбуждения - оттого что он отчаянно противится Связи. - Насколько предсказуемо. Придётся потерпеть. Но и тебе потом достанется порция удовольствия. «Если ты не любишь меня, подари мне хотя бы такую близость». Какое же сладостное падение мифа про боль прикосновений! Сеймей истомно стонет, когда Возлюбленный пробует его на вкус, полизывает, губами размазывает по члену всё ещё текущую носом кровь. Вскоре Аояги уже движется сам, пытаясь достать головкой до самого нёба, заставляя Нисея давиться и вырываться из рук, сомкнувшихся на его затылке. Чвокающие звуки. Оглушительное дыхание. Всхлипы. Отдых – Жертва смачно обводит головкой распухшие приоткрытые губы Бойца. Тот шумно сглатывает, но с готовностью снова подставляет рот. Аояги поощрительно похлопывает по щеке, оттянутой членом. Надо же, вошёл во вкус. Сеймею не с чем даже сравнить этот экстаз. Нет больше «Семи лун», «Семи голосов», нет Системы, нет обычного мира и повседневной жизни. Лёгким пёрышком, ярким лепестком он парит между землёй и небом. Есть только Нисей, отсасывающий и втягивающий его всё старательней, и даже кажущийся немного разочарованным, когда Сеймей выходит. От губ к головке тянется тонкая ниточка слюны. Аояги уже чувствует себя тихо помешанным, не способным контролировать повреждённый рассудок. Он мчит на красный. Срывает шлагбаумы на полном ходу. Срывает все оставшиеся препятствия, спускает брюки и трусы Нисея. Он уже даже не в силах отдавать приказы. Самому сделать быстрее. Всё та же коленопреклонённая поза. - Сей… Нет. Я не хочу, – сипло, но неубедительно. Сеймей лапает каменный и сочащийся смазкой член Бойца не для того, чтоб приласкать его, а для того, чтоб убедиться, насколько сейчас Акаме брехлив. - О, да. Я чувствую, как тебе это всё противно. В награду за ложь Жертва до боли зажимает между пальцами крохотные соски. - Н-н-н… Сеймей… Мучитель поглаживает тугой бутон заветного отверстия. Блок на Связи дребезжит, как стекло от мощных порывов ветра. - Повторяй за мной: моё сердце, моя душа, моя воля, а теперь и моё тело, принадлежат тебе. - Моя воля и моё тело принадлежат тебе. – Тихое исковерканное эхо. Ни слова о душе и сердце?! Видят Ками, Сеймей хотел по-хорошему. Но теперь он безжалостно вталкивается в отвергающую его плоть. Ему самому больно от такого давления, но он нещадно буравит тело своей Природной половины. Имеет его, натягивает, трахает, начиняет, не заботясь о последствиях и о том, что он чувствует.***
Сначала Сеймей заметил, что Накахира странно косится на него, затем заметил почему: книгу Сеймей держал вверх тормашками. С того знаменательного дня мысли уплывали от Аояги туманными облаками лишь в одном направлении, а когда он закрывал глаза, темноту освещал подрагивающий люминесцентный свет. Он даже мог слышать потрескивание барахлящей лампы. Сеймей не мог ни на чём сосредоточиться дольше двух минут. Но безмолвную тревогу он забил лишь тогда, когда нашёл свой «айфон» в холодильнике. Вот тут-то Сеймей не выдержал. Он написал парочку очень «срочных» и «важных» писем и вспомнил об одной весьма заурядной и посредственной Паре, с которой он был знаком ещё в свою бытность в «Семи Лунах». После этого он вызвонил Нисея. - Тебе нужно будет найти их и назначить им встречу со мной. - Понятно. Я всё устрою, - стандартный, послушный ответ. - А вот эти письма нужно отдать лично в руки. - Не волнуйся, я передам. Опять та же сухость и отстранённость. Ничего личного, ничего лишнего. Именно то, чего Сеймей добивался – только подчинение. Но сейчас он почему-то не рад. Время прогулок, игр и совместных чаепитий давно прошло. Сейчас Нисей спросит, что ещё от него потребуется, а потом уйдёт. И снова наступит вечность без него. - Почему ты не забрал мои ушки и хвост оттуда? – Смелый вопрос поставлен ребром, но Сеймей рассеянно разглядывает свои ногти так, словно ответ его совсем не интересует. – Я думал, что ты ещё неделю будешь махать ими перед носом Соби. Никакого лукавства у Нисея в глазах. Он смотрит прямо в душу Возлюбленному. - Видишь ли, есть одна загвоздка. Я хотел, чтобы всё было по-другому. - Хотел быть сверху? – Кривая усмешка. - Не в этом дело. - А в чём? - Не могу сказать. Я должен быть почтительным. – Нисей нервно перебирает полученные бумаги. - Сделаем исключение. Боец плохо владеет собой, когда злится. У него дрогнули губы, а между бровей проступили складочки. - Не скажу, чтобы мне не понравилось. Даже тогда, когда ты бил меня. Ты был только моим. Твоё внимание было сосредоточено только на мне. Но ты, как всегда, использовал меня. Подрочил об меня, и до свидания! Ни разу не удосужился поцеловать. Тело Сеймея стягивают мурашки. Дорогого стоит сохранить выдержку и бесстрастно спросить: - А тебе нужны были мои поцелуи? - И твои поцелуи, и твоя любовь. Но, в общем-то, это неважно. С твоего позволения, я пойду.***
Приближение хозяина квартиры выдаёт только заворочавшийся в замке ключ, хлопнувшая дверь и аура, резонирующая с Силой Сеймея: Нисей бесшумно снимает пальто и обувь, бесшумно ступает по квартире. И челюсть на пороге своей спальни он роняет тоже бесшумно. Несколько мгновений он пялится на своего гостя, будто на чудо света, а потом издаёт короткий смешок. Обиженный Аояги не может понять, что в нём, обнажённом, с собственными ушками, приклеенными к ободку в волосах, шокирующего. Непривычно, что ни говори, но не до такой же степени, чтоб округлить глаза, как стрекоза. - Как тебе последнее задание Соби? – Жертва игриво провела по пушистому атрибуту. - Последнее? Ты что, его убил? – нахмурился Боец. - Всего лишь снял ошейник, открыл дверь и хлопнул его по заднице. - Ты хорошо себя чувствуешь? - Давай обойдёмся без этого. - Сеймей набрасывается на него не с кулаками, не с угрозами – он увлекает его в первый поцелуй, который заставляет нежность беспокойно трепыхаться в груди. – Просто на этот раз сделаем всё, как тебе хотелось. - Опять издеваешься? Решил поманить и пнуть? – Нисей ещё бодается, но в глазах бегущей строкой фраза «готов на всё». - Хватит друг от друга отгораживаться. Мне тоже нужны твои поцелуи. – Жертва ловит руку своей упрямой половины и поглаживает буквы общего Имени. - В набор бойцовских мечтаний входил ещё хвост, - плутовато изогнув бровь, заявляет Нисей с постепенно возвращающейся к нему наглостью. - Я не страдаю забывчивостью. – Сеймей берёт его ладони в свои и ведёт по своей талии, бёдрам, ягодицам, подбираясь к пункту назначения. Жгучий стыд опаляет щёки, когда Нисей понимает, что то, к чему крепится хвост, находится внутри Сеймея. - Почему ушки на тебе, а девственником опять себя чувствую я? - Это нормально. Смех. Звон поцелуев. Шорох одежды, которой не суждено было сейчас долго задержаться на Нисее. При такой расстановке фигур в партии Сеймей не мог не убрать блок со Связи. Он пускает Нисея в свой мир. Со своими тараканами, мотыльками и прочими насекомыми. Он прорастает в его мир. Столкновение двух галактик. Некоторые из звёзд разрушаются, но рождаются новые. Аояги прижимается к Бойцу. Грудью к обнажённой груди, щекой к горячей щеке. Занавес поднимается, главные герои снимают маски. Панцирей больше нет. Есть нечто мягкое, податливое и уязвимое. Сила перегоняет кровь одновременно через два сердца. - Раньше я всем хвастался сломанным пальцем, а теперь буду хвастать твоими ушками. - Только попробуй! Тогда я буду хвастать твоими отрезанными ушами.