Сомнения

– Скоро будет рассвет, Таша. Совсем скоро. Он стоял на самом краю крыши и радостно улыбался стремительно светлеющему небу. Ветер, от которого девушка пыталась укрыться в полах своей безразмерной кофты, играл его отросшими русыми волосами и пробирался под свободную футболку. Он стоял, широко раскинув руки. – Я так люблю это место. Оно особенное, ты чувствуешь? – не поворачивая головы, спросил он. Таша не чувствовала ничего, только холод. Он же ощущал все, кроме него – она знала. Странное наблюдение. – Самое обычное. До тех пор, пока речь не заходит о тебе. Еще и жалуешься, что жить тяжело. – Хэй, я никогда не жаловался, – ответил, опуская руки и поднимая голову вверх, пытаясь поймать первые лучи. Откуда-то снизу донесся грохот. Их дом – вовсе не романтичная высотка с великолепным видом на что-то прекрасное. Таша знает это, а что насчет него? Девушка усмехнулась, рассматривая серые стены и грязные окна рядом стоящего дома. – Но я все равно вижу. Я довольно наблюдательна, знаешь ли. – Маленькая лгунья, – ответ его звучал почти серьезно, что заставило Ташу нахмуриться и переспросить. – Ничегошеньки ты не видишь. Из того, что реально, я имею в виду. И себя не видишь. Он повернул к ней голову, щурясь, и усмехнулся. Ожидал ее недоумения? – Ну, – объяснил он, отвечая на ее немой вопрос, – ты всегда стараешься быть объективной и беспристрастной. Но получается плохо, если честно. Ты видишь то, что хочешь видеть. Не всегда оно радостно, вернее, всегда не, и, уверен, всегда – ложь. Таша покачала головой, судорожно кутаясь в мягкую ткань кофты. Что его слушать. – Не пропусти свой рассвет, безумец. Над крышами старых домов занялся алый рассвет. Он подошел к ней и присел рядом, приобнимая за плечи. – Увидь его и ты тоже. Тебе понравится. Только посмотри, Таша. Девушка нахмурилась, недовольная его близостью, но все же подняла взгляд к небу. Замерла, думая о том, что это далеко не обычный рассвет – этот уж больно красив. Наверно, потому, что этот – принадлежит ему. – Глеб ушел от меня вчера утром, не сказав ничего толком. Лишь бросил что-то о том, что мне и с самим собой хорошо будет. Думаешь, я его недостаточно любил? Вздохнув и переступив через себя, Таша придвинулась к нему поближе. – Думаю, истеричка твой Глеб. А ты любишь его даже больше, чем ему нужно. Чем он может принять. – Ты виделась с ним всего пару раз. – Ну и что. В самый раз для такого, как он. И это кто из нас ничего не видит! Он рассмеялся, и Таше – внезапно – на секунду показалось, что совсем не так, как она привыкла слышать. Он не должен смеяться так. Знакомо. Искусственно – как она слышала сто раз до этого. Но не с ним. Но этого не может быть, верно? – Напьемся, как думаешь? – предложил он, выискивая взглядом что-то на небе. Таша сдвинула брови. Потом расслабилась – это же он, а значит, несерьезно. – Начинающий алкаш тут только один, а ты не пьешь. Так и знай, – назидательно помахала указательным пальцем, чтоб знал уж наверняка. – Вот досада-то, – наигранно разочарованно. И опять улыбается, только Таша прячет глаза. Ей почему-то не хочется видеть сейчас его улыбку. Эту улыбку (?) ____________________________ Глеб уже добрых полчаса рыдает у нее в квартире, нарушая почти что священную тишину. Сквозь слезы парень пытается объяснить случившееся, но связывать слова в предложения у него получается из рук вон плохо. – Я не знал, видит бог, Тая, не знал, – Глеб захлебывается слезами, а Таша едва не скрипит зубами – она ненавидит свое имя. – Он был такой, как обычно. Все говорил, что я, я…должен опустить свои страхи. Свои воспоминания из детства, но откуда он только знал? Всегда и все видел, это так пугало. А теперь… – Теперь не будет пугать, надо полагать, – заканчивает за него ледяным тоном девушка, отпивая обжигающую жидкость прямо из горла. Таша не чувствует вкуса и запаха напитка – она взяла то, что первое попалось. Плач становится все более истерическим, и Таше хочется разбить бутылку об его голову – чтоб шуму меньше было. Да вот только он будет злиться. Нет. Злился бы. – Ты, Глеб, не истеричка, ты просто слабак. Теперь я это вижу. Только какой ценой, думает она чуть после. – Я разберусь с похоронами, можешь не беспокоиться. Можешь вообще не приходить. А теперь выметайся. Когда дверь за Глебом закрывается, Таша устало сползает по стене вниз. Рассматривает вешалку и, не видя ее, пытается собрать воедино обрывки мыслей. Получается плохо. Кажется, она что-то упустила.