Без ответов

- И как тебя угораздило? – во рту пересохло, а пальцы невольно сжимаются, до боли впиваясь в кожу. Мальчишка, зажавшийся в противоположный угол, будто мышь перед котом, только тихонько всхлипывает. В потемневших глазах блестят слезы, а белокурые волосы прилипли ко лбу. Конечно, у него не будет ответа. Не самое время признавать собственную глупость, что граничит с упрямством. Доделать доверенный ему отчет в срок, пусть даже организм был готов свалиться с горячкой. И мальчишку действительно словно сжигает изнутри. Правда, это не лихорадка, а куда похуже. Впрочем, это «похуже» еще более заразно… Придумать же, живешь себе, не тужишь, собираешь слухи о себе любимом и меж делом присматриваешь за сыном босса, которого тот, не рассчитывая ни на какого рода возражения, впихнул в подчиненный тебе отдел. Собственно, ничего страшного: мальчишка оказался сметливым, тихим и весьма трудолюбивым. А еще хорошеньким, но тень отца отрубала у несостоявшихся поклонников всякое желание заводить роман на рабочем месте. Алексису оставалось только тихонько посмеиваться над нерадивыми подчиненными и опять же присматривать за мальчишкой. Правда, был у того один-единственный недостаток. Омежий статус. И вот теперь этот недостаток раскрыл себя в полной красе в этом застрявшем между этажами лифте. И как мальчишку угораздило вообще выйти из дома накануне течки? Наверняка, к тому же первой течки. Ибо такое незнание проблемы просто убивало условным выстрелом в висок. На что мальчишка рассчитывал, нарвись на альфу? Собственно, в лице Алексиса он и нарвался, но все равно, на что он рассчитывал? Последние лет пять Алексис намеренно избегал подобных ситуаций, зная, насколько слабым может оказаться альфа перед омегой. Ему и одного случая хватило. Отвратительное чувство собственной беспомощности, от которой нет противоядия. Безумие, что раскаленными иглами проникает в самое сердце. Вся хваленая выдержанность летит к чертям и, кажется, вообще не была тебе свойственна. История на тему, как за раз можно разрушить себе жизнь, которую до того старательно выстраивал по кирпичикам. Потому Алексис недолюбливает омег: некогда став прихотью одного, не сумел устоять перед искушением, благо, что тот дурак умудрился не забеременеть после того их марафона, хотя и рассчитывал на подобный исход. И вот теперь снова. Правда, вряд ли мальчишка задался той же пропитанной подлостью целью. Оказывается, здравый смысл не делает выводов из прошлых поражений, быстро капитулировав и теперь. Хватило трех часов. К тому времени выяснилось, что мальчишка прекрасно знал о своем состоянии, но наглотался каких-то таблеток, чтобы скрыть потребность организма в размножении, но вот не рассчитал время и совсем уж не думал, что лифт, в котором они спускались вниз, может благополучно устроить им случку. Как назло, в сообщники ему прибилась техслужба, которая не спешила прийти на помощь пленникам коварного куска железа и стекла. Тонкий запах будоражит, ядом проникает под кожу прямо в кровь, заставляя не спускать с мальчишки голодного взгляда. Алексису уже как десять минут все равно, чем закончится эта поездка, какой эпилог будет подведен потом. У каждого есть свои законы, запреты, за рамки которых никак не выйти, чьих границы не пересечь. Вот и этот мальчишка стал его личным табу. До этого дня, до вполне определенного часа, когда эта неповоротливая груда из железа и стекла застряла между этажами. Казалось бы… Казалось бы, прикоснись – и равновесие между ними, хрупкое, невесомое, едва ощутимое, рухнет, осыплется тревожными страхами. Сам не понимает, как уже нависает над хрупким телом, ловит каждый тяжелый вдох и выдох, заглядывает в помутневший взгляд, ища что-то, но только не разрешение, оно-то уже им обоим не нужно. Мальчишка сам тянется за поцелуем, обнимая тонкими руками мужчину за шею, и Алексиса накрывает темной тяжелой волной, которая выносит оставшиеся сомнения. - Пожалуйста, - дрожащим шепотом, несмело. Наверное, все должно было быть не так, не здесь и не сейчас, но подобные вопросы никого не волнуют. Одежда вызывает только раздражение, к тому же она не особо желает сниматься, чем усугубляет свое положение. Пуговицы с тихим стуком поражения падают на пол. Алексис сажает мальчишку себе на колени, лицом к себе. Никаких возражений, и такой заманчивый вид: распахнутая на груди и приспущенная на руках рубашка, в глазах – позволение делать с собой что угодно. Мальчишка явно играет на опасных контрастах: невинное личико и порочный требовательный взгляд. Такое сочетание сведет с ума любого. Бледная нежная кожа, которая наверняка еще не знала таких прикосновений. Алексис старается быть нежным, где-то на грани сознания понимая, что не хочет причинить мальчишке боль, но глухое вожделение дает о себе знать не только ставшими вдруг тесными брюками, потому на белоснежной коже алым расцветают его отметины. Пальцы скользят по спине, обводя каждый позвонок, заставляют мальчишку сильнее льнуть к чужому телу. Чего и стоило доказать, внизу он уже мокрый, требующий внимания к себе. Пальцы без особых усилий проскальзывают внутрь. Мальчишка только едва вскрикивает, широко распахивая глаза, судорожно вцепляется в Алексиса. Они, кажется, сведут друг друга с ума. Внутри него Алексис двигается нарочито медленно, растягивая, подготавливая, а мальчишка, стыдливо и запоздало покраснев, выгибаясь, насаживается на его пальцы, тихо постанывая, кусает губы. Воздух становится обжигающим. Обычная химическая реакция, пусть Алексису и хочется быть особенным. Еще одно странное желание, вспыхивающее в мыслях, которое, впрочем, он никогда не собирался озвучивать. Алексис с тихой усмешкой обхватывает стоящий член мальчишки, срывая таки надрывный стон. Проводит большим пальцем по головке, делает пару резких движений, заставляя ловить ртом воздух. Мальчишка кончает быстро, правда, этого ему явно не достаточно. Тяжело дыша, смотрит на Алексиса глазами с томной поволокой, без слов прося больше. Собственно, того и не требуется, а компромиссов не предлагается. Внутри - горячо, жарко и невыносимо хорошо. Алексису трудно удержаться, чтобы не сразу начать двигаться, дает привыкнуть к ощущениям. Тихий всхлип, рваное дыхание, громкое, оглушающее биение сердца и иррациональное счастье. Яркий калейдоскоп из чувств и ощущений. Но, как обычно бывает, все имеет обыкновение прерываться на самом интересном месте. Звонкий звук извещает, что лифт, наконец-таки изволил доползти до этажа, на котором его ждал Алексис. Ожидание затянулось, а сон все еще не выветрился из головы. Алексис, морщась, потирает переносицу, все еще пытаясь отойти от этого сна. Впервые за несколько лет он был готов согласиться с боссом, что ему пора в отпуск. Приснится же. Бред от усталости, отсутствия личной жизни и присутствия рядом объекта тихого, даже немого обожания. Правда, Алексис никак не ожидает увидеть этот самый объект за распахнувшимися перед ним дверцами лифта. Мальчишка только кивает в знак приветствия и тут же отводит взгляд, словно сделал что-то постыдное. Алексис с секунду не решается зайти в кабину от ощущения жуткого дежавю. Наверное, он действительно заработался. Ему даже мерещится запах, пока еще тонкий, едва уловимый. Впрочем, Алексис отчего-то нисколько не удивляется, когда лампы заговорчески ему подмигивают, и лифт, вздрогнув, останавливается.