Ирония судьбы

- Ты этого не сделаешь, - Калеб хмурится, нервно кусает губы и упрямо смотрит на парня перед ним. - Ты мне не указ, - Питер твердо стоит на своем, он сжимает ладони в кулаки и не отворачивает взгляда от него. - Я тебе не приказываю! - Калеб раздражанно машет рукой и, крепко зажмурившись, трясет головой. - Ты хоть сам понимаешь, что собираешься сделать? - Прекрасно, - Питер вздыхает и, сделав шаг вперед, берет его за руку, заглядывая в глаза. - Я устал от самого себя, Калеб. Я конченый эгоист, засранец, предатель, кому я такой нужен в этом грёбанном мире? Калеб вспыхивает сердитым румянцем, пытается вырвать ладонь, но его держат крепко, крепче, чем кажется. Сопротивляется он всё же недолго и почти сразу сдается, устало опустив плечи и голову. - Ты и правда эгоист, каких свет не видел, - в его голосе сквозит неприкрытая печаль, приправленная горечью разочарования. - Обо мне ты подумал? О том, каково мне будет, когда, встретив тебя, я услышу чёртово "Кто ты"?! Питер выглядит удивленным - на его памяти правильный Калеб ни разу не ругался. Он проводит языком по пересохшим губам, открывает рот, чтобы ответить, но Приор вскидывает голову, его глаза лихорадочно блестят, и тут же продолжает, ровным и равнодушным, почти механическим голосом, как у Джанин Метьюс: - Ладно. Можешь забыть всё, что хочешь, и меня в том числе тоже, но тогда меня в твоей новой жизни не будет. Он отнимает руку, прижимает ее к груди и, грустно улыбнувшись, отворачивается от Питера. Хейес непонятливо смотрит на него, пока до него не доходит, что имеет в виду Калеб. Это как удар поддых, он делает шаг назад, неверяще уставившись на его спину до тех пор, пока Калеб не поворачивается к нему снова, держа на обеих руках стопку книг. - Ты не сделаешь этого, - он жмурится и трясет головой, надеясь, что неправильно понял его слова. - Сделаю. Ты сам отказался от меня, Питер. И... Если я пожертвую собой, Трис простит меня, надеюсь... Питер отчетливо слышит гулкие удары собственного сердца, воздух застревает в гортани, он задыхается, будто рыба, выброшенная на берег, не в силах хоть что-то сказать. - Прощай, Питер, - Калеб прижимается к его губам своими на несколько мгновений и выходит из комнаты. Питер не останавливает его, слишком пораженный принятым им решением и безысходностью положения. Калеб упрям до невозможности, как и его сестра, а сыворотку смерти никто пережить не может. Он нервно смеется, запустив руку в волосы, падает на кровать и пялится в потолок. Что ж. Через три дня он не будет помнить собственного имени, а Калеб, отравленный смертельным дымом, умрёт. Ирония судьбы, чёрт возьми!