Женщинам прощается все.

- Хах, черт, вы серьезно?! Сумасшедшие! - из коридора раздается возглас Шивона, приехавшего в общежитие перед очередной репетицией. Сонмин напрягает слух, пытаясь уловить дальнейшие слова парней и вникнуть в суть, но попытка проваливается с треском. Судя по удаляющимся шагам, мемберы уходят куда-то в сторону кухни. Любой другой человек мог бы встать с кровати, отложить сценарий мюзикла, подойти и поприветствовать Шивона, заодно узнавая, чему же тот был так удивлен, но только не Ли Сонмин. Его тактика молчаливого равнодушия так часто выводила некоторых ребят из себя, что ссоры были вовсе не редкостью - необходимостью выплеснуть накопившееся. Измызганные листы сценария вырывались из рук так часто, что Мин автоматически расслаблял пальцы, когда в комнату входил кто-то, чтобы их ненароком не порвали. И никому не было понятно, как вдруг отношения в группе повернулись так, что один из наиболее дружелюбных и общительных мемберов стал настолько отстраненным. Многие не выдерживали и отмахивались от любых разговоров на эту тему, некоторые пытались обсуждать, кто-то начинал разговор с Сонмином издалека, но тот терпел фиаско, а кто-то вел политику Чо Кюхена. Глядя на отношения этих двоих, парни лишь разводили руками. Потому что то, как вел себя макнэ, было еще более непонятно, чем то, как вел себя его хен. Если Мин вдруг самолично перерезал нить, связывающую его и парней, то Кюхен завязывал эту нить на каждом, но это не то, что можно было назвать странным. Он по-прежнему оставался единственным человеком, имевшим возможность контактировать с Сонмином. И ему было глубоко наплевать, если этот контакт оставался односторонним. Парень улыбался, обнимал хена с порога и спрашивал, как прошел мюзикл; заваривал ему чай и тут же, наталкиваясь на закрытую перед самым носом дверь, снисходительно улыбался и выливал его в раковину; разговаривал с ним так, будто ему в ответ вовсе не молчали. Так происходит и в этот день. Кюхен врывается в комнату с улыбкой и подходит к кровати Сонмина. Листы осторожно выуживаются из ослабивших хватку пальцев, а макнэ присаживается рядом, смотря Мину в глаза. Младший оставался единственным, кому было позволено туда не только заглядывать, но и смотреть подолгу. - Сонмин, ты не представляешь, что мы придумали с парнями! Помнишь твое выступление на последнем Супер Шоу? - воодушевленно начинает Кюхен, привычно наталкиваясь на тишину, но совершенно не смущаясь. - Будет кое-что круче! Руки Мина оказываются в широких ладонях младшего, и все вокруг мгновенно начинает раздражать. Это походит на панические атаки, потому и пугает. Кюхен опускает взгляд ниже, перебирая в руках крошечные, по сравнению с его собственными, пальцы, и понижает голос, шепотом произнося то, на что он безумно хочет услышать ответ: - Тебе же не все равно? Сонмин вовсе не ненавидит мемберов группы. Он вовсе не ненавидит Кюхена. Но все это время ему было далеко не наплевать лишь на одну вещь: каждый из парней по крупице отбирал то, что раньше принадлежало только ему. Кю вздыхает и выпускает руки Мина, легко улыбаясь. - Скоро репетиция, успей покушать, - доносится из дверного проема напоследок. Сонмин поднимает голову слишком заторможенно, чтобы увидеть как младший, незаметно погрустнев, выходит из комнаты, которую они с макнэ раньше делили. *** Кюхен сияет, убегая в гримерку, куда его подгоняет корди-нуна, а буквально через полчаса оттуда выходит совершенно другой человек. Макнэ поправляет красное платье и перо на пальце и ослепительно улыбается своему хену чуть больше (как кажется Мину), чем остальным; Сонмин практически готов переступить через все свои принципы разом и улыбнуться в ответ - настолько Кю забавен и, одновременно, похож на самую настоящую женщину - но из-за спины чуть ли не выпрыгивает Шивон, загребающий парня в объятия. Ли видит, как расцветает тот от такого внимания Ши, и скрывается в гримерке. Ему хочется закрыться на ключ, заплакать и засмеяться одновременно, но все планы обламывает макнэ другой группы. Чанмин буквально заталкивает три четверти компании Кю-лайн, в которой пока почему-то отсутствует Сухо, в ту же гримерку, куда неизменно следует Шивон. Хичоль проходит мимо и, матерясь, накидывается на Кюхена с объятиями. Хек с открытым от шока ртом делает шаг внутрь. Мин отчаянно пытается создать видимость бурной деятельности; слышится щелчок затвора - прямо перед ним обворожительные "дамы" фотографируются, а Шивон нагло держит макнэ за талию. Ли теряется и совершенно не знает, куда ему податься; в горле собирается противный горький комок из обиды, но на лице не дрогает ни мускул. - Сонмин, не хочешь сделать фотографию? - кричит Чанмин из другого конца гримерки, краем глаза смотря в телефон Шивона, вокруг которого собрались все фотографирующиеся, наблюдая, как парень выкладывает фотографию в соцсеть. Сонмин мотает головой и, взяв совершенно ненужный ему реквизит, словно за ним он и пришел сюда, направляется к выходу. Чьи-то руки ловят спешащего Ли, обвиваясь вокруг его живота, но Сонмин пихает кого-то надоедливого локтем, даже не оглядываясь и не пытаясь понять, кто это, практически выбегая из помещения и скрываясь за дверью туалета. Стены неимоверно давят на него снаружи, а ком - изнутри. Причем, настолько, что хочется или выблевать его в белоснежный унитаз, или разрыдаться уже наконец, чтобы он исчез. Сонмин присаживается на опущенную крышку унитаза, доставая из кармана телефон. Его догадка подтверждается - с аккаунта Шивона выложена фотография "с прекрасными дамами", одна из которых вполне уютно чувствует себя в крепких руках. По скулам гуляют желваки, а мобильник торопливо оказывается всунут в передний карман. Нет никаких сил, чтобы привести в порядок себя, поэтому голова Ли медленно опускается между колен. Сонмин верит, что это чувство пройдет так же быстро, как и тошнота от перелетов. Сонмин медленно вдыхает и выдыхает. *** - Хек, они засыпают уже, поторопи машину, - тихо говорит лидер, опираясь на стену в коридоре. Хекджэ уходит исполнять поручение, а Итук расплывается в улыбке, видя Сонмина, проходящего мимо. - Эй, мистер "Я-здесь-никого-не-знаю", подойди-ка ко мне, - говорит он чуть строго, но тут же прищуривает глаза, улыбаясь. Мин не может отказывать лидеру, тем более обиды на него в его сердце не таится. Парень приближается к старшему и осторожно кутается в его теплых, почти материнских, объятиях. - Я так устал, хен. Я очень устал. Чонсу обнимает так любяще, насколько только может, и строго смотрит на макнэ, оказавшегося перед ним. Кюхен недовольно хмыкает и уходит, кривя губы. Сонмин впервые чувствует, насколько физически ощутимо его переживания ударяют по состоянию организма. Он вымотан, разбит и хочет вечно простоять, обнимая лидера и благодаря небеса за то, что в этом сумасшедшем доме есть хоть один человек, которого можно не бояться. *** В машине парни ведут себя довольно тихо, разве что некоторые в лице неугомонного Шиндона и Хичоля хихикают над чем-то в телефоне последнего. Итук бережно обнимает за талию закинувшего на него ноги Сонмина и о чем-то тихо перешептывается с Донхэ. Кюхен греется о мускулистые руки Шивона, любяще обнимающие его во сне, и не может отделаться от мысли, что все происходящее сейчас похоже на дурной сон, после которого долго не можешь прийти в себя. Рука Сонмина раслабленно падает в проход, но Итук слишком занят разговором, чтобы обратить на это внимание. Макнэ осторожно выпутывается из объятий, шепча Ши тихое "Спи, спи...", и бережно укладывает ладонь на колени хена, напоследок как бы случайно оглаживая небольшие пальцы. Кюхен видит, как лидер заканчивает разговор и полностью разворачивается к Мину, крепче прижимая его к себе и зарываясь носом в черные пряди его волос, и чувствует, как горло обхватывают когтистые пальцы ревности. Поездка до общежития, являющаяся для всех парней моментом передышки, для младшего становится невыносимой до невозможности. *** Сонмин лениво трет волосы полотенцем, отнимая его от головы. Светло-розовая махровая ткань пачкается черной краской, смывающейся с волос, поэтому и отправляется в стирку. Из коридора не доносится ни звука, кроме редкого топота ног. В комнате неимоверно душно, поэтому, напялив безразмерную футболку и шорты и прихватив телефон, Мин выходит и направляется в гостиную, чтобы выйти на большой открытый балкон. Ветер приятно подхватывает легкие пряди его волос, и парень улыбается. Совсем скоро, согласно режиму, ему нужно будет лечь спать, а пока можно насладиться одиночеством, тишиной и прохладой. Выбросить из головы лишние мысли и подбросить их, чтобы они были подхвачены ветром, как и черные волосы Мина. Расслабиться удается с трудом: нехорошие догадки и странные сцены не прекращают свой поток, пока Сонмин, лениво копаясь в карманах шорт, не находит мятную конфету. Свежесть в горле приносит чувство спокойствия и надежности, но долго им наслаждаться не получается - дверь на балкон открывается резко и закрывается тяжело из-за пытающегося проникнуть в гостиную потока воздуха. Сонмин разворачивается и вжимается поясницей в перила; Кюхен нервно мнется на пороге. На нем вновь красное платье, блондинистые искусственные волосы, только туфли медленно покачиваются на пальце, а пальцы на босых ногах поджимаются от прохлады пола. Мин оказывается загнанным в угол и мало понимает, зачем весь этот маскарад дома. А еще макнэ может заболеть, стоя на холодной плитке голыми ступнями, и это заставляет открыть рот, не подумав: - Зайди в комнату, простынешь. Быстро, - голос хена сухой, черствый, как корка застарелого хлеба, а взгляд вряд ли выражает хоть что-то, кроме негативных чувств. Впрочем, Кю не видит издалека, чтобы говорить точно. Он игнорирует замечание старшего и медленно идет вперед, вскоре ускоряясь, быстрее шлепая ногами по полу, преодолевая довольно большое расстояние и бросая туфли на пол. - Ты так и не сказал ничего насчет моего выступления. - Я не смотрел, - слишком быстро и слишком резко. Кю пошатывается, словно может упасть от словесных выпадов Мина. Он опускает голову и почти сразу же поднимает ее, фальшиво улыбаясь. В голове роятся обиды, одна за другой. Хочется одновременно дать Сонмину пощечину и крепко прижать к себе; скинуть с балкона и расцеловать его нежные ладони. Кюхен морщится и пытается сделать хоть что-то. Его руки, обтянутые красным кружевом, смыкаются на талии Сонмина, одна ладонь надавливает на спину, и старший оказывается прижатым к красным перьям на груди. - Как ее зовут? - тихо спрашивает макнэ, отчаянно пытаясь сделать вид, что его не трясет изнутри от почти неконтролируемой агрессии к непонятно чему. - О чем ты? Сонмин, ведет плечами, пытаясь отстраниться, но оказавшиеся довольно сильными руки крепко держат. Старший игнорирует свое волнение и страх и опускает голову на немного тяжело вздымающуюся грудь. Под его щекой с бешеной скоростью бьется взволнованное сердце человека напротив, а под ребрами у него самого трепещет пойманная в клетку птица. Потому что у Сонмина нет сердца. Потому что это что-то другое так сильно стучит по грудной клетке изнутри, и необходимо дать этому объяснение. - О той, к кому ты летаешь в Японию, - Кюхену стыдно за то, как ревностно произнесены эти слова, но вернуть время назад он не может. Как и остановить поток речи из своего непослушного рта: - Так улыбаешься, когда летаешь туда... А здесь мрачнее тучи. Ни с кем не разговариваешь, ничем не интересуешься, фальшиво смеешься на камеру и притворяешься заботливым хеном. Неохотно фотографируешься, когда как с партнерами по мюзиклу делаешь десятки фото. Не смеешься с нами, не плачешь с нами. Будто чужой. Забываешь обо мне, хотя обещал всегда заботиться и быть рядом. Закрываешь дверь перед самым носом и... Кюхен судорожно вздыхает и тихо смеется, качая головой. - Это конец, хен? - Смешно слышать столь серьезные речи от парня в красном женском платье, - Сонмин горячо дышит в шею Кю, неосознанно уткнувшись в нее носом. Так необходимое чувство умиротворения накрывает лавиной, и старший не может думать ни о чем, кроме теплых ладоней на его пояснице. Объятия теплее, чем у лидера градусов на двести, а может, это та трепещущаяся птица такая горячая - Мину все равно. Он прикрывает глаза и изо всех сил старается не расплавиться. - Можешь постоять со мной так еще минуту, а затем мы разойдемся и... - Почему только другая страна заставляет тебя улыбаться, хен? - Кюхен встряхивает страшего, держась за его плечи и повышая тон. Сонмин мерзнет и пытается сконцентрировать внимание на ощущении того, как горячие длинные пальцы впиваются в его предплечья. - Потому что там нет тебя, - взгляд хена можно сравнить разве что с пустыней - пусто, сухо и пугающе. Уголки губ подрагивают, а в следующую секунду складываются в мерзкую ухмылку. Кюхен знает этого парня на протяжении семи лет и отмечает, что впервые видит его таким. Он думает, что мог бы поцеловать Сонмина, погладить по волосам, вновь крепко прижать к себе, но ни один из вариантов не удостаивается внимания и отметается широкой ладонью обиды, поселившейся в сердце. Кюхен окончательно теряется и чувствует, как его губы нервно кривятся, будто он разрыдается прямо сейчас. Он старается дышать ровно, но вздохи, больше похожие на всхлипы, препятствуют этому все сильнее с каждой секундой. - Но... Но ты нужен мне, хен. - Повтори. Сонмин рвано вздыхает, хватая макнэ за предплечья и поднимая голову. Глаза в глаза. Взгляд хена кажется Кюхену более живым, и он, набрав в грудь побольше воздуха, почти шепчет, кривя лицо в гримасе боли, очевидно, идущей откуда-то изнутри. - Я не могу без тебя. Руки младшего вновь на спине Мина, они осторожно пробираются под футболку и потирают замерзшую поясницу. Сонмин часто моргает и пытается осмыслить происходящее, но не может удержать в голове момент, когда его руки сами собой поднимаются и, оглаживая длинную шею, обвиваются вокруг нее, путаясь в искусственных белых волосах. Глаза прикрываются, а губы дрожат в улыбке. Руки Кюхена, согрев поясницу, перестают тереть немного покрасневшую кожу и лишь легко поглаживают ее, и это лучшее, что происходит с Сонмином, кажется, за целую жизнь. *** Спустя неделю все произошедшее на балконе кажется сном, но когда старший бросает очередной красноречивый взгляд или трепетно держит за ладошку в машине, приходит приятное, как чашка теплого чая в мороз, чувство реальности. Кюхен пропускает между пальцев красную ткань платья и отдает его и пакет с париком и туфлями координатору. Девушка кивает и улыбается, обещая вернуть все в костюмерную. Крепкие руки обнимают Кюхена со спины, но это длится лишь мгновение, потому что Сонмин чертовски боится быть замеченным. Младший разворачивается и берет хена за руки. - Никого нет? Макнэ вытягивает шею и осматривает коридор, высмеивая вечные страхи хена, как люди высмеивают то, что действительно пугает, но является неизбежным. Сонмин хихикает совсем как девчонка и притягивает его за шею, целуя самостоятельно, и от этого ноги Кюхена подкашиваются. Старший настолько пуглив в обычные дни, что позволяет себе лишь постоянно держать Кю в зоне видимости и уводить его "по срочным делам", когда к нему подходит Шивон с его вечными объятиями и странными взглядами в сторону макнэ, поэтому поцелуй выходит совершенно не таким, как обычно. Мин прихватывает губы Кю острыми резцами и проводит по ним языком, покорно открывает рот, когда макнэ хочет углубить поцелуй еще и еще. Но давние страхи не позволяют насладиться приятным в полной мере - Сонмин отстраняется, стеснительно (словно это вовсе не он только что касался своим языком языка младшего) чмокая Кюхена напоследок в щеку. - Пойдем? Кюхен улыбается, потому что помнит, как отчаянно учил Сонмина быть разговорчивым вновь, озвучивать свои действия и намерения, а не молчать, отстраненно смотря на мир, и сгребает ладонь хена в свою, медленно идя по коридору и думая о том, что старшего, как хорошо выполнившего домашнее задание ученика, стоит похвалить. Уже дома Кюхен заходит в комнату к Сонмину, сам немного боязно оглядываясь в коридоре. Мин сидит на кровати и натягивает какие-то забавные носки. Кю думает о том, что этому человеку просто невозможно дать все тридцать лет. Он подходит и опускается перед Сонмином на корточки, целуя гладкие коленки. Старший кусает губы, словно хочет что-то сказать уже очень давно. Он вспоминает уроки макнэ и выдает все то, что крутится в голове: - Я говорил с Шивоном. Он не имеет на тебя никаких видов, просто не может сдерживать свою "братскую любовь", - голос звучит саркастично и недовольно, а пухлые губы вмиг кривятся. Кюхен приподнимается и усаживается хену на колени лицом к нему. - Я так и знал, что твои подозрения неоправданы. Даже Чанмин... - Что Чанмин?.. - Ну... - Кюхен мнется и закусывает губу, хмуря брови, словно вспоминая что-то не очень приятное. - Вся эта идея с переодеванием была предложена Шимчаном, как шутка, но я почему-то уцепился за нее, как за шанс что-то исправить. Мы с ним просто хотели немного выпить, но в итоге я напился так, что...рассказал ему о том, как ты молчишь и... Я не знал, что делать, хен. Он как всегда назвал меня нытиком и влюбленным придурком, а потом сказал, что я, возможно, что-то натворил, раз ты сторонишься всех, а особенно меня. Ты не разговаривал со мной, поэтому я не мог узнать, что именно, тогда Мин ляпнул, что женщинам все прощается. А у меня в штанах член, нет груди и длинных блондинистых волос. Как видишь, сработало, - Кюхен говорит это настолько серьезно, что у Сонмина едва ли не лопаются щеки от желания засмеяться. Он не выдерживает долго и заливисто хохочет. Хохочет, срывая голос. В стену кто-то стучит, но до этого никому нет дела. Кю улыбается, потому что настоящий смех старшего такой непривычный и новый, потому что все это выглядит действительно забавно теперь, когда они говорят друг с другом без всяких препятствий, а по ночам Сонмин крепко прижимается к младшему и просит всегда принадлежать только ему. Затыкать хена кажется верхом кощунства, но выдержать невозможно - теплые губы сминают рот Сонмина чуть требовательнее, чем обычно. Старший не может прекратить улыбаться даже тогда, когда Кюхен берет его лицо в ладони и щедро расцеловывает, заставляя смущаться. Рука Сонмина крепко хватает за запястье, требуя внимания. - Обещай мне, что ты... - Только твой? - Кюхен улыбается, словно чеширский кот, и получает легкий шлепок ладонью по губам. - Обещаю, - шепчет он и крепко обнимает человека, которого ему, кажется, предстоит избавить еще от тысячи и одного страха.