Симпатика

◄ 8 ►

Бэкхён, Чондэ и Минсок ждали их в сквере у дома. Увидев их, Кай немного сдвинулся назад, словно спрятался за спиной Ханя. ― Все свои, ― подмигнул ему Чондэ, отметивший незначительное, но столь говорящее смещение. ― Минсок-хён, ну-ка... Хань с облегчением перевёл дух, когда Минсок и Чондэ увели Кая чуть вперёд. И тут же насторожился, поймав на себе заинтересованный взгляд Бэкхёна. ― Что? ― Это я должен спрашивать, что у тебя стряслось, хён. Ты чего такой усталый? Хань коротко пересказал события миновавшего дня и сделал акцент на странных словах Кая и реакциях. ― Обрывочная память, диссонанс ― это норма в его случае, вы же сами говорили с Минсоком, ― пожал плечами Бэкхён. ― Скорее всего, ты просто его успокаиваешь. Или возбуждаешь. ― Что? ― Да не ори так, хён. Я имею в виду всплеск адреналина. Такое тоже возможно, и ты это знаешь лучше меня. Мы ничего не знаем о его прошлом. Чего ж ты хотел? И он сам тоже не знает, значит, память у него почти чиста. Остаточные воспоминания есть, но больше в виде смутных ощущений и каких-то навыков. В тебе есть что-то, что приводит его в норму. Со временем это либо усилится, либо пройдёт. ― Просто здорово, если пройдёт. Но если нет? Если усилится? ― Тогда голова будет у тебя болеть, хён. За него отвечаешь именно ты. Он ― твой проект. Ты его создал. И что-то делать с этим придётся снова тебе. И не только потому, что ты его создал, а ещё и потому, что он сам выбрал тебя. Если ты ему нужен, чтобы жить нормально, тебе придётся либо оставаться с ним рядом, либо убить его. ― Не говори ерунды. ― Ты знаешь, что я прав. Ладно, что он вспомнил? ― Сказал, что ему нравится клубника. ― Прекрасно, давай купим ему что-нибудь эдакое и отведём наконец в парк, пока Минсок и Чондэ ещё дышат. Бэкхён не погрешил против истины: Минсок и Чондэ из последних сил удерживали Кая на месте, а тот рвался всюду сунуть любопытный нос и поприставать к людям вокруг. ― Рядом с парком есть кафе, ― вспомнил Минсок. ― Можно туда заглянуть и взять мороженое. Кай ведь не пробовал мороженое ещё, да? ― Мороженое? ― озадаченно повторил Кай и оглянулся на Ханя. Наверное, вспомнил, что Хань накануне упоминал это слово. ― Он ещё много чего не пробовал, ― хмыкнул Чондэ. В кафе Хань сгрузил всех своих спутников за угловой столик, чтобы они никому в глаза не бросались, и сбегал к стойке. Притащил через полчаса поднос с вазочками, наполненными клубничным мороженым с шоколадной крошкой, и с высокими стаканами с молочным коктейлем. Кай благоразумно не стал накидываться на еду, а решил для начала понаблюдать за более сведущими людьми, поэтому язык себе мороженым не отморозил. Зато позднее он выяснил, что шоколад нравится ему куда больше клубники. И Ханю пришлось купить ему чашку горячего шоколада. ― О, у вас новенький! Хань поник, обнаружив в пределах видимости стайку студенток с четвёртого курса. С двумя из них он как-то крутил интрижки, было дело, но дальше интрижек они не продвинулись, однако у девушек существовало собственное мнение на сей счёт. ― Откуда этот красавчик взялся? ― Это мой племянник, Кай, ― буркнул Хань. ― О, ну тогда всё понятно. Хотя Хань, конечно, более изысканный, а вот Кай немного грубоват... ― Вы ничего не понимаете, ― веско возразила другая студентка и улыбнулась Каю, тот ответил ей немного смущённой улыбкой и вцепился обеими руками в чашку с шоколадом. ― Интересно, ему нравится в Кунсане? Кай ответил по-китайски, девушки его не поняли, разумеется, после чего вся компания благополучно затерялась в толпе и улизнула в парк аттракционов. ― Насилу вырвались, ― обмахиваясь картой парка, подытожил Бэкхён. ― Хён, ненавижу тебя. Куда бы мы ни пошли, вечно следом вереница девиц тянется. Теперь и Кай ещё... Кай с недоумением осмотрел Бэкхёна и вопросительно вскинул брови. ― Вот только не надо мне тут изображать невинность, сердцеед, я всё вижу! Небось, Хань руку приложил к твоему неподобающему воспитанию. ― Бэкхён строго погрозил Каю картой и развернул её. ― Куда пойдём для начала? ― На горки? ― Что мы на тех горках не видели? Давайте на чёртово колесо, пусть Кай поглядит на город с высоты. ― Точно-точно, хён, веди нас, ― поддержал идею Минсока Чондэ. Хань помрачнел, но спорить не стал. Он вообще не особо любил всё, что выше пяти метров. Стоило посмотреть вниз с высоты, и у него начинала кружиться голова. На небольшой высоте голова кружилась терпимо, но чем выше он забирался, тем сильнее становилось головокружение. Причём всё это проявлялось именно тогда, когда вокруг было открытое пространство. Внутри высотных зданий и лифтов с глухими стенами Хань чувствовал себя прекрасно. И в кабину чёртова колеса он полез только потому, что она напоминала коробку с небольшими окнами по бокам, а в окна смотреть не обязательно. Кай с невозмутимым видом полез к нему в кабину, словно так и надо. Хань обречённо вздохнул, хотел отвернуться к окну, но понял, что это плохая идея. Хотя на самом деле он не знал, что хуже: головокружение из-за высоты или сидящий рядом Кай. Кай как раз смотрел именно на Ханя, а не в окно. Колесо дёрнулось и медленно завращалось. Хань непроизвольно вцепился руками в сидение, когда кабина качнулась. ― Всё хорошо? ― участливо поинтересовался Кай. Немедленно захотелось его обрычать, поскольку участливость походила на издёвку, но Хань сдержался. В конце концов, в страхе высоты Ханя виноват сам Хань, а не кто-то ещё. ― Да, ― мрачно отозвался он. Кай немного растерянно разглядывал его минуту, потом отвернулся к окну. ― Метров двадцать пять. Плюс-минус два, ― пробормотал он, когда кабина достигла высшей точки. ― Держи такие сведения при себе, пожалуйста, ― прикрыв глаза и прикинув в уме, что это примерно девятый этаж жилого дома, попросил Хань. ― Не любишь высоту? ― Не люблю, ― тихо ответил он и вздрогнул, ощутив тепло сильной руки на собственной ладони. Кай крепко сжал его пальцы. По телу тут же прошла волна жара, сменившаяся спокойствием и уверенностью. Хань сам не понял, как так вышло, что он сжал пальцы Кая в ответ. ― Море... Хань открыл глаза и уставился на Кая, тот смотрел в окно и едва заметно улыбался. ― Красиво. К морю мы тоже пойдём? ― Пойдём, не сегодня, но пойдём. Любишь море? ― Не знаю. Просто хочется посмотреть поближе. А ты? ― Ну... Наверное, да. ― Хань. Он удивлённо вскинул голову и встретил тёплый взгляд, раскрашенный шаловливыми искорками. ― Что? ― пробормотал немного обескураженно. ― Ничего. Просто хорошо. ― Кай открыто улыбнулся ему, тем самым согрев его с головы до ног каким-то непостижимым образом, и вновь отвернулся к окну. ― Там трамвай. А вот кафе. А это что за вышка? ― Радио и телецентр. ― Самолёт, вон там. ― Угу. ― Хань покосился на их переплетённые пальцы. Подумал, что, наверное, стоило бы убрать свою руку, но не смог этого сделать. Пока он ощущал тепло Кая, голова не кружилась. Он даже смотрел в окно без обычной опаски. Кай умудрился заменить собой твердь под ногами так, что Хань почти не обращал внимания на покачивания кабины. И, кажется, впервые он именно наслаждался этим аттракционом, хотя раньше старался избегать чёртова колеса. Впрочем, им пришлось отнять руки друг у друга, когда колесо остановилось. Минсок потащил всех к автоматам для игры в армреслинг, где сам и блеснул. Он один умудрился выиграть в десять заходов и получил банку пива. Потом они били надувным молотком по резиновой подушечке, но так ничего и не выиграли. Очередь дошла и до автомата для замера силы удара ногой. Рискнули все, кроме Кая. Бэкхён долго его уговаривал попробовать, после чего он наконец согласился, медленно подошёл к столбу с полосатым удлинённым щитом, осмотрел и чуть отступил назад. ― Ну? ― нетерпеливо вопросил Чондэ. Кай немного смущённо оглянулся, вздохнул и резко ударил левой ногой. На шкале рядом замигали лампы, добежав до самого верха и ярко вспыхнув. Сверху на голову Каю свалилась огромная мягкая игрушка ― панда. Он поймал её и озадаченно прижал к груди. ― Это мне? ― Тебе, кому ж ещё, ― хихикнул Бэкхён и попытался передразнить то, как неловко Кай держал пушистую игрушку, чем окончательно смутил беднягу. ― Уймись, ― велел Чондэ, ободряюще похлопал Кая по плечу и забрал у него панду. ― Вон там тир, пострелять хочешь? ― Пострелять? ― Да ладно, может, ну его к чёрту? Только деньги зря просадим, ― поскучнел Минсок. Им никогда в тире не везло. Они там не то что десять выстрелов в цель сделать не могли, даже пять ― проблема, потому что мишени представляли собой маленькие игрушки, которые хаотично двигались с разной скоростью на движущихся дисках, цепях и проволочных ободках. ― Ну пусть хоть раз попробует, хён. Видишь, смотрит с каким любопытством. Идём, Кай, идём... ― Чондэ потащил всех к тиру, заплатил за лёгкую винтовку и протянул её Каю. ― Не мешало бы показать... ― Хань заткнулся, потому что Кай без колебаний вскинул оружие, прижал приклад к плечу и выстрелил десять раз без пауз. ― Ого, надо же! ― восхитился мужчина в жёлтом комбинезоне, выдавший им минуту назад винтовку. Он протянул Каю жёлтого медвежонка и другую винтовку. ― Можете сделать десять выстрелов ещё. Это бесплатно, раз уж вы ни разу не промахнулись. Кай невозмутимо взял винтовку и сбил десять целей. На сей раз он получил серебристую статуэтку оленя. Более того, он сам прекрасно перезарядил винтовку, словно всю жизнь только этим и занимался, и сбил десять целей в третий раз, выиграв приглашение на двоих в элитный ресторан в центре города. ― Он явно знаком с оружием, ― тихо пробормотал рядом с Ханем Бэкхён. ― Похоже на то. Но не он. Оригинал. Навык остался, очевидно. ― Угу. Хён, у меня появляется всё больше вопросов. И мне немного не по себе при мысли, какие ещё у него есть навыки. ― Смотрите, дом ужасов, ― обратил их внимание на вывеску Минсок. ― Ну что, проверим вашу храбрость? ― Вряд ли это такая уж хорошая идея, ― начал Хань. Ему тоже стало не по себе при мысли об иных возможных навыках Кая. ― Да ладно вам! ― замахал руками Чондэ и поддержал идею Минсока. Они купили билеты у девушки на входе и ввалились в тёмный коридор с группой прочих желающих пощекотать себе нервы. Хань обеспокоенно завертел головой, пытаясь отыскать в толпе Кая, чтобы хоть как-то объяснить суть аттракциона. Тут его за лодыжку ухватило что-то холодное и склизкое. От неожиданности он дёрнулся, заорал и едва не растянулся на полу. ― Хань? ― прозвучал знакомый обеспокоенный голос над головой. И Хань с невыразимым чувством облегчения уцепился за плечи Кая. ― Всё в... порядке, ― выдохнул он. ― Посмотрите-ка, наша звезда в ужасе, ну надо же. А я думал-то, что ты из книг не вылезаешь. Этот голос Хань тоже узнал, хотя не ожидал встретить его обладателя в подобном месте. Прищурившись, он различил в полумраке своего одногруппника, периодически состязающегося с ним за звание лучшего студента. Хэнк Джейсон, ещё один иностранный студент. Из Америки. Они, мягко говоря, не ладили. Хотя Хэнк вообще ни с кем не ладил и постоянно спорил с наставниками. Более того, Хэнк не пользовался популярностью у девушек, что вменял в вину почему-то Ханю, а не самому себе. Будь он хоть сколько-нибудь обходительным и вежливым, возможно, всё было бы иначе, но увы. Хэнк считал себя высшим существом, не скрывал своих взглядов на превосходство "белой" расы и постоянно цитировал лидеров неонацистского движения. И он не мог простить Ханю победу на дружеском матче по футболу со времён первого курса. Счёт пять ― ноль только обострял враждебность Хэнка. ― Захотелось острых ощущений накануне выпускного проекта? ― сунув пальцы за ремень джинсов, поинтересовался Хэнк. За его спиной переминались с ноги на ногу прихвостни ― два европейца то ли из Франции, то ли из Британии. ― Вряд ли это твоё дело, ― буркнул Хань, отпустив плечи Кая и постаравшись заслонить его собой. Хань чуял неприятности и меньше всего хотел, чтобы они зацепили Кая, который не понимал, что происходит. Хэнк не раз провоцировал разборки в Академии, за что его наказывали, но, видно, плохо наказывали, потому что он не унимался. Честно говоря, Хань от души надеялся, что Хэнка рано или поздно отчислят, но ошибся. Компания, которую представлял Хэнк, исправно платила за обучение и вносила залоги и штрафные выплаты, а Хэнк не переступал определённые границы, поэтому его продолжали терпеть. Сейчас в просторном коридоре остались лишь Хэнк с прихвостнями и Хань с Каем, все прочие ушли вперёд, откуда время от времени доносились дружные перепуганные вопли. Из-за поворота выглянул Бэкхён, оценил ситуацию и кинулся к Ханю. Три на три. ― Вали по своим делам, ― посоветовал Бэкхён Хэнку, остановившись рядом с Ханем. ― Вали сам, мелкота, ― хмыкнул Хэнк. ― Я тут не с тобой беседую, а с китаёзой. Он сделал два шага и замер напротив Ханя. ― Или тебе страшно одному ходить, бедняжка? ― Ты, я вижу, сам не любишь страдать от одиночества, ― криво улыбнулся Хань и резким движением подбородка указал в сторону прихвостней Хэнка. ― Боишься потеряться или чувствуешь себя без них ущербным? ― Хочешь ещё один шрам на морду получить? ― При условии, что он тебе обойдётся так же дорого... Почему бы и нет? ― развеселился Хань. Он точно знал, что в драке победит, не в первый раз. Но раньше драки проходили на равных, а сейчас за спиной Ханя стоял Кай. И чёрт его знает, как поведёт себя Кай в такой ситуации. И это ведь третий день его жизни всего лишь. Меньше всего Хань хотел познакомить Кая с дурными сторонами жизни на столь раннем периоде. В идеале ― не хотел вовсе. Никогда. Но в жизни редко получается всё так, как хочется. Хэнк, взбешённый ироничным замечанием, вскинул руки и нацелился кулаком Ханю в глаз. Хань привычно выставил блок, но напрасно. Запястье Хэнка оплели смуглые пальцы, рывок вниз и вперёд ― и через миг Хэнк стоял на коленях и вопил от боли в плече и спине. Кай легко удерживал заломленную за спину руку Хэнка и упирался коленом ему в спину, между лопаток. Едва прихвостни сделали шаг вперёд, как Кай сильнее надавил коленом, заставив Хэнка заорать громче. ― Ещё шаг ― и мы проверим, что сломается раньше: позвоночник или рука, ― невозмутимо сообщил он прихвостням, выждал минуту и, оттолкнув Хэнка, коротко ударил ребром ладони по загривку. Тот безвольно растянулся на полу. ― Похоже, ему нужна помощь. Бэкхён шустро ухватил Ханя и Кая и поволок к выходу, пока прихвостни крутились над Хэнком и пытались привести его в чувство. ― Круто, ― восхищённо выдал он, едва они выбрались из дома ужасов. ― Неужели? ― мрачно уточнил Хань и покосился на Кая. Тот немного растерянно разглядывал собственные руки и сосредоточенно хмурился, будто пытался что-то вспомнить. ― Кай? ― Я... Всё хорошо, ― пробормотал Кай. Похоже, оклик Ханя сбил его с какой-то мысли, и Хань был несказанно этому рад. Он не хотел, чтобы Кай что-то вспомнил. Что-то из жизни своего оригинала. ― Сейчас вернусь. Хань и Бэкхён проводили Кая озадаченными взглядами, когда он направился к двери туалета. ― Точно всё хорошо? ― быстро спросил Хань. Кай помедлил, сжал пальцами своё левое плечо, потёр и кивнул. ― Да. Просто странное ощущение. ― Тебе больно? ― заволновался Хань. ― Нет. Сейчас вернусь. Бэкхён вопросительно пялился на закрывшуюся дверь несколько секунд, потом повернулся к Ханю. ― Ничего не хочешь объяснить? ― Нет. ― Ладно, подожди тут. ― И Бэкхён последовал за Каем. Хань ждал их у выхода и ходил перед крыльцом кругами. Минсок и Чондэ вывалились из дома ужасов и потребовали объяснений. Хань как раз успел всё рассказать, когда Кай и Бэкхён соизволили всё же появиться. Кай выглядел вполне обычно, а вот Бэкхён хмурился. ― Что? ― Ничего. ― Тогда почему такой вид? ― Потому что. Он что-то скрывает. ― С чего ты взял? Ему было плохо? ― Нет. Я не знаю, что с ним было ― он ни черта не сказал. Но что-то не так. Хён, нужно заскочить в лабораторию и сделать несколько основных анализов. ― Хорошо, но что было-то? ― заволновался ещё сильнее Хань. ― Не знаю. Он просто стоял перед зеркалом и не шевелился. ― А ты спросил... ― Он ничего не сказал, говорю же. Твердил, что всё хорошо ― и только. Но что-то не так, точно тебе говорю. Как думаешь, при улучшенной способности к обучению, нагрузка на мозг может усилиться критично? ― По идее, так быть не должно. Это ведь не нечто запредельное. Да и процесс управляемый. И Кай отдыхает, как и все. Всё в пределах разумного. ― Ясно, но надо осмотреть его всё равно. И для душевного спокойствия, и по расписанию для проекта. Сходим перекусить и забежим в лабораторию, идёт? Хань кивнул и оглянулся, заслышав удивлённое восклицание Чондэ. Чондэ, Минсок и Кай торчали у круглой площадки, где под горячую музыку парень и девушка в ярких костюмах танцевали фламенко. Видимо, Минсок и Чондэ хотели двигаться дальше, но Кай их притормозил. Он во все глаза пялился на парочку, вцепившись руками в ажурную ограду площадки. ― Не знал, что он любит смотреть на танцы, ― фыркнул Бэкхён. ― Я тоже... Они подошли поближе, но Кай и ухом не повёл ― всё так же смотрел на танец. ― Любишь танцевать? ― Не знаю. ― Помнишь что-нибудь? ― Ничего. ― Ты раньше сам танцевал? Кай закусил губу и напряжённо свёл брови, потом помотал головой. ― Никогда. ― Ты уверен? ― Хань тронул его за плечо. ― Да, уверен. Никогда не танцевал... Почему? ― То есть, ты хочешь танцевать? Просто так? ― вмешался Бэкхён. Кай оглянулся и просиял радостной улыбкой. ― А можно? Очень хочу. Кажется, у меня кровь горит, когда слышу музыку. Трудно... ― Трудно что? ― влез Хань. ― Трудно сопротивляться. Хочется гореть, как кровь. ― Кай внезапно поймал Ханя за руку и прижал его ладонь к своей груди. Тихо повторил: ― Кровь горит. Хань сначала хотел отдёрнуть руку, но передумал, ощутив под ладонью быстрые удары сердца. Присмотревшись, различил, что у Кая расширены зрачки. Убедился, что и другие признаки симпатики налицо. Похоже, музыка и танец почему-то стали для Кая весомым раздражителем, хотя он утверждал, что никогда не танцевал. Если это правда, то в данном случае симпатика не была прямой, как в случае с оружием. Навык владения стрелковым оружием явно остался от оригинала, а вот непреодолимое желание танцевать, вероятно, что-то компенсировало. Но что? ― Я дам тебе обучающие программы, когда придём домой. Сам выберешь всё, что понравится, ― пообещал Хань. ― Теперь идём, надо заглянуть в лабораторию. ― Только еды купим, ― веско напомнил Бэкхён. ― Я голодный! ― Ты всегда голодный и соня вдобавок, ― возмутился Чондэ. ― А сам-то? ― А что я? Я ничего... ― Уж конечно! ― Да вы бы все молчали, ― тихо пробормотал Минсок, взяв курс на небольшой ресторанчик. ― Кто-нибудь, возьмите уже этих медведей у меня. Чондэ ухватил панду, Бэкхён ― мишку, а Кай требовательно протянул руку за статуэткой оленя и сунул её Ханю. ― Мне? ― Тебе. ― Э... Спасибо, ― немного неловко поблагодарил Хань, но оленя взял. ― Хочешь что-то другое? Хань покосился на жёлтого плюшевого медвежонка и вздохнул. Кай немедленно отобрал медвежонка у возмущённого до глубины души Бэкхёна и вручил Ханю. ― Эй... ― В другой раз выиграю то, что захочешь, ― дал обещание Бэкхёну Кай. ― Хань грустный, ему нужнее. ― Нет, ты слышал? Хён, ты, выходит, грустный, а я ― нет? Я тоже хочу мишку! ― Детский сад какой-то, ― обречённо отметил Минсок. ― Купить тебе ещё мороженое? ― Я мишку хочу, а не мороженое, ― зарычал на него Бэкхён. ― Хён, ну отдай мишку, а? ― Нет уж! ― Хань крепче обхватил несчастного медвежонка руками. ― Тогда оленя отдай. ― Зачем тебе олень? Даже не мечтай. ― Жадина. ― Уймитесь, дети, игрушек всем хватит, ― расхохотался Чондэ и великодушно протянул Бэкхёну огромную пушистую панду. ― Держи. ― Ух ты... ― Бэкхён уткнулся носом в мех панды и радостно заулыбался. ― Ну точно ребёнок, ― покачал головой Минсок. ― Тебе сколько лет, горе? ― Не твоё дело, хён. Я давно мечтал что-нибудь выиграть в тире. Наконец-то. ― Ну, выиграл не ты, а Кай, но так и быть, забирай панду, раз тебе невтерпёж. Кай, ты точно сам ничего не хочешь? ― Хочу, чтобы Хань улыбался, ― отрезал Кай и отвернулся к висящему на стенде меню. ― А вот это можно? ― Что? А... Кто ещё хочет курочку? ― Минсок полез за бумажником в карман. ― Всем бери, ― махнул рукой Чондэ и подмигнул Ханю, пытавшемуся прийти в себя после недавних слов Кая. В лабораторию они ввалились со смехом и сразу же уложили Кая на койку, заставив его снять футболку. ― Пять общих анализов, ― скомандовал Хань, взглянув на монитор своего компьютера. Минсок деловито прилепил к коже Кая датчики, а Бэкхён вооружился приборами для взятия проб. Кай взирал на всю эту суету с философским спокойствием. И когда его отпустили, отлепив датчики, он прихватил футболку и ушёл умываться в туалет. ― Что у тебя? ― спросил Минсок у Бэкхёна и пристроился за его спиной, чтобы видеть данные на мониторе. ― Всё в норме. Геном стабилен. Не вижу никаких отклонений, ― слегка озадаченно доложил Бэкхён. ― Моделирование в порядке. Вот... Хён? ― У меня тоже всё в порядке, ― отозвался Хань. ― Прекрасные показатели. ― Значит, всё путём? ― хмыкнул Чондэ. ― И мы можем наконец перекусить? ― Похоже на то. А где Кай? ― Хань выглянул из-за монитора и осмотрелся. ― Всё ещё там, ― Бэкхён указал на серую дверь в дальнем конце склада, ― сходишь за ним? ― Ага. Стол готовьте. Хань поднялся со стула, потянулся и лениво двинулся к двери. Зашёл внутрь и огляделся. Кая он нашёл возле раковины, тот сидел на полу, привалившись спиной к стене. Ханю он показался побледневшим и напряжённым. Хань обеспокоенно опустился на колени, тронул за плечо. ― Кай? Кай медленно наклонил голову и прижался лбом к его груди. ― Кай? Что-то не так? Тебе плохо? ― Нет, ― глухо, но твёрдо. ― Мне странно. ― Что случилось? ― Ничего... Жарко. Хань осторожно прикоснулся пальцами к вискам Кая, смахнул капельки пота, потом тронул шею и убедился, что пульс учащённый. Опять симпатика? Похоже на то. ― Чего тебе хочется? О чём ты думаешь? Что-то вспомнил? ― торопливо засыпал Кая вопросами Хань. ― Я не... Ничего, просто... ― Ну же! Что ты вспомнил? ― Хань безотчётно погладил его по голове. Кай тут же отстранился, окинул его каким-то диким взглядом, а потом резко притянул к себе. Ханя никогда в жизни не целовали вот так ― глубоко, чувственно, сладко, словно наслаждаясь каждым мигом. Он вообще растерялся как от неожиданности, так и потому, что его целовал человек, которого он создал собственными руками. Почти что его собственное дитя. Он видел, как Кай превратился из эмбриона в себя нынешнего, воплотил собой грандиозную идею... И сейчас собственное творение Ханя желало не просто его целовать, а большего. Когда его губы оставили в покое, Хань немного пришёл в себя и с силой оттолкнул Кая. Тот чуть поморщился от боли, ударившись затылком о стену, и посмотрел на Ханя с искренним недоумением. Потом протянул руку, словно хотел прикоснуться к щеке Ханя. ― Хань... Хань отшвырнул его руку, вскочил на ноги и убрался прочь. Постарался выглядеть обычно, оказавшись перед остальными ребятами, но губы горели. И не только губы. Ему казалось, что он вообще весь горит ― внутри. Пылает, как факел. И это всем видно ― с любого расстояния. ― Хён, твоя порция. А где Кай? Кай вышел следом за Ханем, но выглядел немного потерянным и отрешённым. И он двинулся к углу с ящиками. ― Кай, ты куда? Бэкхён ответа не дождался и толкнул Ханя плечом. ― Эй... ― Всё нормально. Ешьте уже. Он поест чуть позже. Пока они сидели за столом, Кай чем-то шуршал в углу, но они могли созерцать лишь его спину. После Кай притих, исчезнув из вида. ― Нет, я так не могу, ― через несколько минут заявил Чондэ, поднялся из-за стола и прогулялся в угол. Спустя ещё минуту он позвал напряжённым голосом: ― Бэкхён? В угол сунулись сразу все и с недоумением уставились на сидящего на полу Кая. Однако Чондэ смотрел не на Кая, а на штуку, что стояла перед ним. ― Что это? ― тихо спросил Минсок. ― Судя по таймеру, бомба, ― задумчиво ответил Бэкхён. ― Кажется, Кай собрал её из подручных средств. ― Настоящая? ― шёпотом уточнил Чондэ. ― Если верить моей интуиции, то вполне настоящая. Из винтовки он стрелял тоже по-настоящему. ― Из чего он... Как? ― В армии такому учат, а у нас тут дофига химических компонентов и деталей. Хён, у меня есть вопросы к тебе. Их очень много, ― мрачно подытожил Бэкхён. ― И, хён, что ты ему сделал? Бэкхён сел на пол рядом с Каем, обнял его и притянул к себе, медленно гладил по голове и тихонько говорил, что Хань не такой уж и вредный, каким кажется. ― Ты можешь взять его к себе сегодня? ― поинтересовался Хань, стараясь не смотреть на всех сразу. На самом деле он не хотел упускать Кая из вида, но и быть рядом прямо сейчас... ― Ни черта! ― отрезал Бэкхён. ― Его дом у тебя. Ты дал слово, помнишь? Мне наплевать, что тут у вас происходит, но ты обещал. Будь добр, хён, держи своё слово, хорошо? ― Ты просто ничего не знаешь! ― вскипел Хань. ― Ну так расскажи всем нам, а? Что тебе мешает? Испортить настроение этому ребёнку ты не постеснялся, да? А объяснить всем нам, что происходит, тебе слабо? ― Иди к чёрту! Отлично, он останется у меня. Прекрасно. Хань круто развернулся и убрался в туалет. Пустил воду в раковину и пару раз плеснул себе в лицо. Чёрт, как паршиво-то... Жить с тем, у кого есть виды на него... И во что это выльется, никто не знает. ― Хён, что происходит? ― Бэкхён притворил дверь и скрестил руки на груди. ― Что ты ему сказал и почему? Разве ты не видишь, что ему плохо? И плохо из-за тебя. Он ведь тебя любит, хён, и это заметно. И каким бы взрослым и талантливым он ни казался, но он всего три дня живёт на этом свете. Ты ведь понимаешь, что с ним нужно обращаться очень осторожно и внимательно. ― Понимаю. Но он меня поцеловал. Что ты сам сделал бы в такой ситуации? ― Э... Поцеловал? ― Бэкхён привалился спиной к двери. ― В щёчку? ― Да если бы... ― Э... Хм... Правда? ― По-твоему, я стал бы так глупо шутить? ― Он просто так это сделал? ― Я откуда знаю? Когда мы рядом, у него обычно симпатика... ― Погоди! ― Бэкхён замахал руками и оттолкнулся от двери. ― Ты хочешь сказать, у него подсознательная реакция на тебя? Или просто влечение? ― Да не знаю я! Но он постоянно лезет ко мне. В кровать ― в том числе. ― Тогда тебе нужно что-то с этим делать. И точно не то, что ты сделал недавно. Кстати, а что ты сделал? ― Просто оттолкнул его. ― Хён, иногда ты такой идиот, что я поражаюсь твоей гениальности. ― Что? ― Хань иногда переставал понимать корейский Бэкхёна. Вот как сейчас. ― Ничего. Но ты не можешь его отталкивать. Ты его создал. И ты для него ― всё. У него нет никого, у него есть только ты. Он ни черта не знает о жизни, о мире вокруг. Он знает только тебя. И если он тебя любит ― это нормально. В его случае. ― Даже если он меня любит до такой степени? ― До любой. Для него это естественно. И если это приобрело такую форму, и ты сам сказал про симпатику... ― Бэкхён задумался на миг и потёр переносицу. ― Если учитывать всё это, то ему необходимо именно это. И именно в такой форме. Мы сами стёрли его воспоминания, удалили при моделировании ― ты так хотел. И ты прекрасно знал, что полное и бесследное удаление невозможно. Помнишь, что ты мне говорил тогда? ― Что мы должны быть готовы ко всему, ― убито подсказал Хань. ― Именно. Хён, я не понимаю, на что ты тогда жалуешься. И не понимаю, почему ты сваливаешь вину именно на Кая. Даже если бы мы не вмешивались в его память и геном, ты всё равно виноват больше всех. ― Почему я? ― Потому что без тебя Кая не было бы. Если б его не было, никто бы тебя не любил и не лез к тебе с поцелуями. Но Кай есть. И это твоя вина, твоя идея, твой проект. Как ты собираешься его защищать, если не готов к последствиям вообще? ― И что ты предлагаешь? ― Предлагаю тебе принять его чувства в той степени, в какой ты вообще на это способен. Но не смей его отталкивать, осуждать или обвинять хоть в чём-то. Ты в ответе за того, кого создал. Хён, советую тебе не забывать об этом. И ведь я говорил тебе не раз и не два об этической стороне дела. Сейчас ты далёк от этики и ведёшь себя точно не так, как положено создателю и творцу, знаешь ли. ― Но... ― Хён, подумай об этом сейчас как следует, а потом вернись к нам и сделай что-нибудь такое, чтобы твой ребёнок перестал чувствовать себя несчастным и нелюбимым. Потому что он именно твоё дитя. И сейчас это дитя не может понять, почему ты с ним так обошёлся. Нельзя так, хён. Просто нельзя. Его существование на твоей совести. И он хочет тебя любить, а не кого-то ещё. ― Потому что... ― Хён, перестань. Чувства людей давным-давно признаны свободными, или ты вроде Хэнка? Типа осуждаешь всё, что не есть распространённый стереотип? Знаешь, если ты не представляешь, с чего начать, могу тебя познакомить с одним геем, он на втором курсе у нас учится, китаец, кстати, и подрабатывает в секс-шопе. Убьёшь двух зайцев одним выстрелом. ― О Господи! Ты с ума сошёл? ― Ничуть. Просто предложил помощь. Ты хотя бы мог поговорить с этим парнем и прикинуть, что тебе делать. Я же не предлагаю тебе менять ориентацию или делать ещё что-то подобное, но хоть что-то и как-то тебе делать надо. Тот парень, о котором я сказал, мог бы подсказать тебе что-нибудь. Ладно, думай сам, но через пять минут ты должен отсюда выйти и успокоить ребёнка. И мне наплевать, как ты это сделаешь. ― С каких пор ты ставишь мне условия? ― С тех самых, когда мы обсудили условия проекта. Имею право. Ты сам это признал. Пять минут, хён, ― непреклонно повторил Бэкхён и оставил Ханя одного. Хань вновь плеснул водой в лицо и уставился на своё отражение в зеркале. Бэкхён прав, потому что Кай ― его проект. И этот проект ― живой человек, поэтому считаться с чувствами и желаниями Кая Хань обязан. Хоть как-то. Потому что Хань создал Кая не забавы ради, а для того, чтобы помочь многим людям. И для начала ему следовало помочь хотя бы только Каю. Но почему, чёрт возьми, дело приняло именно такой оборот? Хань находил Кая очень красивым, но считал его именно творением, очень красивым творением, своим ребёнком, а не объектом сексуального интереса. Как же так вышло, что Кай считал иначе? И почему, чёрт возьми, Кай испытывал именно такие чувства и именно к Ханю? Почему не по-другому? Почему Кай не мог просто считать Ханя своим отцом? Будь всё вот так, всем стало бы намного лучше. И Хань не мог отпустить Кая, но и оставить всё как есть тоже не мог. Воистину непростая задача. Внезапно дверь с шумом распахнулась. Чондэ взволнованно обшарил взглядом помещение и помрачнел. ― Хён, Кай пропал, ― быстро сказал он. ― Отвернулись буквально на минуту, а он исчез. Радует хотя бы то, что бомбу с собой не взял. Минсок унёс её, чтобы выбросить в море. ― Как пропал? ― медленно спросил Хань, перестав соображать связно. ― А вот так. Нет его. Мы облазили лабораторию и вокруг. Не нашли. Хён, надо его найти, он же город не знает совсем. И денег у него нет. Хань вылетел из туалета и столкнулся с обеспокоенным Бэкхёном. ― Хён, ты ищи здесь, на портовых складах и в доках, я поеду в парк аттракционов, а Чондэ и Минсок-хён проверят трамвайные линии и те места, где мы были.