Измерения

Грузно нажимая на педали, он тяжело поднимался на отвесный склон - храбро устремив корпус вперёд, до боли и ребристых оттисков вцепившись в стёртую резину грипс. Не прерывая цикличный бег несмазанной цепи, что натужно скрипела и грозила сорваться. Не оборачиваясь к истокам восхождения, невзирая на тщеславное искушение. Сопротивляясь силам, хватающим за пятки и тянущим вниз. Обгоняя собственный страх. Гибкий воздух обращался в плотную, непроходимую гущу. Каждый дюйм умножался на десять. Казалось, не было встречного ветра, закладывающего уши; хлестающего щёки и слезящиеся глаза. Ни дребезжания звонка, ни шуршания шин, ни стука щебня, застрявшего меж спиц. Ни скупого счёта миль, ни экстремального угла наклона, ни щелчков часовых стрелок. Только отчаянное щемление сердца, агония пульса, сбитое и жадное дыхание. И безликость асфальта, застилавшего горизонт. Сквозь серую кожу проступали вспоротые вены маркировки, черные синяки тормозного пути, гнойный отёк разлитого бензина. Огрубевшая плоть - проведи по ней пальцем - отметит ссадиной, шершавым холодом. Глухое могильное покрытие - длинная-длинная крышка гроба, хранящего задушенные почвенные толщи. Высохшее русло реки, вдающееся в травяные берега. Преодолев энность вертикальных метров, он наконец достигнул вершины. И мчался дальше, запястьем оттирая пот, прилипшие комья земли и брызги крови около свежих царапин. Уже не сдавливая шаткий зубчатый пластик, радостно раскинув руки и поддавшись ускорению. Так и продолжалось: покорялись изломы рельефа, грани физических возможностей, но никогда - край необъятного обзора. Принцип безбожно элементарен: чтобы удержать равновесие - нужно не останавливаться. Тощие коленки пятнились йодом - пластыри отклеивались тут же - и неминуемо упирались в руль. А после - в школьную парту. На групповом снимке его вынудили их согнуть - слишком Пер выделялся среди низкорослых первоклашек, нарушал симметрию и равенство. За что получил первое - и навсегда закрепившееся - прозвище. Растерянный и несчастный, он неотвратимо обособился от новоиспечённых товарищей, сияющих праздничными улыбками. Возвращаясь домой с помятым букетом хризантем, которые он постеснялся вручить учительнице, мальчик досадливо отпинывал всё, что попадалось на пути. Окурки, палочки от эскимо, картонные стаканы из-под дешёвого кофе, гнилые яблоки. Малодушную злобу и тоску. Уныло шаркал ботинками с лакированными носами, одёргивал задирающуюся штанину и сутулился, затравленно озираясь по сторонам. Но, вопреки канонам, не запирался в тесной комнате, выражая протест асоциальной изоляцией - а убегал на футбольное поле. И там, завороженно наблюдая за сельской командой, часто посещаемой отцом, забывал о своих невзгодах, теперь мнившихся такими мелочными и глупыми. ___ Мёртвая узость асфальта сменилась на обширную зелень газона; пунктирные линии стали сплошными, оформлялись кругами и прямоугольниками. Мир замкнулся в нескольких ярдах, но открыл простор для робких амбиций. Верный двухколёсный друг впредь пылился в гараже, предоставив место грязному полусдутому мячу. Телевизор не транслировал наскучившие мультфильмы - на экране появлялись матчи международных лиг. Особенно ему полюбился лондонский Арсенал. А уж каким захватывающим был Чемпионат Мира! Из-за разницы часовых поясов он шёл ночью, а родители предсказуемо запрещали сидеть допоздна. Пер, терзаемый угрызениями совести, тихонько пробирался в тёмную гостиную и вплоть до рассвета поддерживал родную сборную. Прилежно пел гимн едва слышным шёпотом, расправив затёкшую спину, преисполненный патриотизма. Сложно было сдержать эмоции при завершении голевого момента; радостный вскрик испугано заглушался вспотевшей ладонью. Затаив дыхание, он исправно досматривал игру до невыносимых позывов зевоты - хотя сон как рукой снимало. Зато на уроках дрёма назойливо его преследовала. Как и осада бумажных самолётиков, сложенных из мятых тетрадных листов, содержащих лаконичное "дурак" с корявой рожицой. Он торопливо сминал бездарные авиационные модели, испачканные гелевой синевой, прятал в оттопыренный карман портфеля и принимал невозмутимый вид, хотя к лицу обличительно приливал румянец. Дети высмеивали соматические отличия, считая чрезмерно полных и дистрофичных, великанов и карликов персонами нон грата. Дети свято и беспощадно чтили средние величины. По законам педагогики младшие классы поощряли креативность и самовыражение - только там, где требовалась быстрота ответа - Пер значительно уступал остальным - энергичным и инициативным, как то и подразумевал детский возраст. Заторможено реагируя и осмысливая информацию, он удостоился очередного обидного ярлыка. Вдобавок всё усугубляли неудовлетворительные оценки. Он мог с ходу перечислить футболистов многих клубов, но с таблицей умножения дело обстояло совсем неважно. Угрюмо внимая рассерженным речам классной, утешался предвкушением вечернего матча, впрочем, прекрасно понимая, что претензии к нему обоснованы и следует исправляться. Вдохновившись примером соотечественников, он решил им подражать. Утаившись в безлюдных трущобах - ранее обители беспризорных хулиганов, мальчик отправлял мяч в обвалившиеся кирпичные сооружения, исписанные граффити, практикуясь в уютном одиночестве. Наличие свидетелей ухудшило бы и без того плачевную ситуацию. С легендарным Гердом Мюллером, конечно, несопоставимо - удар получался смехотворно слабым и непростительно косил. Естественно, возникла необходимость вмешательства. Оставалось довериться компетентным лицам, попросить их убрать недочёты, научить главным азам и хитростям дриблинга. И, переборов смущение, Пер попросил отца записать его в футбольную секцию. ___ Кроссовки, доставшиеся от старшего брата, изнашивались с той же частотой, что и одежда. Мать сначала перекладывала вину на последствия стирки, но отрицать причастность роста было нельзя. Магазины посещали через каждые полгода - продавцы ещё издали приветливо улыбались постоянному покупателю, размахивая приготовленным костюмом. Совсем скоро пришлось перейти на взрослые отделы за неимением надобного размера. Финансовые убытки сказывались на семейном бюджете, истощённым недавним переездом. Пер чувствовал себя безумно виноватым, экономил как мог; реже завтракал творожными продуктами, содержащие кальций, полагая, что вина лежит на них. Тем не менее, в весе практически не набирал. Несомненно, перспектива избыточного жира не внушала симпатий, хотелось увеличить лишь мышечную массу. Но та едва поспевала облечь стремительно расправляющиеся кости - тощие и уязвимые к травмам. Заманчивая роль нападающего ему совершенно не импонировала - согласно телосложению его справедливо поставили в защиту. И, признаться честно, довольно шустро освоился на чуждой позиции, без возмущения и прекословия. Именно там и раскрылся богатый потенциал, восприимчивый к резвому прогрессу. Проклятие стало привилегией, создавало преимущество на "втором этаже". Только вот медлительность никуда не исчезла. Он старательно оттачивал нужные для амплуа навыки, награждался тренерской похвалой и одобрением одноклубников. Чёрные шорты висели на худых ногах безобразным мешком - но меньшие укорачивались на непозволительную длину, вынуждая довольствоваться широким в талии дублем, вшивая под складку упругую резинку. Специализированных бутиков не имелось - одни ничтожные каморки для беременных и страдающих ожирением. Другие нестандартные параметры не затрагивали. После предматчевой тренировки, уставший - и невыразимо счастливый - Пер блуждал по пустынным переулкам; походка его была уверенной и гордой. Без особого труда дотягивался до склонённых веток яблони, переброшенных через придорожный забор, срывал созревший фрукт и, протерев наливные бока потным подолом футболки, лениво надкусывал. Сладкая белоснежная мякоть сочно хрустела, пачкала подбородок и уминалась за два присеста. Сахарная душистость перебивала пыльный кашель шумных автострад, раздражающий лёгкие. Он безмятежно созерцал чистый горизонт и щурился - то ли от вездесущего смога, то ли от слепящих солнечных лучей. Парень терпеливо нёс огрызок за тонкий черенок в липких пальцах - лучше помыть их под краном, чем испачкать одежду - добросовестно бросая тот в мусорный бак. Город погружался в мрак, низкое небо волокли сумерки, но несмотря на предрасположенность к простуде и признаки озноба, его грели отрадные мысли о светлом будущем - объявшее холодный асфальт тепло, близкое и прирученное. ____ Шли годы, рост всё прибавлялся, прямо пропорционально проблемам и хлопотам. Чтобы комфортно расположиться на кровати, приходилось бесхитростно использовать теорему Пифагора, устраиваясь по диагонали. В потрёпанном мягком кресле он едва компоновался; привык сидеть с закинутой на колено ногой, скошенной вбок; точка опоры максимально смещалась - до тех пор, пока шейные позвонки не утыкались в спинку. Помещения - с давлением пепельных стен - просто ненавидел. Площадь пола покорялась в четыре рассерженных шага, затылок ненароком задевал трёхламповую люстру, выступ подоконника вонзался ниже поясницы. Впору замещать эпитет "жилой" на дефиницию склепа. Инфернальный вакуум - тлетворный дух комнат - теснился и в грудной клетке, сопровождаемый апатией и бездействием. Клубился сыростью и гнилью - чахоточный, едкий. Но стоило выйти на поле, кипящее энергией... ___ День Рождения предвещал массу подарков и гостей, приносящих в дождевых плащах осенний мороз, сухое шуршание листьев, стылость слякоти. И когда телефон прозвенел в двенадцатый раз - наверняка какая-нибудь четвероюродная бабушка - он флегматично ответил на вызов, буднично буркнув "алло". На другом конце провода прозвучал голос, знакомый ему с детства. Тот, что раздавался с телевизионных экранов пятнадцать лет назад. Самое смелое желание, задуманное над тортом без всякой надежды. То, о чём так мучительно и заносчиво мечталось, стало обыденным и само собой разумеющимся. Кубок Конфедераций - гол в дебютном матче против Австралии, внёсший важный вклад в победу - и почётное третье место. Первенство Бундеслиги в новом клубе. Затем не менее масштабное мероприятие, проходившее в родных стенах - это ли не благодать? Но очередная бронза не умаслила дерзких требований, которые стояли перед молодой сборной на домашнем чемпионате. Сразу после финального свистка, огласившего неисправимую разницу в два мяча, Пер обессилено упал на колени - сквозь рыхлый дёрн их обжигал ледяной камень - мир грудился удушливо-серым и ядовито-колким. Статность и недюжинный рост - исчезли в единый миг, он прятал лицо от объективов камер и едва сдерживал содрогание в груди; спазм, подобравшийся к горлу. Приземлённый и униженный, растерявший былую уверенность и непоколебимость. Сломленный и растоптанный. Заслуживший уважение болельщиков за количество выигранных единоборств, аккуратный отбор, отсутствие жёлтых карточек. Прочно закрепившийся в основном составе. ___ Хмуро потянулась удручающая череда осечек в шаге от золота. Дорога, некогда мнившаяся бескрайней, дробилась и уменьшалась - но неминуемо дистанцировалась. Маршрут упрямо стлался в нулевом горизонтальном движении, а у границ ржавело закатывающееся солнце. Недоступное - и осязаемо горячее. Бледный огарок свечи, огонёк потухшей спички, облизнувший рёбра. ___ Неожиданная эмиграция в Англию - на деле тщательно спланированная - позднее утешение краха в ЮАР, бестрофейных лет в Вердере. Воплощение шанса на существенные перемены в жизни. Исполнение заветных детских задумок. Подобные условия обещают нечто лучшее, возможность начать всё заново. Адаптироваться было тяжело - в скудном иностранном лексиконе то и дело мелькало "акклиматизация", "будто длительный отпуск" и "я не понимаю, не могли бы Вы повторить?". Огромный, величественный, шумный мегаполис. По сравнению с деревушкой на окраинах Ганновера... В лондонском метро он ничем не отличался от толпы - приятная анонимность. Поручни традиционно стучались о скулы - Пер уступал место старушкам, молчаливо перенося толчки локтей в живот. Сосредоточенно перелистывал самоучитель английского, беспрестанно натыкаясь на незамеченных прохожих, рассыпался в неловких "I'm sorry", по привычке озвончая "с" - но те спешили ретироваться, не дослушав. Люди до сих пор встречали его по эксцентричным внешним данным, а узнав национальность - впивались уже совсем другим взглядом - одновременно надменным, таящим злобную иронию стереотипа, и нескрываемо боязливым. В спину, которую не клеймило число, не доносились ругательства и горсти гальки - опасались реакции. Дети встревоженно показывали на него пальцем и прятались за юбки матерей. Да, он всё ещё представлялся девиантом, не вписывающимся в плоский канцелярный мир. Мир пыльных потолков, шелушащихся штукатуркой, и крохотного цифрового неба, умещающегося в ладонях. Но теперь приевшийся штамп признался им с официальной серьёзностью. Улыбка в ответ на упоминание об исключительном росте, принимавшееся как неумышленный комплимент. Благотворительные акции, дружеские мероприятия, книжные вечера с любимым произведением Даля в окружении маленьких слушателей. Конфликт с обществом преобразовывался в сотрудничество. ___ Чемпионат Европы. Травма, поставившая под сомнение его участие. И вновь поражение от итальянцев. Солёная горечь, ртутный осадок. Казалось - скоплен опыт и мастерство. Беспомощный, позорный уход из борьбы за главный титул. Сборная редела на глазах, ряды покидали старые товарищи – лишь Мирослав неизменно заявлялся на каждый турнир. Ночную тишину лондонской квартиры мог опять нарушить звонок от тренера - только совершенно иного характера. Но всё обошлось - и Пер, удивленно пожав плечами, готовился к вылету в Бразилию, впрочем, не особо веря в победу. Успешный сезон в Арсенале - пусть и с надоевшим четвёртым результатом - сулил положительные последствия, однако физические кондиции были ничем по сравнению с фатальностью судьбы, вознамеренной надолго отрезать им любые пути к золоту. Пессимистическая предопределённость, подвластность роковому стечению обстоятельств. Хроническая безвольность, пассивность и уныние. Нереализованная потребность, травившая выцветшую душу и маниакальные мысли. Со временем связь с родиной ослабла географическими, культурными и языковыми факторами. Но серый гравий ещё холодил беззащитно босые ступни. Чёрствая короста, стягивающая разум и сердце. Угасающее тепло едва млело сквозь бездну мрака. Тени плесневели статичным абрисом. Он был ведомым интуитивным, бессознательным - навстречу непокорённым вершинам горизонта; больше по инерции, чем своими силами - не к завершению, а истоку. . . . Путь замыкался у порога собственного дома. Оступившись, поверженный и уставший, он снова совершал первый - и заключительный - шаг.