***
Глухой стук каблуков, кожа шорт противно скрипнула о барный стул. Тонкие руки опустились на стойку, а стройные ножки сложились одна на другую. — Прекрасно выглядишь, — расплылся в обольстительной улыбке бармен. — Впрочем, как и всегда. — Наверное, я когда-нибудь тебе поверю, — парень растянул губы в слащавой улыбке, — если ты перестанешь мне льстить. — И в мыслях не было! — рассмеялся мужчина. — Что будешь пить? Как обычно? — Нет, — ответил Бэкхён, откидывая длинные волосы за спину. — Сегодня я хочу чего-нибудь нового… Тонкий палец в наигранно-задумчивом жесте прижался к губам; на удивление, это смотрелось невероятно очаровательно. — Пожалуй, абсент. — Я плачу, — раздался сбоку глубокий бархатный бас, заставив парня повернуть голову на звук. Чанёль опёрся локтями о барную стойку и бросил игривый взгляд на сидящего рядом. Бармен вопросительно посмотрел на Диву, и когда тот кивнул, принялся выполнять заказ. Бэкхён развернулся лицом к соседу, с интересом пробегая по нему глазами. Взгляд заскользил по длинным ногам, облачённым в чёрные брюки и обутым в определённо очень дорогие кожаные туфли; по рельефному торсу, который выгодно подчёркивала мягкая ткань чёрной футболки, по крепким рукам, по соблазнительным губам, и остановился на глазах. Карих и горящих адским пламенем глазах. — Чем обязан? — поинтересовался парень, накручивая локон на тонкий палец. — Ты даже не скрываешь того, что парень? — ответил вопросом на вопрос Пак, делая глоток из своего стакана. Мужчина за стойкой с интересом наблюдал за ними, придвинув стопку с мутной зелёной жидкостью к постоянному посетителю. — Да, — усмехнулся Бён и провёл пальцем по кромке стопки. — А что, какие-то проблемы? — Абсолютно никаких, — улыбнулся Чанёль. — У меня есть к тебе предложение… Деловое. — Мило, — хмыкнул парень и резко опрокинул в себя терпкий абсент. Всего на пару секунд он зажмурился, зажимая рот ладонью, а после глубоко вздохнул. — Знаешь, меня ещё никто так не клеил. — А я и не думал тебя клеить, — Пак взболтал виски в своём стакане. — У меня действительно есть к тебе деловое предложение. — Сто долларов в час и никакого секса, — абсолютно серьёзно ответил Бэкхён, смахнув чёлку с глаз. Розовый язычок заскользил по губам, собирая горькие капли и заставляя температуру крови человека напротив повыситься на полградуса. — За что тогда, позволь поинтересоваться, такие деньги? — За то, что ты хочешь мне предложить. — Ладно, — усмехнулся парень. Он с интересом разглядывал существо перед собой. На первый взгляд это определённо была девушка, но вот хриплые нотки в голосе и немного острые черты лица говорили об обратном. Даже густо накрашенные глаза с так по-женски слипшимися от туши пушистыми ресничками и розовый блеск на губах не могли этого скрыть. Чанёль не мог не признать, что, будь он чуть более пьян, никогда бы не поверил в то, что это странно-прекрасное существо не девушка. — Завтра мой друг празднует свой день рождения в этом клубе. Я хочу, чтобы ты станцевал для него, завёл как следует, а потом раскрыл, что ты парень. — Зачем? — удивился Бён, а затем обратился к бармену. — Милый, не угостишь даму сигареткой? — Профилактика гомофобии, — ответил Чанёль. В тонких пальцах возникла сигарета и её кончик загорелся от пламени зажигалки. — А ты, стало быть у нас, гей? — улыбнулся парень, блаженно затягиваясь и придвигая к себе хрустальную пепельницу. — Не совсем, — отозвался Пак, слегка отодвигаясь. Он сам не курил и не очень любил запах сигарет. – Я, так сказать, и вашим, и нашим. — Ненавижу бисексуалов, — фыркнул Бэкхён. — Лицемерные твари… Им и член, и сиськи подавай. — Сказал парень в женской одежде, — усмехнулся Чанёль, делая мерный глоток. — Ну так что? — Сто долларов в час, — напомнил Бён, стряхивая пепел. — И никакого секса, я помню. Я согласен на твою цену. — Во сколько мне надо быть здесь? — В двенадцать. Остатки виски снова обожгли горло, стакан шумно опустился на стеклянную поверхность стойки. — А что насчёт тебя? Окурок отправился в пепельницу. — В смысле? — не понял Пак. — Ну как же, — изящная туфля заскользила вверх по его ноге, невесомо оглаживая. — Другу всё, а себе любимому ничего? — Прости, — усмехнулся парень, заглядывая в чужие потемневшие глаза. — Я предпочитаю определённость. — Хочешь сказать, что такие, как я, тебя не возбуждают? — Да, — ответил Чанёль, запустив руку в карман и вынимая портмоне. — Как тебя там? — Дива, — хмыкнул Бэкхён, поднимаясь со стула. — А как мне звать тебя, о прекрасный незнакомец? Пак на мгновение задумался: он не собирался выдавать своего настоящего имени. — Можешь звать меня Фениксом. На барную стойку опустилось несколько купюр. — Что ж, Феникс, — усмехнулся Бён, — увидимся завтра. Стук каблуков почти сразу же слился с громкой музыкой, а Пак проводил взглядом аппетитный зад в коротких кожаных шортиках. — Он на вас запал, — удивлённо произнёс бармен, не скрывая довольной улыбки. — Это первый раз за все полгода, что я его знаю. Чанёль на это хмыкнул, но ничего не сказал. Он поднялся со своего места, отправляя кошелёк в задний карман брюк, и скрылся в толпе.***
Пальцы нервно постукивали по крышке стола, а белоснежные зубы то и дело терзали пухлые губы. — А что, если он не придёт? — Успокойся, — усмехнулся Чанёль; он откинулся на мягком диванчике с неизменным бокалом виски в руках. — Он уже здесь. И похоже, сам вычислил свою жертву. И действительно, стройное тело уже во всю извивалось под звуки музыки рядом со смуглым красавчиком, который то и дело бросал заинтересованные взгляды на так завораживающе танцующую девушку рядом с собой. — Это он?! — удивлённо воскликнул Кёнсу, хлопая своими большими глазами и переводя взгляд с танцпола на своего друга и обратно. — Да, — хмыкнул Пак, обжигая горло жгучим виски. — Я начинаю тебя бояться, Пак Чанёль, — нервно усмехнулся парень. — Если ты способен раздобыть такое, то, наверное, и вызвать самого Дьявола из Преисподней тебе как раз плюнуть. — Может быть, — усмехнулся Чанёль. — Может быть.***
Бэкхёну было жарко. И это был не тот жар, когда температура окружающей среды резко подскакивает до трёх десятков градусов. Это был тот самый жар, когда ты чувствуешь на себе чей-то обжигающий взгляд и понимаешь, что просто плавишься под ним. И парень точно знал, кому он принадлежит. Чужое тело было слишком близко, слишком тесно прижималось к спине, заставляя впиться в нежную кожу рёбра корсета. Горячее дыхание в шею, наглые руки сжимали ягодицы через плотную кожаную ткань. Выпирающие из тесных джинсов чужое возбуждение упиралось в поясницу, давая понять, что миссия выполнена. — А ты горячая… Влажные губы мазнули по скуле, когда Бён увернулся от поцелуя в губы. — Уверен? — тихо прошептал он на ухо парню, когда развернулся к нему лицом. Бэкхён тут же встретился с голодными глазами, взгляд которых обещал сделать с ним всё только самое неприличное. Но увы, не в этот раз. Тонкие пальцы обхватили жилистое запястье и потянули руку вниз. Чонин облизнул губы и с интересом наблюдал за девушкой. Его глаза недоуменно округлялись, когда ладонь накрыла ощутимый бугорок на кожаных шортах. На бледных губах расцветала ядовитая улыбка, влажный язычок скользнул по нежной коже, заставив парня сглотнуть. — Ну что? — раздался низкий бархатный шёпот. — Может быть, уединимся? — Твою ж мать! — взорвался Чонин, выдёргивая свою руку из захвата. — Что б вас, педиков, чёрт побрал… Парень продолжал осыпать ругательствами весь белый свет, пробираясь через толпу танцующих к своему столику, старательно натягивая майку ниже, чтобы прикрыть откровенный стояк. Бэкхён проводил его насмешливым взглядом, украдкой встретившись с другими карими глазами. От этой встречи по коже пробежали мурашки и уголок губ нервно дёрнулся. Кажется, стало ещё жарче. Горячие ладони легли на округлые бёдра, резко притянув хрупкое тело к их обладателю. — У тебя получилось, — выдохнул Чанёль прямо в изящное ушко. Сегодня длинные волосы были убраны в причёску, и теперь ни что не мешало любоваться бледной полоской кожи на тонкой шее. — А ты сомневался? На красивых губах расцвела самодовольная ухмылка, но тело против воли хозяина мелко задрожало от прикосновений. — Немного, — усмехнулся парень, поднимая руки выше и пробегая пальцами по плоскому животу. — И сколько я тебе должен? — Знаешь, я передумал. Бэкхён завёл руку назад, устраивая ладошку на чужой ягодице. — По поводу? — Секса. Он резко прогнулся в спине, упираясь аппетитным задом в обтянутый плотной тканью брюк пах. Выпрямиться ему помогли крепкие руки, слишком резко прижавшие к широкой груди. Бён облизнул губы и откинул голову на чужое плечо. — К тебе или ко мне? — Ко мне, — отозвался Пак, хищно улыбаясь. — Я привык трахать девочек на своей территории.***
Ночной прохладный ветер заставил нежную кожу покрыться мурашками. Чанёль устроился на капоте своей машины, наблюдая за тем, как щёлкала в тонких пальцах зажигалка и загоралась сигарета. — Не люблю курить в машине, — пояснил Бэкхён; сигарета была последней, поэтому пачка отправилась прямо к стройным ногам на грязный асфальт. — А ты, как я погляжу, не куришь? — Нет, — отозвался парень, не сводя взгляда с бледных губ, совсем уж непристойно обхватывающих фильтр сигареты. Мелкие камушки слишком громко скрипели под каблуками, а тонкое колено проскользнуло между чужих ног. Бён выдохнул дым в сторону, устроив свободную руку на ноге Пака всего в паре сантиметрах от его паха. — Похоже, что твой друг не такой уж и гомофоб. Язык собрал с губ остатки вишнёвого блеска, а изящные пальцы принялись оглаживать шов на чёрных брюках. — Я видел, как тот лупоглазый малыш неплохо так отсасывал ему в туалете клуба. — Это порция успокоительного, — усмехнулся Чанёль. Он с интересом наблюдал за маниакальным блеском в карих глазах, которые жадно пожирали взглядом бугорок на его штанах. На минуту между ними повисло молчание. Докуренная только до половины сигарета отправилась на землю, следом прижимаемая носком изящного ботинка. Зазвенела пряжка ремня, зажужжала молния; обнажённые колени, обтянутые только тонкой сеточкой чулок, коснулись холодного асфальта. — Ого! — сорвался нервный смешок с бледных губ, когда Бэкхён оттянул вниз резинку чужого фирменного белья. – Я, конечно, ожидал многого, но чтобы прямо настолько… — Что? — Пак не смог сдержать самодовольной ухмылки. — Сдаёшь свои позиции? — Ещё чего! Изящная ладошка уверенно обвила упругую плоть. Парень опёрся руками о капот и с интересом наблюдал за действом, разворачивающимся у него между ног. Ловкие пальцы оттянули вниз нежную кожу, и юркий язычок коснулся чувствительной головки. С губ сорвался тихий свистящий стон, а большая ладонь опустилась на тонкую шею. Бён облизнулся и погрузил член в рот почти наполовину. Он медленно начал двигать головой, скользя влажным языком по переплетению взбухших вен. Накрашенные реснички затрепетали и медленно опустились, скрыв за своим занавесом голодный взгляд. Губы плотным кольцом сжимались на жаркой плоти, а парень помогал себе рукой. Чанёль тяжело дышал и не смел оторвать взгляда от этой умопомрачительной картины. Себе-то он мог признаться, что это парень возбуждал его до чёртиков. И вся эта женская одежда делала его ещё более желанным. Хотелось увидеть, как это тело извивается под ним, и заставить срываться крики удовольствия с пропахшими сигаретами губами. Бэкхён расслабил горло и принял в себя как можно больше, но ему всё равно не удалось погрузить большой член в рот полностью. Он гортанно простонал, посылая приятные вибрации по упругой плоти, когда большая ладонь ощутимо надавила на тонкие позвонки. Разбухшая головка упёрлась в глотку, а тонкая ниточка слюны стекала из уголка губ. Парень помогал себе руками, ускоряя движение головы под чужим напором. Собственное возбуждение уже до боли врезалось в шов на шортах, под которыми не было белья. Чанёль задавал свой темп, облизывая губы и хрипло постанывая от приятных ощущений. Он не сводил взгляда с напряжённой спины и оттопыренного зада. Коленки немного саднило, но Бён этого абсолютно не замечал. Он развёл ноги в стороны и плавно прогнулся, желая ослабить сладкое напряжение. Но от его действий жёсткая ткань ощутимо потёрлась о нежную кожу, заставив возбуждение вспыхивать ещё ярче. Пару резких и грубых толчков — жаркий рот заполнила вязкая сперма. Пак не позволил отстраниться, прижав голову парня к себе. Тот послушно проглотил горячее семя, но его было так много, что оно потекло по губам. Бэкхён высосал остатки из обмякшего члена и отстранился. Он хватал ртом воздух, а изящная ладошка скользнула вниз, между стройных ног. Пальцы остервенело сжали возбуждение через ткань шорт, послав по телу разряды садистского удовольствия. Чанёль не мог оторвать взгляда от белёсых разводов на покрасневших губах, что так развратно блестели на нежной коже. — Не смей! — раздался тихий утробный рык и Бён замер. Он дрожал от возбуждения, но взгляд карих глаз заставил беспрекословно подчиняться. Пак упивался этой покорностью и провёл пальцем по чужим влажным губам, стирая собственную сперму. — Хорошая девочка.***
Стук каблуков гулко разносился по полупустому помещению, нарушая тишину. — У тебя просто охуенная кровать! — воскликнул Бэкхён, замирая перед вышеназванным предметом. — Она создана для того, чтобы трахаться на ней! — А как ты думаешь, почему я её купил? — усмехнулся Чанёль, привалившись плечом к дверному косяку. — Что-нибудь выпьешь? — Да, — отозвался парень, аккуратно опускаясь на постель, накрытую тонким покрывалом. — Вино, если есть. Желательно красное. — Тебе не кажется, что это попахивает романтикой? Хозяин комнаты щёлкнул одним из выключателей, сделав свет лишь слегка приглушённым. — Я просто не хочу напиваться, — ответил Бён; он вытащил из волос заколку и тем самым разрушил причёску. — Вино меня практически не берёт. Каштановые локоны с проглядывающимися кое-где светлыми прядями рассыпаются по хрупким плечам. Пак с удивлением заметил, что это не парик. У Дивы действительно были роскошные длинные волосы, которые тот изящным движением руки откинул за спину. Пока хозяин квартиры скрылся в темноте коридора, гость огляделся по сторонам. Он отметил, что его сегодняшний спутник определённо холостяк, причём с большим стажем. В комнате не было ни одной детали, говорящей о проживании здесь ещё одного человека. На красивых губах расцветала победная улыбка, а в глазах вспыхнул адский огонь. — Держи, — вырвал своего гостя из сладкого оцепенения Чанёль. Он протянул ему бокал, почти до краёв наполненный алой жидкостью, которая в тусклом свете была похожа на кровь. — Спасибо, — отозвался парень. Он принял напиток и наблюдал за тем, как хозяин опустился в кресло напротив кровати со своим бокалом и бутылкой в руках. Они молча пили вино, не сводя горящих взглядов друг с друга. В комнате царило терпкое очарование ночи, которое щекотало кожу своими обжигающими прикосновениями. Сквозь распахнутое окно врывались сладкие ароматы цветов, которые оседали сахаром на кончике языка. Когда последняя капля покинула бокал, и он звучно опустился на пол возле кровати, Бэкхён откинулся на постель, глядя Паку прямо в глаза. Тот лукаво улыбнулся и допил своё вино одним большим глотком. Он поднялся с кресла и сделал почти ленивые шаги в сторону кровати, на которой было распростёрто стройное тело. Бён облизнул губы и не смел оторвать взгляда от грациозных движений этого человека. Руки взмыли вверх, и длинные пальцы принялись неспешно расстёгивать мелкие пуговички на чёрной рубашке. Парень бросил взгляд на стоящее позади хозяина квартиры большое зеркало. Он томно вздохнул, выхватывая взглядом отражение широких плеч и мускулистой спины, на которой был изображён огромный феникс. Тёмные линии татуировки складывались в восхитительный узор, вызывая до боли в губах желание поцеловать их. Ткань с шорохом упала на пол, а следом за рубашкой отправился и ремень. Чанёль абсолютно непринуждённым движением скинул дорогие туфли, оставшись в одних чёрных брюках. Парень на кровати не мог оторвать от него завороженного взгляда, который ласкал нежную кожу, в тусклом свете отливающую карамелью. Пак подхватил с кровати стройную ножку и расстегнул замок на изящном ботинке. Сначала один, а затем и второй предмет обуви упал на пол, а длинные пальцы скользнули выше по ногам, заставляя согнуть их в коленях. Парень навис над Бёном, заставив томный вздох вырваться из его груди. Тонкая верёвочка медленно покинула петли на тугом корсете, освобождая хрупкое тело от орудия пытки красоты. Бледные руки взмыли вверх, помогая расстегнуть застёжки на спине. Когда ненужная более вещь наконец упала на пол, Чанёль мог вдоволь насладиться видом этого молочного тела. Бэкхён вздрогнул, когда его ключиц коснулись прохладные пальцы. Они скользнули вниз по груди, задев бусинки крохотных сосков, которые уже набухли от возбуждения, по остро выпирающим рёбрам и мягкому впалому животу. Пуговица на кожаных шортах покинула свою петлю, а следом зажужжала и молния. Парень сверху довольно облизнул губы, наблюдая отсутствие белья, и довольно грубо стянул предмет одежды с аппетитных бёдер. Бён почувствовал себя полностью обнажённым даже в оставшихся на стройных ногах ажурных чёрных чулках. Пак поправил сползшую кружевную резинку, которая отчего-то так трогательно смотрелось на бледной коже. Горячее дыхание опалило губы, но парень отвернул голову, желая избежать поцелуя. Чанёль не дал ему этого сделать: пальцы с силой стиснули красивое лицо за подбородок, заставив приоткрыться жаркий рот. Пак грубо впился поцелуем в чужие губы, жёстко сминая их своими. Бэкхён протестующе замычал и упёрся слабеющими руками в широкие плечи. Он хотел оттолкнуть парня от себя, но широкая ладонь, обвивающая его уже давно возбуждённый член, на корню погасила всякое сопротивление. Парень томно простонал в поцелуй, тем самым позволив чужому влажному языку проникнуть в свой рот. Чанёль не церемонился с ним, целуя настолько грубо и пошло, что у того кружилась голова. Бён царапал ногтями чувствительную кожу на чужих боках и разводил ноги шире, вскидывая бёдра навстречу жаркой руке. Его ласкали медленно, но очень жёстко, проезжаясь сухими пальцами по нежной коже. Вскоре ладонь стала неприлично влажной от скользкой естественной смазки. Пак разорвал жаркий поцелуй, встречаясь взглядом с абсолютно неадекватными карими глазами. Их губы соединяла тонкая ниточка слюны, и парень облизнулся, разрывая эту связь. Он отстранился и поднялся с кровати, принимаясь стягивать с себя брюки и нижнее бельё. Бэкхён разочарованно простонал, когда чувственная ласка прекратилась, но вскоре жадно выхватывал взглядом в тусклом свете ламп силуэт сильного тела. Его в этом человеке возбуждало абсолютно всё, ему хотелось отдаться и расплавиться в этих прекрасных руках. Поддавшись неизвестному порыву, парень перевернулся на постели и встал на четвереньки, призывно отставив аппетитный зад. На кровать с шумом опустился тюбик смазки и лента презервативов, а Чанёль пристроился сзади, накрыв округлые бёдра руками. Ему определённо нравилось то, что он видел перед собой, потому что резинка кружевных чулок в соседстве с поджавшимися от возбуждения яичками и сочащимся смазкой членом — это восхитительно-больная эротика. Только вот… — Что это? На красивых губах расцвела хищная улыбка, а длинные пальцы коснулись небольшого силиконового колечка. — А то ты не знаешь… — выдохнул в ответ Бён, пошире расставив ноги на скользком покрывале. Его распирало от желания прикоснуться к себе и кончить, но взгляд карих глаз, с которым он встретился в зеркале над кроватью, заставил его этого не делать. — Ты ходил с этим весь вечер? — абсолютно безразличным тоном поинтересовался Пак, но парень-то чувствовал упирающийся в его бедро чужой возбуждённый член. — Да, — прохрипел тот; с губ сорвался стон, когда нечто начало покидать его тело. Чанёль с маниакальным интересом наблюдал за тем, как плотные силиконовые шарики один за другим покинули разгорячённое тело. Каждый из них сопровождался тихим стоном и нетерпеливой дрожью стройных ног. Когда блестящая от смазки верёвочка анальных шариков опустилась на покрывало, следом большая ладонь звонко опустилась на бледную ягодицу. Раздался громкий шлепок и Бэкхён не смог сдержать вскрика, потому что это, чёрт возьми, было больно. Но в то же время по коже пробежали мурашки лёгкого удовольствия, заставив ещё сильнее поджаться мягкие яички. Парень не успел выказать сопротивления, когда тонкие руки заломили за спину и стянули запястья тесёмкой от его же корсета. Жёсткая ткань больно впилась в нежную кожу и грозила оставить яркие отметины. Бён потерял равновесие и уткнулся лицом в смятое и пропахшее его же шампунем покрывало. Нависший над ним парень любовался этой картиной, очерчивая пальцами контуры изящных позвонков. Он знал, что это создание окажется невероятно прекрасным в его постели, но не ожидал, что настолько. — Ты плохая девочка, — раздался горячий шёпот в покрасневшее ушко; крепкая грудь прижалась к взмокшей спине, от чего руки заломились ещё сильнее. — Я должен тебя наказать. Бэкхён хрипло простонал от боли и постарался вжаться в кровать, отчего только больше прогнулся в пояснице. Он повернул голову набок и хватал ртом жаркий воздух, в то время как острые зубы сомкнулись у него на шее. На бледной коже расцвели алые цветы страсти, а кое-где проступила и тёплая кровь. Пак собирал солёные капли языком и продолжал увечить больными поцелуями хрупкие плечи. Он не мог оторваться от этой сладкой кожи, что так невинно пахла ванилью. Его возбуждение уже достигло своего предела, поэтому парень отстранился и залюбовался плодами своих трудов. Кожу саднило от укусов, а Бён тяжело дышал и облизывал губы. Ему нравилось, и его партнёр об этом знал. Белоснежные зубы разорвали упаковку презерватива, она полетела на ковёр, а тонкий латекс раскатала по упругой плоти влажная ладонь. Чанёль вскрыл тюбик со смазкой и нанёс её на свой член, из-под взмокшей чёлки наблюдая за Дивой. Парень на кровати тяжело дышал и смотрел на него испуганными глазами. — Ты не будешь меня растягивать? — хрипло выдохнул он и сглотнул, когда получил утвердительный кивок. Вдоль позвоночника пробежал холодок, и захотелось начать вырываться, но в его положении это было бы очень глупо. Пак с интересом наблюдал за метанием мысли в его глазах, вытирая пальцы о простыню и устраивая руки на округлых бёдрах. Он даже и не думал предупреждать, резко ворвавшись в разгорячённое тело почти наполовину. Парень не обращал внимания на полузадушенный вскрик в подушку и на то, как слишком плотно обхватили его плоть нежные стенки. Член вошёл на всю длину, и Чанёль замер, давая возможность привыкнуть. Бэкхён упёрся взмокшим лбом в покрывало и рвано хватал ртом воздух. Внутри всё горело огнём, потому что слишком большой член больно растягивал упругие мышцы, а набухшая головка упиралась слишком глубоко. Но даже боли не удалось прогнать его больное возбуждение, потому что каждой клеточкой тела он чувствовал, как пульсировала внутри него жаркая плоть. Член полностью покинул разгорячённое тело, чтобы потом с влажным шлепком резко ворваться обратно на всю длину. Сильные пальцы стиснули бледное плечо, заставив оторваться от покрывала и сильнее прогнуться в пояснице. Бён кусал губы, стараясь заглушить болезненные стоны, что вырывались из груди с каждым новым толчком. Пак двигался так, как ему хотелось, постепенно всё быстрее вколачиваясь в хрупкое тело. Тусклый свет переливался на влажной коже, окрашивая её причудливыми оттенками карамели. Голова парня безвольно дергалась в такт чужим быстрым движениям, а лицо занавесили длинные влажные волосы. Разряды боли пронзали всё тело, принося с собой острое удовольствие. Стоны становились всё слаще и громче, вызывая приятную дрожь в крепкой спине. Чанёль облизнул губы, собирая солёные капли над верхней, и запустил пальцы в длинные локоны. Он намотал их на руку и потянул на себя, вырывая из бледной груди болезненный стон. Бэкхён абсолютно потерялся в своих ощущениях: ему было больно, но в то же время умопомрачительно хорошо. Ему безумно нравилось ощущать в себе жаркую плоть, что резкими движениями погружалась в его тело, чувствительно ударяя по простате. Парень не мог понять, почему беспрекословно подчинялся одним только карим глазам, но однозначно, что такого с ним раньше никогда не было. Этот человек полностью гасил его волю, при этом заставляя неистового желать себя всем сердцем. Длинные пальцы до синяков стискивали округлое бедро, и Пак ускорял движения. Он был уже на грани, а вот его партнёру немного далековато до разрядки. Потому что связанные руки не давали возможности ласкать себя, и Бэкхёну оставалось только жалобно поскуливать от желания кончить. Его член просто разрывало от дикого возбуждения, но до наслаждения ему не хватало всего пары жарких прикосновений. Ещё несколько особо глубоких толчков и Чанёль залил своим семенем латексную резинку. Тихий утробный рык, сорвавшийся с красивых губ, прошил парня под ним вдоль позвоночника. Под упругой кожей рук красиво перекатывались напряжённые мышцы, потому что те ещё продолжали с силой сжимать бледное бедро и длинные волосы. По широкой спине красиво сбегали бисеринки пота, лаская своими прикосновениями контуры татуировки. Пак покинул податливое тело и стянул с члена презерватив, небрежно отправив тот на пол. Парень перед ним заваливался вперёд, утыкаясь лицом в покрывало, а стройные ножки сами собой разъехались в стороны. Тело мелко дрожало от дикого возбуждения и каждое прикосновение к влажной коже вызывало болезненные стон удовольствия. Чанёль облизнул губы и перевернул парня на спину, заставив того больно прижать собственные руки к кровати. На него тут же поднялся расфокусированный масляный взгляд, который пронзал своей похотью до костей. — Пожалуйста, — хриплый шёпот сорвал с пересохших губ, и следом по ним скользнул юркий язычок. Пак снова не смог устоять. Он соединил стройные ноги вместе, перехватив широкой ладонью худые лодыжки, и задирал их вверх, почти сгибая худое тело пополам. Бён болезненно простонал, когда сильно потянуло мышцы спины, а потом громко вскрикнул, когда в него грубо проникли два длинных пальца. Волосы рассыпались по покрывалу, а крики стали всё громче, когда те начали двигаться в жаркой глубине. Мягкие подушечки нажали на чувствительный бугорок нервов, вышибая последний воздух из чужих лёгких. Чанёль не мог оторвать взгляда от раскрасневшихся щёк и влажных от вязкой слюны губ. Он упивался властью над этим прекрасным телом, что спустя пару минут изощрённой ласки зашлось в судорогах оглушительного оргазма. Белёсая тёплая жидкость оросила округлые колени, покрытые алыми ссадинами после встречи с жёстким асфальтом. Дорогие чулки были безнадёжно испорчены, потому что от круженой резинки расходилась широкая стрелка, но Бэкхёну на это было откровенно плевать. Он не мог отдышаться, а в голове царил полный вакуум. — Ты… — хрипло выдохнул парень, когда ему более или менее удалось прийти в себя. — Больной… — О да! — едко усмехнулся Пак, в который раз звонко шлёпнув по упругой ягодице. — Но признай, что тебе это понравилось. С покрасневших губ сорвался громкий вскрик, но их обладатель не смог отрицать: ему безумно понравилось.***
Голова дико раскалывалась и в рот отправлялась противная на вкус таблетка, следом за которой влился и полный стакан воды. Студенты старались как можно тише перемещаться по аудитории, занимая свои места перед лекцией по экономике. Они с понимающими улыбками наблюдали за своим молодым преподавателем, что похоже, как и многие из них, сейчас мучился от похмелья. Понедельник, как никак. Чанёль откинулся на мягкую спинку стула и ослабил удавку галстука, стараясь прийти в себя. Он проклинал чёртового Чонина с его грёбанным днём рождения, из-за которого теперь так нещадно болела голова. Но вместе с проклятиями в адрес любимого друга в той самой больной голове всплывали и воспоминания о прошедшей ночи. Странно, но наутро Чанёль обнаружил деньги на тумбочке нетронутыми, зато одна из его толстовок пропала без вести. Раздался громкий звонок, оповещающий о начале пары, который заставил преподавателя поморщиться от слишком громкого звука. Даже не удосужившись подняться со своего места, молодой человек окинул взглядом аудиторию, отмечая, что почти весь поток в сборе. Он движением руки подозвал к себе старост групп, забирая у них журналы, и начинал перекличку. — Бён Бэкхён! Пак оторвал глаза от чернильных строчек и отыскал руку в толпе студентов. Та взмывала вверх прямо с первого ряда, и преподаватель чуть не подавился воздухом, когда встретился с чужим карим взглядом. Вот так ирония судьбы: прямо сейчас перед ними сидел как раз тот, кого он вчера так неистово втрахивал в свою собственную кровать несколько часов подряд. Краем глаза он заметил свою же толстовку на хрупких плечах, и его передёрнуло от кривой усмешки на бледных губах. Он с трудом пришёл в себя и, стараясь не показать своего минутного замешательства, продолжил перекличку. Бён Бэкхён… Всю пару это имя гулко ударялось о стенки черепной коробки, вызывая разнообразные воспоминания, связанные с этим парнем. Пока студенты мученически корпели над контрольной, ибо их преподавателю оказалось откровенно лень читать лекцию, Чанёль не сводил взгляда с неприметной личности на первом ряду. В памяти всплывали отрывки из многочисленных занятий, когда бледная рука взмывала вверх, и скромный на вид паренёк, заикаясь, но всегда безошибочно правильно, отвечал на любые его вопросы. Пак помнил, как тонкие пальцы робко убирали за ушко длинные пряди мягких волос, когда те выбивались из неаккуратного хвоста. Он и не знал, почему в его памяти ярко отпечатались вечно серые джинсы и толстовки на болезненно худом тельце. Сейчас же его сверлили насмешливым взглядом яркие карие глаза, густо подведённые угольно-чёрным карандашом. Короткие пепельные волосы причудливо завивались на концах, и явно были обстрижены на скорую руку. Эта небрежность придавала парню особого очарования, как и яркие синяки на тонких запястьях, выглядывающие из-под рукавов чужой толстовки. Белоснежные зубы сомкнулись на кончике ручки, а затем он медленно скрывался за бледными губами. Обычный жест задумчивости, но Чанёлю от этого зрелища стало на пару градусов жарче. Он как можно непринуждённее скинул с широких плеч дорогой пиджак, заставив тихо охнуть женскую половину аудитории. Пак видел, как с бледных губ сорвался презрительный смешок, и парень вернулся к своей работе. Молодой человек не мог прогнать из головы воспоминания о том, как извивалось минувшей ночью разгорячённое тело в его руках. Он очень явственно помнил о том, как они занимались этим в спальне, на кухне, в душе, в коридоре и снова в спальне. Чанёль ни капли не сомневался, что под складками одежды молочная кожа была украшена следами его желания. Осознание этого заставило кровь вскипеть в венах и больному мозгу стало абсолютно плевать, что они — студент и преподаватель. — Мистер Бён! — разнёсся громкий голос по большой аудитории. — Задержитесь, пожалуйста! Друзья окинули парня вопросительными взглядами, словно спрашивая, подождать ли его, на что получили отрицательный кивок. Остальные студенты торопливо покинули аудиторию, и спустя минуту за последним человеком закрылась тяжёлая дверь. — Вы что-то хотели, профессор? — в мягком переливе звонкого голоса послышались игривые нотки, и Пак не мог не признать, что ему это понравилось. — Да, — отвечает преподаватель, жестом подзывая парня к себе. Бэкхён даже не думал сопротивляться: поправив сползшую с худого плеча лямку сумки, он неспешным шагом подошёл к преподавательскому столу и нагло присел на самый край. — Так что вы хотели, профессор Пак? — Кажется, ты вчера кое-что забыл, — с ядовитой улыбкой ответил молодой человек, опуская перед студентом на стол несколько стодолларовых купюр. В ответ он услышал лишь смешок, а затем деньги проехались по гладкой поверхности, гулко шлёпаясь на пол. — Я делал это не ради денег, — промурлыкал Бэкхён, слегка склонив голову набок. Он заглянул в потемневшие глаза напротив и наслаждался жарким пламенем, что плескалось на самом дне этих тёмных омутов. — А ради чего? — А что, если ради хороших оценок? — изящные пальцы накрыли упругую грудь, скрытую тонкой тканью белоснежной рубашки. — Что скажете? — Неужели ты действительно думаешь, что я буду ставить тебе оценки за красивые глазки и узкую задницу? — усмехнулся Чанёль, абсолютно осознанно отвечая на откровенный флирт со стороны своего студента. — Да, — томно выдохнул Бён, а розовый язычок в привычном движении скользнул по красивым губам. — В противном случае я скажу, что вы ко мне приставали. — Ты думаешь, тебе кто-нибудь поверит? — Конечно, — ядовито улыбнулся парень. — Вы же знаете, что ваше положение и так шаткое, профессор. Из-за многочисленных жалоб на ваши домогательства ещё хоть один такой инцидент — и вас с позором выставят вон. Эти безмозглые девчонки… — Но я не спал ни с кем из них, — спокойно ответил Пак, млея от невесомых прикосновений ловких пальчиков к своему затылку. — Я знаю, — прошептал в самые губы Бэкхён, а затем сильные руки крепко прижали его тело к чужому жаркому телу. — Зачем ты подстригся? — Шлюха должна менять образы, чтобы клиентам не наскучило, — усмехнулся парень, запрокидывая голову назад, когда влажные губы прижались к его шее. — Тебе не нравится? — Нравится, — отозвался Чанёль, устраивая ладони на округлых ягодицах. — Вы больше не увидите меня в женской одежде, профессор, — томно выдохнул Бён, когда его усадили на преподавательский стол. — Почему? — спросил преподаватель, очерчивая большим пальцем контур влажных губ. — Потому что отныне вы будете видеть меня только голым. — Тогда я согласен, — улыбнулся Пак, запуская руки под свою толстовку на чужом теле. — А пока, ты должен переделать эту контрольную. Твой лист с ответами был кристально чист. — С превеликим удовольствием, профессор. Надеюсь, у вас есть с собой презервативы?***
В пустом помещении слышалось недовольное пыхтение, на полу оставались мокрые разводы от тряпки. — Что за молодёжь пошла?! — причитала преклонного возраста уборщица. — Развели тут срамоту! И прямо на преподавательском столе, даже не постеснялись! Подхватив кончиком швабры тонкую ткань, женщина отправила в мусорное ведро дорогое кружевное белье. Белоснежные ажурные стринги после оказались погребены под ворохом бумаг и другого мусора, что оставили после себя безалаберные студенты. Но гневу уборщицы не было предела, когда под столом она обнаружила использованный презерватив с остатками семени. — В наше время за такое бы выпороли! — продолжала возмущаться женщина, стирая белые разводы влажной шваброй. Она даже и не подозревает, что для этого кабинета это только начало. Какой же вы всё-таки проказник, профессор Пак…