Гореть

Мои руки давно безнадёжно пропитаны кровью, Мой голос давно и навечно ядом отравлен, Зачем называл ты простые забавы любовью? За что я тобой и собою был брошен/оставлен? Меня называешь серийным убийцей, маньяком, Забыв, что таким сотворил меня ты, детектив. Я так и родился каким-то недотобою, двояким, Я и так и сгорю, до конца тебя не победив. Наверно, так нужно, я просто твоя игрушка — Ирония, ведь я Мастер Соломенных Кукол. А знаешь, я помню, как ты ворковал мне на ушко, А знаешь, я помню, как ты загонял меня в угол. Зачем ты шептал мне о двух простых половинках Единого и неделимого целого, L? Пропитанный кровью снег замерзает в моих ботинках, А это значит, что ты и сейчас не успел. Только ты, дорогой мой, едва ли сможешь понять, Но это, впрочем, совсем не имеет значения: То, что ты любишь, увы, нельзя потерять, И я скоро приду, чтоб ты попросил прощения. Я руки твои сожму до боли в своих, Таких огрубевших, давно замаранных кровью. Я вечность твою смогу разорвать на двоих. Я тебе покажу, что я называю любовью. Я тебя напугаю, до боли, до крика, до дрожи. Не поверишь, наверное, но я умею пугать! Языком проведу по твоей белоснежной коже, Заставляя тебя хоть немного, но трепетать. Резать я не посмею, хотя... отомстить придётся, Предательства и вероломства я простить не сумею вовек, А ты когда в зеркало смотришь, то он смеётся?.. Или ты всё ещё веришь в то, что ты — человек? Но... как же так... извини, я забыл совсем — Я же уже не смогу никогда до тебя добраться... Просто запомни, что ты для меня был всем, И что это ты научил меня так ненормально смеяться. Ты каждый день на меня взирал из-за стекла, Ты ухмылялся, корчился там довольно. Ты мне ни разу не дал ни капли тепла... Радуйся, L, ты смог, ты сумел — мне больно. Ты мне оставил достаточно много боли, Но я всё равно предпочту просто так за тебя умереть, Может, ты не хотел, может, ты поневоле... Что ж, я люблю тебя, а теперь мне пора сгореть.