Жаркое солнце пустыни.

Моё сердце так тоскует, Ни к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он.

- Ты там скоро? – проныл Чанёль, еле-еле шагая вслед за другими студентами-практикантами, таща на спине огромный рюкзак, который, казалось, весил даже больше Пака (а ведь парень-то под два метра ростом, представляете, какой груз?). - Подожди, я сейчас, - так же умирающе простонал Чонин, поудобней встряхнув свою ношу на спине. Когда Ким Чонин заканчивал последний класс старшей школы, он совершенно не знал, с чем хотел бы связать свою судьбу. То ли это танцы, которые он так обожал… Нет, танцы – это увлечение, он бы не хотел связывать их с работой. То ли это бизнес, который так обожал отец… Нет, вы что, это же Чонин, который не сможет проделывать всякие хитрые махинации и строить гигантские проекты. Казалось, парнишка совсем запутался и даже понятия не имел, в какой университет ему поступать. Но яркие глаза Пак Чанёля, лучшего друга и одноклассника по совместительству, заинтересовали тогда Кима. «Пошли в археологию!», - сказал тогда эльф, даря парню свою самую сумасшедшую улыбку из всех, которые он когда-либо показывал. А почему бы и нет? Именно с того дня Чонин сам загорелся этой идеей, потому что вечные рассказы Чанёля о том, какие истории случаются в этой области, были на столько интересными, что захватывало дух. «КимЧон, а ты прикинь, прикинь, мы будем как Рик О’Коннел* - бегать ото всех этих старых разваливающихся мумий! А прикинь, прикинь, будем спускаться к Титанику и, возможно, найдем что-нибудь драгоценное!». Когда двое парней поступили-таки на бюджет в университет на специальность археологии, Чонин думал, что он уже даже сильнее хочет учиться, чем сам Чанёль. Сначала учеба давалась с трудом, но неподдельный интерес только двигал парней по направлению к заветной мечте. И вот, наконец, после третьего курса, когда множество документов рассмотрено, экзамены сданы, а мозги и мускулы парней натренированы, декан исторического факультета отправляет своих птенчиков на первую практику. Обычно студентов посылают «откапывать» земли Южной Кореи, но так как в этом году их университет получил какой-то грант на огромную сумму, руководство решило потратить эти деньги с умом, отправляя экспедицию со студентами в саму пустыню Сахара. Когда парни узнали об этом, их радостные вопли слышал весь исторический корпус: они так долго ждали мумий, приключений и путешествий, что иногда хотелось плакать от бессилия. Подготовившись к путешествию, ребята сели на самолет и отправились в жаркую страну Марокко, при этом не забыв запастись новомодными платками, ибо не комильфо это, по такой стране расхаживать в джинсах и майках (фильмов насмотрелись). И вот сейчас, кое-как перебирая ногами, парни тащились за колонной таких же студентов, как и они, верблюдов и настоящих археологов, умирая от жары и жажды. Солнце садилось за горизонт, по песку начал бегать сильный ветер, оставляя красивые узоры на нём, небо становилось все темнее и темнее, и, на счастье всем ребятам, археологи объявили долгожданную новость: они ставят палатки и остаются на месте до завтрашнего дня на ночлег. Счастливые и сморенные ребята сразу же после установки палаток уснули и старались не высовываться из укрытий. Помнится, тогда Чонину снился родной дом, около которого росла огромная рябина, своими ветками упираясь в окно его же комнаты, по которой он так любил лазить в детстве, представляя, что он и есть какой-нибудь Маугли, Тарзан или же Крокодил Данди. С улыбкой прощаясь со сном, парень вынырнул из бессознательного состояния и принялся быстро одеваться – дисциплина превыше всего. Его друг Чанёль всё ещё спал, поэтому практикант решил не будить его ещё минимум минут десять. Болтушка-Чанни разговаривал, казалось, всю свою сознательную жизнь, а Чонин любит раскладывать свои мысли по полочкам, поэтому ни к чему было нарушать эту тишину. Кстати, о тишине. Чонин вынырнул из палатки и огляделся. Никого… - Эй! Чанёль! – взорвался парень эмоциями, пытаясь растолкать своего друга. - Что? Что такое? – испуганно, но всё ещё сонно вскочил Чанёль, протирая глаза рукой. - Они ушли! В-все ушли, представляешь?! Нас бросили, Чанёль! Друг посмотрел на взволнованного парня, как на идиота, затем вышел из палатки и, наконец, осознал всю «прелесть» их проблемы. Никаких палаток, никаких студентов, как будто их и не было здесь вовсе. Два одиноких парня словно свалились с Луны, оказавшись в плену песка, знойного Солнца и несправедливости жизни. Как их посмели бросить? Забыть? Эти вопросы как раз и крутились в головах друзей. - Надо собираться и идти хоть куда-нибудь, - пробормотал Чонин, вылезая следом. Легкий ветерок колышет его волосы, заставляя немного прикрыть глаза. - Куда мы пойдем? У нас даже карты нет, - серьёзно ответил Чанёль, садясь на песок и смотря вдаль. - Но ты же не хочешь умереть здесь. Собирайся, может, найдем кусочек тропиков. И оставим здесь все инструменты, они нам ни к чему сейчас и тяжелые, жизнь важнее, чем они, - как будто находясь в астрале, сказал Чонин, залезая в палатку. Он до сих пор думал, что всё это сон, что так не могло случиться. В принципе, как думал и Чанёль. Собравшись и оставив половину груза, парни поплелись на юг. Быть может, там их ждало что-то хорошее? Вот только те два дня, которые они провели в поисках людей, за которые они съели все запасы, оказались для них настоящей мукой. В рюкзаке осталась одна полуторалитровая бутылка воды, в желудке – пусто, а кругом песок, засасывающий ребят всё глубже и глубже в свои дебри. Страшно Чонину стало тогда, когда, обернувшись, не увидел измученное лицо Чанёля. Он не увидел вообще ничего. Такое ощущение, что либо он попал в иное измерение, ведь всего полминуты назад Пак что-то кряхтел на счет дурацкой школьной мечты, либо Чан просто-напросто провалился. Ни то, ни другое не вязалось ни с чем вообще, поэтому Чонину удалось лишь изобразить ну очень удивленную гримасу и начать паниковать. Оборачиваясь вокруг своей оси, наверно, раз уже двадцатый, вдалеке он заметил нечто необычное. Казалось, что там находились люди, и парень, невзирая на ужасную боль в ногах и жажду, понесся к видению. Для него ничего не существовало сейчас, только тот заветный маленький тропик, как оказалось, владеющий кучей пальм и, наверняка, водой. - Пить, хочу пить… - шептал парень, с которого градом стекал пот. Через полчаса он уже шагал в сторону высоких зарослей, которые были для него спасением. Он не мог поверить своим глазам, что нашёл вот такое убежище, которое, казалось, сможет решить все его проблемы. Жаль, Чанёля он потерял, тот наверняка бы порадовался так же сильно. Чонин тут же побежал вглубь мини-леса, потому что услышал заветный звук ручья. Ему было плевать на колючие ветки, на множество трав, которые не хотелось бы сейчас тревожить, ведь жутко хотелось удовлетворить свою потребность, да он в это время даже имя своё забыл. Открывая огромные листы какого-то цветка, он сначала впал в ступор: перед ним предстал не просто ручей, а целое озеро, которое еле-еле освещалось лучами, кое-как пробивающимися через толстые и большие листья деревьев. Из-под камней на другой стороне вытекала божественная вода, но Чонину было достаточно просто подойти к берегу и, зачерпнув в ладони жидкость, с жадностью её поглотить. Этот вкус он запомнит надолго – чуть-чуть сладковатый, мягкий и такой желанный сейчас. Не помня, сколько времени прошло, юноша снял с себя одежду и решил смыть с себя залежи грязи и пота. Вечером он нашёл себе немного фруктов, и, устроившись поудобней возле воды, уснул. Обычно возле водоёмов очень холодно по ночам, однако от воды исходило какое-то божественное тепло, от которого не хотелось уходить далеко. Тем более было страшно наткнуться в тропиках на диких животных, пока тут их нет. Только Чонин хотел прикрыть глаза, чтобы, наконец, уснуть после долгого сложного дня, как услышал подозрительный шелест травы у водоёма. Неужели… Крокодилы? А что? Парень взял рядом лежащую палку, которую приготовил ранее на всякий случай, и медленно начал подходить к месту, возле которого, как ему казалось, он слышал шум. Лунный свет был необычайно ярок сегодня, благодаря которому Чонин смог разглядеть макушку человека. Юноша ахнул, подбегая к зарослям и забегая в воду, создавая невообразимый шум, а затем раздвинул длинные узкие листья, кажется, камыша. Не увидев за ними ничего и никого, парень подумал, что ему померещилось. И правда: дикий день, потеря друга, мало ли, что мог там напридумывать мозг? Жаль только, что одежду намочил, ведь Чонин был уже по грудь в воде, и спать в таком виде категорически нельзя. Будет «прекрасно», если тот заболеет. На удивление быстро успокоившийся Чонин поворачивается в сторону берега, раздумывая над тем, как ему побыстрее высушить одежду, как видит перед собой озадаченное выражение лица. Незнакомой девушки. В воде. - Какого черта? – срывается с его губ, пальцы опускают палку в воду, а такие красивые и манящие глаза напротив заставляют замолчать. Они смотрят друг на друга долго, не отрываясь, причем Чонин совершенно не понимает, почему. Он не может двигаться, всё тело будто онемело, а вода как будто испарилась, парень совсем не чувствует её прохладу и нежность. Глаза девушки изучают, на губах легкая улыбка, а голые плечи говорят о том, что она абсолютно обнажена. Только мыслить мозг Чонина отказывается, и тому кажется, что он вот-вот рухнет, но какая-то сила держит его на плаву. ‒ Как тебя зовут? – наконец нарушает безмолвие незнакомка, подходя чуть ближе. ‒ Чонин, ‒ подчиняется парень, всё так же наблюдая за ней. ‒ И как ты здесь оказался, Чонин? – насмешливо спрашивает девушка, медленно обходя парня. Тот даже не может повернуться. ‒ Заблудился, ‒ тихо отвечает тот, глядя перед собой. Та поднимает бровь, безмолвно отвечая, что не верит ему, и подходит сзади, почти бесшумно, наклоняясь к уху юноши: ‒ Ты уверен? – шепчет она, едва касаясь уха губами, после чего такие ненужные сейчас мурашки спустились на плечи Чонина. – А мне показалось, что тебя послали кочевники, чтобы поймать меня. Я угадала? ‒ Я археолог, мисс. ‒ Недоуменно произнес парень, напрягаясь. ‒ И был бы рад, если бы вы показали мне дорогу домой. Чонин, наконец, чувствует, как руки и ноги начинают слушаться его, и тот оборачивается. Но потом жалеет о своем действии. В метрах трёх от него на невысоком камне расположилась не девушка… А русалка? Черные, как смоль, на удивление сухие волосы, обнаженная грудь и живот, переходящий в самый настоящий рыбий хвост вызывают в Чонине позывы закричать, что есть мочи и убежать отсюда как можно быстрее. Но красота, которой обладает мифическое существо, не пускает его, разрешая подойти только ближе. И сам парень, кажется, готов утонуть только ради того, чтобы видеть всё это вечно. ‒ Что происходит вообще? – в ужасе шепчет Чонин, пытаясь ухватиться за гладь воды, как будто та спасёт его от нечто ужасного. Он не понимает, почему восхищён, хотя нужно бояться. ‒ А ты слепой и не видишь? Я русалка. – Гордо заявляет девушка, после чего презрительно смотрит на Чонина. – И, как ты видишь, ничем не смогу тебе помочь. До твоего дома я, увы, и шага не смогу ступить. Незнакомка очаровательно улыбается, прыгая с камня в воду и подплывая к парню. Тот было тянется к девушке, но быстро одергивает себя, крича в мыслях, что она гребанный миф, сошедший со страниц книг. Но сердце не слушается и стучит так, как будто пытается донести до тупого мозга Чонина, чтобы тот признался ей в симпатии, предложил жениться и вообще остаться тут. Ну разве не глупо? ‒ Но смогу тебе помочь. – Кивает она и так же насмешливо смотрит, кажется, что она по-другому не может. ‒ Как?.. – заикается Чонин, шумно сглатывая. Ему совсем не нравится происходящее. Да кому понравится такое? ‒ Сможешь без брезгливости поцеловать меня, и я смогу вернуть тебя в то время, когда ты потерялся. – Девица складывает руки на груди и выжидающе смотрит на Чонина, а тот уже было забыл, как дышать. Тот сглатывает и, на удивление русалки, подходит к ней, пусть и тяжесть воды не пускает, и водоросли путают ноги. Он ведь хочет этого с того самого момента, как увидел её. Пусть и знает, читал, что магия сирен по отношению к мужчинам очень жестока, но даже мозг сдается под напором волшебства. Русалка удивленно выдыхает, чувствуя на своих губах чужие, не выдуманные, а настоящие, мягкие и пухлые. Она посылает к чёрту россказни своих сестер-русалок, которых выкрали караванщики и которые говорили, что возможность привлекать мужчин они утратили со временем. И что ни один парень не сможет без отвращения подойти к такой, как она. Чонин ведь смог! И ей плевать, что он ненормальный. Чонин в последний раз проводит язычком по пухлой нижней губе и отстраняется от существа, что сейчас так очаровательно задумчива и удивлена. Она аккуратно и с трепетностью касается лба юноши, улыбаясь как-то по-особенному, и, сосредоточившись, выдает последние слова. ‒ Встретимся дома. Чонин просыпается, когда Чанёль толкает его в бок и говорит, что пара по отечественной истории давно уже закончилась, а он, как последний лох, продолжает пускать слюни. Тот удивленно вскидывает голову, как будто его ударили током, и налетает на друга с объятиями, крича о том, что он очень скучал и вообще, какого черта тот его бросил в пустыне. Тот не понимает и как-то истерично ржёт, говоря Чонину о том, что тому приснился какой-то странный сон. И Чонин унывает. Ведь русалка казалась ему настоящей, и губы у неё были теплыми, и он даже был бы не прочь с ней встречаться, несмотря на хвост и прочие странные штучки. Он грустит весь оставшийся день и унывает, думает, что Бог снов слишком жесток, посылая ему в сознание такую красоту. На следующий день к ним переводятся девушки из США и Северной Африки, на что Чонин показательно фыркает, потому что его никогда не интересовали иностранки, какими бы не были их фигуры. Вот только некая Сыльги, подмигнувшая ему на большой перемене, кажется совершенно реальной и даже человеком. И Чонин посылает все грустные мысли куда подальше, ведь та русалка обещала встретиться дома. И даже без хвоста.