Симпатика
◄ Пролог ►
Говорят, что облака ― это просто пар или крошечные капельки воды. Говорят, звёзды ― это безобразные шары из раскалённой материи, висящие в пустоте. Говорят, гончар выглядит грязным, когда работает, но из-под его рук выходят полезные и красивые предметы. Говорят, любой процесс всегда отталкивает, зато результат любого труда вызывает восхищение. А ещё говорят, что нет ничего страшнее и хуже ожидания результата. Тот, кто хоть раз в жизни сидел в залах или коридорах больниц, глотая кофе чашками, и ждал результата, несомненно, подтвердит, что нет ничего хуже ожидания. Господин в дорогом сером костюме охотно подставил плечо, чтобы дама подле него могла склонить голову. Рядом с этой парой сидели две молодые женщины с бледными лицами. Одна почти достигла тридцатилетнего рубежа, вторая же была помладше. Обе походили друг на друга, что заставляло предположить о связывающих их родственных узах. Когда в зале появился врач в синем халате и склонился над книгой на стойке регистратора, чтобы расписаться, за окнами слабо забрезжило рассветное зарево. Расписавшись, врач неловко стянул с лица повязку и медленно двинулся к ожидающей четвёрке. Ступал он тяжело и устало, и уже по одному его виду становилось ясно ― не с добрыми вестями. ― Доктор Ким? ― взволнованно выдохнула дама, отстранившись от спутника в сером костюме. Врач слабо кивнул мужчине и назвался: ― Ким Чунмён. ― Что с ним? ― не обратив внимания на его слова, торопливо спросил мужчина в костюме. Все четверо молча смотрели на Чунмёна и ждали. Понимали, но всё равно продолжали надеяться. ― Он проходит по военной программе, поэтому не нужно писать заявление о включении в общую очередь. Прямо сейчас мы ничего не можем сделать, простите. Мы можем только поместить его в криокамеру и ждать. ― Совсем ничего? ― одними губами и бессмысленно на первый взгляд вопросила дама, вцепившись в руку спутника, но Чунмён понял её ― не в первый раз. Все матери такие. ― Пятьдесят процентов, госпожа. Будь хоть процентом больше, мы бы вернули его вам, но этого процента нет. Нужны особые условия, а они зависят уже не от нас. Криокамера ― это единственная надежда длиной в десять лет. ― В лучшем случае, ― сжав губы, добавил господин в сером костюме. ― Вы ведь это знаете. Сколько на самом деле? ― Я поручусь за восемь, ― поник Чунмён. ― Он сильный, может, и десять продержится. И Чунмён прекрасно понимал, что даже пять лет ожидания могут убить. Убить не человека в криокамере, а тех, кто ждёт, надеется и любит. Потому что нет ничего хуже ожидания результата. А результат был известен заранее ― смерть. Криокамера давала призрачную возможность и позволяла надеяться, что уж за десять-то лет в мире хотя бы раз произойдут "особые условия". Или же медицина совершит гигантский скачок и найдёт способ спасти хотя бы одну жизнь. Именно эту. Пока же в больничной книге напротив фамилии, имени и регистрационного кода стояла пометка: "Объект условно мёртв. Запрос активен, режим ожидания репарации". Контейнер с генетическим материалом погрузили в белый фургон с алым крестом к вечеру того же дня и отправили в крупнейший медицинский центр в Кунсане. На следующий день семье разрешили получить последнюю военную награду, вручили её не открыто, как полагалось бы, а в чёрной коробочке, обтянутой бархатом. Церемониал соблюдался как при вручении награды посмертно. Доктор Ким Чунмён тоже присутствовал. Он не мог пропустить церемонию награждения человека, которого пытался спасти любой ценой. Потому что этот человек смог спасти Ким Чунмёна за четыре часа до того, как сам оказался на пороге смерти. Чунмён задержался после церемонии. Долго стоял и смотрел на снимок под стеклом. Во время спасательной операции лица военных раскрашивал камуфляж, а после... после всё было совсем плохо. Чунмён не мог отвести глаз от фотографии, выполненной в стиле "ретро". Быть может, он теперь не увидит этого больше никогда. По-настоящему. Только на снимке на этом вот стенде в Зале Славы. А со снимка ему немного застенчиво улыбался лейтенант Ким Чонин. Говорят, нет ничего хуже ожидания. Но вся наша жизнь ― это сплошные ожидания.