Симпатика

◄ 10 ►

Хань облазил весь порт, вызвонил ребят, но утешающих новостей не услышал. Найти Кая им не удалось. Минсок заехал домой к Ханю, но и там Кая не оказалось. Бэкхён, Чондэ и Минсок вернулись к себе и решили продолжить поиски утром, а Ханю оставалось лишь переночевать в лаборатории, потому что трамваи в такое позднее время не ходили. В лабораторию он ввалился в два часа ночи и включил дополнительное освещение. Обвёл взглядом обеденный стол с коробками и бутылками, взял себе сок и, свинтив крышку, принялся пить. Потом сходил в туалет, чтобы умыться, плотнее закрутил кран и вернулся в лабораторию. Не сразу заметил, что верхняя створка биокамеры приоткрыта, а когда заметил, машинально двинулся туда, чтобы закрыть её. И остановился в двух шагах от биокамеры. В дальнем углу, свернувшись клубком, спал Кай. Даже во сне он выглядел печальным и подавленным. Хань отступил назад. Шаг, другой... Затем он сходил к углу с лежанкой, прихватил одеяло и подушку и забрался в биокамеру. Усевшись рядом, завернул Кая в одеяло и подсунул подушку. Тот не проснулся, только поймал пальцами руку Ханя и слегка сжал. Хань уже привычно принялся перебирать тёмные волосы. Кай повертелся и улёгся опять, пристроив голову у Ханя на коленях, а Хань пристально смотрел на него, разглядывал лицо так, словно впервые видел. Он с самого начала не обманывал себя ― у Кая, что называется, "лицо выдавало характер". И это вопрос времени, когда его характер в полной мере проявится. И радовало то, что безжалостным Кай был, прежде всего, по отношению к самому себе. По отношению к другим ― всего лишь требовательным. И стоит ему немного освоиться, встать на ноги ― Ханю придётся несладко, потому что Кай не пожелает отступать и отказываться от того, чего он хочет. А хотеть он мог две вещи: узнать правду о своём прошлом и получить Ханя. Вопрос в том, что же будет для Кая важнее. Хань пропустил меж пальцами тёмную прядь, тронул смуглую кожу на виске и слабо улыбнулся. Не мешало бы подвести промежуточные итоги. Код Кая находился под запретом, и это означало, вкупе с его навыками, военную службу. Он слишком молод для большинства секретных подразделений, стало быть, речь шла о войсках специального назначения, которые занимались спасательными операциями. В таком случае у оригинала Кая отсутствовали любые фобии, иначе он не прошёл бы отбор. Хань, впрочем, у Кая до сих пор никаких фобий не заметил, что лишний раз подтверждало правильность предположения о спецвойсках. Кай остро отреагировал на танцы. И эта реакция не относилась к навыкам оригинала, а что-то компенсировала. Пока непонятно, что именно. Быть может, время внесёт ясность. Ещё Кай остро реагировал на Ханя, и Хань понятия не имел, что это вообще могло компенсировать. С другой стороны, это могло быть проявлением скрытых склонностей, например. Слабая версия, конечно, потому что Кай на других парней так не реагировал. Хань вздохнул и вновь запустил пальцы в тёмные волосы. Жёсткие, но гладкие, словно шёлк. Кай что-то пробормотал, повернулся на бок и уткнулся носом Ханю в живот. Бэкхён прав ― Ханю следовало что-то придумать в сложившейся ситуации. Но что, чёрт возьми? Сменить пол? Объяснить Каю, что он вообще-то тоже парень, а не девушка? Кай и так прекрасно это знал, что совершенно не мешало Каю продолжать хотеть Ханя. Не спать же с ним... Хотя... Ханю вдруг пришло в голову, что привязанность Кая может стать обоюдоострым оружием. И если Кай поймёт, что Ханю не понравилось или ему больно, то... Или, может быть... Хотя нет, не может быть. Сам Кай не вызывал у Ханя таких чувств, чтобы хотеть его. Он обладал тем типом красоты, что назывался агрессивным. Обычно такие люди не умеют быть любимыми кем-то ― в них слишком много огня. Такой огонь страсти чёрта с два удовлетворишь, подобные Каю люди предпочитают сгорать дотла в собственном огне. И из-за этого же огня Кай сам себе лишь навредит, потому что меры не знает ― в отношении к себе, не к другим. Что ж, оставался всего один вариант, но думать о нём Ханю пока не хотелось. С Каем он просидел до утра ― уснуть ему так и не удалось. Кай проснулся через час после рассвета, покрутился, потёр ладонью глаза и озадаченно уставился на Ханя снизу вверх. Они пялились друг на друга минуты две, после чего Кай подскочил и отодвинулся, завернувшись в одеяло. Сидел, нахохлившись, и смотрел на Ханя исподлобья. ― С добрым утром, ― пробормотал Хань, сбитый с толку столь странным поведением. Кай промолчал и отодвинулся ещё дальше. ― Не убегай больше, хорошо? Мы всю ночь тебя искали. ― Я не убегал. ― Ты ушёл, никому ничего не сказав. Мы беспокоились. ― Не стоило. ― И всё же... Не делай так больше, хорошо? ― осторожно попросил Хань. ― Не говори со мной так вот. ― Кай нахмурился. ― Как? ― Так, словно я ничего не понимаю. ― Не буду. Есть хочешь? ― сменил тему Хань. Разумеется, Кай хотел есть. Они выбрались из биокамеры и занялись остатками вчерашнего пиршества. Всё казалось обычным и привычным, если не считать того, что Кай старательно выдерживал дистанцию и не задавал вопросов, как было раньше. После завтрака Хань провёл пару анализов, заполнил журнал и позвонил Бэкхёну, сообщил, что пропажа нашлась. Затем он сводил Кая на побережье и доставил домой к себе. И дверь в ванную закрылась у него перед носом. В течение дня Хань время от времени заглядывал к себе в кабинет, где Кай сидел с обучающими программами. Отвлечь от программ Кая удалось только к ужину. ― Тебе стоит отдохнуть. ― Я не устал. ― Угу. Ты долго собираешься на меня дуться? ― Я не дуюсь. ― Я вижу, ― фыркнул Хань. ― Почти не разговариваешь со мной и даже не смотришь на меня. ― Тебе не нравилось, когда я смотрел на тебя и разговаривал. Приехали... Хань тоскливо вздохнул. Честно говоря, он думал, что это будет намного проще, но ошибся. Характер Кая вылез во всей красе и усеял путь к примирению множеством препятствий. ― Ладно. Тебе нравятся девушки? Кай придвинул к себе блюдце с кимчи и смерил Ханя полным подозрения взглядом. ― Нравятся. ― А парни? ― Нет. ― А я? ― Больше, чем девушки. ― Но почему? Я ведь парень. ― Не знаю. Я не могу относиться к тебе как к парню. Хань подавился кусочком рыбы и закашлялся. ― Ну спасибо тебе, ― отдышавшись и запив потрясающую новость стаканом воды, пробормотал он. ― Даже представить себе не мог, что похож на девушку. ― Я не сказал, что ты похож на девушку, ― мрачно отозвался Кай, отодвинув уже пустое блюдце. ― И я не воспринимаю тебя как девушку. Как парня, впрочем, тоже. ― Боюсь спросить, как же ты тогда меня воспринимаешь. ― Ты один такой, ― пожал плечами Кай. ― Я просто не могу отпустить тебя. Я... Хань терпеливо ждал продолжения, стараясь не смотреть на Кая. ― Я... ― совсем тихо повторил Кай и медленно продолжил: ― хочу быть... единым с тобой. ― Что?! ― выдохнул от неожиданности Хань и невольно уставился на Кая. Тот ковырялся вилкой в салате с таким видом, словно его тут нет. ― Ничего, ― буркнул он спустя минут пять и отодвинул салат, вцепился пальцами в салфетку и принялся вытирать чистые руки так, словно они грязные. Выглядел он при этом точно так же, как выигранный им накануне плюшевый медвежонок, ― неуклюже и мило. Ханю стало дурно от необъяснимого желания немедленно затискать Кая, словно того самого медвежонка. Тискать не стал, но по голове погладил. Кай шарахнулся в сторону, перевернув чашку с кофе. Хань молча протянул ему пару салфеток, чтобы вытереть кофе со стола. ― Почему ты хочешь быть... э... со мной? ― дождавшись, когда Кай ликвидирует последствия маленькой кофейной катастрофы, спросил Хань. ― А почему нет? ― проворчал Кай, скомкав салфетки и запихнув их в ближайшую коробку. ― Ты красивый, умный и обаятельный. ― И только? ― Не только. ― Что же ещё? ― Ничего. ― Кай тяжело вздохнул и бросил на него короткий взгляд искоса. ― Мне трудно говорить о тебе. ― Почему? ― Слишком сильные эмоции. Непросто подбирать слова, которые верно бы отразили суть. И даже подобранные слова ― бледные тени действительности. Но ты знаешь ответ. ― Знаю? Разве? ― Знаешь, ― уверенно кивнул Кай. ― Это было... в тот раз. Когда мы коснулись друг друга. Когда я... поцеловал. Тебя. Почему-то так проще, чем словами. ― О, вот как, ― обескураженно пробормотал Хань. ― Ты всё ещё хочешь, чтобы я жил у весёлого хёна? ― Ну... ― Ты выглядел испуганным. Тогда. Хотя я не понимаю, что тебя могло испугать. Так ты всё ещё хочешь, чтобы я... ― Нет. Всё в порядке. Это просто было неожиданным. Мне не приходило в голову, что ты чувствуешь нечто подобное по отношению ко мне. И я пока не знаю, что с этим делать, ― честно признался Хань. Он придвинул пустую чашку и налил кофе. ― Наверное, я был слишком резок. Не знаю. Мне жаль, что так вышло. И что я... обидел тебя, наверное. Не то чтобы ты меня шокировал, но я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Просто был к этому не готов. До сих пор не готов, если уж начистоту, и... ― Я хочу быть тобой, ― неожиданно перебил его тихими словами Кай. ― Быть тобой, остаться в тебе, внутри тебя. Потому что ты похож на музыку. Мне хочется танцевать под твою музыку, быть ей, придать ей форму и законченность, быть только твоим танцем. Всё равно никто больше не может услышать тебя, только я. Никто никогда не сможет заменить тебе меня. Я просто знаю это. Не понимаю, откуда, но знаю. Было очень вкусно. ― Он резко поднялся. ― Спокойной ночи. Хань ошарашенно пялился на закрывшуюся за Каем дверь кабинета и даже не моргал, медленно переваривая услышанное. Когда немного пришёл в себя, хотел позвонить Бэкхёну, но тут же передумал. Речь шла о нём самом и Кае, которого создал Хань, поэтому никто другой не мог ничем помочь. Они сами должны были разобраться друг с другом и в собственных отношениях. После душа Хань доплёлся до кровати, рухнул на неё и натянул одеяло на голову. План дальнейших действий отказывался выстраиваться у него в голове. Проснулся Хань потому, что ему стало жарко. И ладонь на его груди определённо принадлежала не ему. Тёмное на светлом. Потом ладонь чуть сдвинулась, и сосок Ханя поочерёдно потревожили мизинец, безымянный, средний и указательный пальцы. Он невольно втянул в себя воздух, когда большой и указательный пальцы сомкнулись на твёрдой вершинке, чуть сжали и потёрли. Прикрыв глаза, он остался лежать неподвижно и попытался притвориться спящим. Но широко распахнул глаза, осознав вдруг, что это далеко не всё. Меж его бёдер ощущалось твёрдое и горячее, как будто... как будто... Хань хотел приподняться и обернуться, но не успел ― чужая ладонь плотнее прижалась к его груди, потревожив новой лаской, вслед за этим он почувствовал движение между ногами. Горячая плоть согревала кожу на внутренней стороне бёдер и мягко упиралась в его мошонку, обтянутую тонкой тканью белья. Причём всё это только начиналось и пока не собиралось заканчиваться. И Хань с силой зажмурился, ощутив обжигающее дыхание спиной, потом его спину поцеловали ― между лопаток. Настойчивое и размеренное движение между бёдер затапливало теплом промежность, тревожило и соблазняло. Это не казалось полноценным сексом, что подкупало. Непроизвольно Хань выпрямил ноги и плотнее свёл бёдра, сжимая меж ними твёрдую плоть, провёл ладонью по собственному животу, ниже и убедился, что у него встало от этой имитации секса ничуть не хуже, чем от секса полноценного. Жёсткая рука с проворными пальцами гладила его грудь, играла с сосками, горячие губы скользили по плечу и помечали его следами от поцелуев, обжигали неровным и тяжёлым дыханием. Движения между бёдер Ханя постепенно ускорялись, доходя до бешеного темпа и перерастая его. Горячо, очень горячо, но Хань ― вопреки здравому смыслу ― старался удержать ноги вместе, сводил их сильнее ― до ноющей боли в мышцах на внутренней стороне. Было слишком хорошо, чтобы он мог поверить в происходящее. Он просто мысленно убеждал себя, что это сон. Вряд ли хоть одному нормальному человеку захотелось бы трахнуть его бёдра. Это невероятно и невозможно, и не может быть правдой. Просто не может. Так не бывает. Кончил он по-настоящему, тем не менее, испачкав себе живот. Его обхватили руками за пояс со спины, притянули к почти что раскалённому гибкому телу и поцеловали в затылок. Из-за собственного хриплого и неровного дыхания Хань не мог разобрать чужое, но различил шёпот: ― Я могу любить каждый кусочек тебя. Любой. И... ― Что? ― прикрыв глаза, выдохнул Хань. ― Я всё ещё хочу тебя. Хань слегка поёрзал и убедился, что Кай ему не соврал ― действительно хотел. Но повторения Хань уже не выдержал бы, потому что мышцы на ногах не привыкли к подобным развлечениям. ― Можно ещё раз? ― тихонько спросил Кай, прикоснувшись губами к его шее. ― Я не могу, устал. А по-настоящему я точно пока не готов. ― Я сделаю это по-другому. И сделаю всё сам. И... я не буду входить в тебя. Ханю стало любопытно. И он сам не знал, хочет ли повторения. Всё это было чувственным и пленяющим, и у него язык бы не повернулся назвать это противным или неприятным. В конце концов, он же кончил вполне по-настоящему, а такое ни черта не подделаешь. ― Можно мне... ― ещё тише спросил снова Кай. ― Пожалуйста. Мне кажется, что я умру, если не... Хочу. Очень хочу. Хань едва слышно разрешил и хотел обернуться, но Кай удержал его, повёл ладонью по бедру, приспустив трусы, и мягко заставил подтянуть согнутые в коленях ноги к груди. Теперь Хань лежал на боку, спиной к Каю и почти в позе эмбриона. И ни черта не понимал. Понял, ощутив между ягодиц плавное движение ― влажные от слюны пальцы, которые сменил твёрдый член. Кай сам сжал его бёдра ладонями и начал двигаться. Он действительно не входил в тело Ханя, а двигался вдоль ложбинки между ягодиц. Хань задыхался от острых впечатлений ― это оказалось ещё круче, чем раньше. Горячий и твёрдый ствол согревал и кожу, и бёдра, ещё и дразняще проезжался по непроизвольно сжимавшемуся входу. Рецепторы Ханя просто сходили с ума, оглушая его удовольствием. Он широко раскрывал рот, пытаясь сделать хоть один нормальный вдох, но всё было бесполезно ― он тонул в наслаждении, как в патоке, и продолжал задыхаться. И он даже не замечал больше прикосновений губ к плечу и спине, только чувствовал, как Кай сжимает его бёдра и двигается так, как будто находится уже внутри. Более того, у Ханя опять встало отменно, как и в первый раз. И никак не укладывалось в голове, что стояло у него всего лишь от имитации секса. Он хотел сдаться, но Кай не позволил ― продолжил двигаться. Это затянулось, заняв гораздо больше времени, чем в первый раз. И, кажется, Кай успел облапать Ханя везде и по-всякому, но Хань плевать на это хотел, потому что таял в его руках и от его близости. То есть, Хань упорно гнал от себя мысли о Кае и старательно пытался представить... представить... Он не знал, что тут можно было вообще представить ― такого с ним никогда не случалось. Хань любил носить достаточно свободную одежду, чтобы не демонстрировать лишний раз свою чувственность. Однако он никогда не находил в себе силы отказаться от массажа, например. Но Кай не знал об этом ― не мог знать. Тем не менее, Кай умудрился выбрать наилучший способ, чтобы убить сразу же все ростки сопротивления со стороны Ханя. Кай не пытался давить, не применял силу, не пользовался случаем, он просто предложил тот вариант, который не внушил Ханю никаких подозрений и даже показался соблазнительным. И Хань сам влез в эту ловушку ― по доброй воле. Ещё и имел удовольствие дважды кончить. Имел удовольствие ― в прямом смысле слова. Хань вытянулся на простынях, испачканный как собственной спермой, так и чужой. Причём он чувствовал себя душевно оттраханным и полностью ублажённым, хотя на самом деле ничего и не было. Парадокс, но всё обстояло именно так. Оклемался он к тому времени, как Кай вылез из ванной. Хань заперся там после него и просто замер под струями тёплой воды. Немного освежившись, завёл руку за спину, коснулся поясницы и двинулся ниже. Он не смог ввести в собственное тело даже мизинец и зажмурился. Если даже мизинец не влез, то как Кай собирался запихнуть в него когда-нибудь свою возбуждённую плоть, которая была намного толще мизинца? Глупый вопрос, конечно, Хань как медик прекрасно знал, что это вполне возможно, просто тут имел место тот самый случай, когда в теорию чертовски сложно поверить. Особенно в применении к себе любимому. Но если при полноценном сексе с Каем будет ещё лучше, чем при имитации... Хань тихо выругался и резко повернул вентиль, обрушив на себя струи ледяной воды. Чтобы привести себя в чувство и выбить из головы всякий бред. Он дрожал от холода, как заячий хвост, но продолжал испытывать удовлетворение, отголоски утреннего блаженства и подспудно желать большего. А ещё он умудрился ощутить сожаление, потому что Кай так и не поцеловал его. Не поцеловал так же, как в тот раз, когда он Кая оттолкнул. Кай накануне вечером сказал, что в том поцелуе был ответ. Хань просто хотел вспомнить этот ответ, воскресить в памяти ― ничего лишнего. Он сам себе повторял это. Он просто хотел вспомнить детали ― и только. Но Кай почему-то его не поцеловал. Необъяснимо, но было обидно.