Best friends forever but not now

— У меня для вас есть две новости: хорошая и плохая. С какой мне начать? — спросил доктор Алекс, приподняв бровь и посмотрев на меня. — Начините с хорошей. — я сидел на стуле, точнее, не сидел, а постоянно ерзал, грыз ногти, болтал ногами. Одним словом — волновался. Мужчина это заметил. — Итак, Джерард идет на поправку. Скорее всего, где-то через неделю его уже выпишут. — док улыбнулся, а потом засмеялся, глядя на мою реакцию. Я открыл рот и хотел что-то сказать, но у меня не вышло. Я поднял руки вверх и начал громко дышать, потому что не смог ничего выговорить. — А какая же плохая новость? — наконец-то я подал голос. Алекс заглянул в свои бумаги, полистал их и снова посмотрел на меня. — Кажется, Джерард больше не сможет ходить. — он посмотрел на меня каким-то виноватым взглядом и опустил голову вниз. Я сделал тоже самое, но потом подумал, что главное — это то, что он жив. Даже если он всю оставшуюся жизнь проведет в коляске, я его не брошу, буду заботиться и помогать. *** Весна. На улице тепло, солнечно. Кругом лужи, сияющие под лучами солнца. Земной покров покрыт сухими прошлогодними листьями и травой, которые хрустят под ногами. Повсюду летают птицы и различные насекомые, которых я не очень-то люблю. Прекрасное время года. Я повез Джерарда на наше любимое место, так как решил, что он должен побывать там в последний раз, ведь скоро мальчик наконец-то вернется домой. Везти человека на инвалидной коляске по лесу достаточно трудно, но все трудности я превращал в игру. Представляя, что мы убегаем от какого-нибудь монстра, я ускорялся и веселил Джи. В последнее время он начал так часто смеяться и улыбаться, что ужасно радует меня, его семью и даже врачей, которые не рассчитывали даже на то, что мальчик останется жив после огромного количества сложнейших операций. Мы подъехали к большому обрыву, с высоты которого открывается чудесный вид на небольшие горы и реку, сверкающую на солнце. Джерард очень любит сидеть на этом обрыве и рисовать. Мне тоже нравится это место, ведь вид здесь просто прекрасный. Я остановился и помог встать Джеру. Он терпеть не может инвалидное кресло, поэтому, чаще всего, мне приходится таскать его на руках. Так и в этот раз, он захотел посмотреть с вершины вниз, а я ему помог. Он так по-детски радовался этому, смеялся и восхищался, и мне самому становилось весело, стоило лишь посмотреть в его глаза, полные задора и добра, или на широкую искреннюю улыбку. Долго гулять нам не разрешали, боялись, что мы заблудимся в лесу, поэтому, просидев на обрыве минут двадцать, мы отправились обратно в больницу. Парню очень повезло с лечащим врачом. Он оказался таким добрым, постоянно разрешал нам проводить много времени вместе, часто гулять, даже ночевать. Не всегда попадаются такие понимающие и хорошие врачи, но Джерард в этом плане — счастливчик. *** Утро. Наконец-то наступили весенние каникулы, которые школьники так ждали. Для меня же эти семь дней никогда не отличались ото всех остальных. Единственные отличия — не нужно ходить в школу и делать уроки. Умывшись и позавтракав, я поднялся к себе в комнату, чтобы одеться. Достал из шкафа рваные темные джинсы, черную рубашку и красный галстук. На улице тепло, а на небе ни тучки, поэтому с собой я взял только кожаную куртку. Выхожу на улицу, на которой практически никого нет. Конечно, какие придурки будут гулять в пять часов утра? Только я. Почему я гуляю рано утром? Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь меня увидел, не знаю, почему. Проходя мимо большой аллеи, я вспомнил , как мы с Джерардом раньше там гуляли. Он хотел взять меня за руку, но мне было страшно. Я боялся, что нас кто-нибудь увидит, хотя, в тот момент на улице не было ни души. Я улыбнулся своим мыслям. Проходя мимо городского парка, я вспомнил, как мы решили побродить там ночью. Мы не ожидали, что там будет так много людей. Некоторые гуляли парами, а некоторые шли в обнимку с бутылкой пива или виски. Джерард смотрел на таких людей и смеялся, представляя, как выглядит во время пьянства он. Я зашел в небольшой магазинчик, чтобы купить ему небольшой подарок. Я настолько часто начал сюда заходить, что даже продавщица меня запомнила, хотя каждый день она видит огромное количество человек. Мне не пришлось ей ничего говорить, она молча дала мне то, зачем я постоянно сюда приходил. Взглянув на меня, пожилая женщина улыбнулась, а я улыбнулся в ответ и вышел на улицу. Пока я шел, а шел я долго, в мою голову приходили разные воспоминания, начиная со дня, когда я впервые пошел в школу и заканчивая сегодняшним. Я вспомнил, как впервые попробовал алкоголь, свою первую сигарету, первых друзей, первую девушку, первый секс. Вспомнил все предательства, обиды, разочарования, счастливые моменты, радость и веселье. Кстати, первых трех пунктов в моей жизни было гораздо больше, чем остальных. На улице стало немного темнее. Солнце закрыли непонятно откуда взявшиеся тучи. Кажется, собирался дождь, поэтому я решил поторопиться. Шлепая по лужам, пробираясь через высокую траву и кустарники, я шел в обход через лес. В нем царила ужасная атмосфера. В нем даже пахло не так, как в обычных лесах. Там мне всегда становилось страшно, но я всё равно постоянно ходил через него, чтобы сэкономить свое драгоценное время. Ну вот, я и пришел. Открываю маленькую черную дверцу и вхожу. По привычке произношу тихое "привет" и, как обычно, не слышу ответа. Подхожу ближе и смотрю в его глаза. Каждый раз рассматриваю его лицо, как в первый: черные, вечно растрепанные волосы, немного длиннее плеч, золотисто-зеленые, глубокие глаза, пышные ресницы, маленький, аккуратный нос, тонкие розовые губы и наигранная улыбка. Джерард никогда не любил фотографироваться, поэтому на каждой фотографии он поджимал губы и корчил довольную рожицу. Даже на этом фото он сделал так. Я улыбнулся, не известно кому. Я долго улыбался, хотя по щекам текли слезы. Я положил свой подарок около большой каменной плиты. Красные розы, Его любимые. Сел на скамейку и просто начал рассматривать его фотографию. Я делаю это постоянно, но мне никогда не надоедает. Иногда я достаю свой бумажник, где лежит несколько наших совместных фото, и начинаю разглядывать их, невольно улыбаясь. Невозможно передать свои чувства, когда умирает близкий человек. Словно частичка тебя исчезает, и без нее ты становишься никем. Вторая половина просто гниет изнутри, потому что не может существовать без первой. Кто-то серьезно думает, что время лечит? Бред. Может, ты и сможешь отвлечься от грустных мыслей на несколько минут, часов, даже дней, но стоит кому-нибудь или чему-нибудь напомнить тебе о том, что твоего любимого человека больше нет рядом, как тебе снова становится плохо, больно и грустно. Раньше я плакал гораздо чаще. В день похорон, как рассказывал мне Майки, я чуть ли не прыгнул в яму, как только туда опустили гроб. Я кричал и смеялся, как сумасшедший, а после того, как гроб зарыли землею и около могилы остался только Майки, я и Донна, я упал на рыхлую землю и прошептал:" ты обещал, что мы всегда будем вместе, но не сдержал обещание". Я не помню, что было в тот день. Будто именно этот день просто вырезали из моей памяти, непонятно зачем. Тогда я не пил, ничего не принимал, я просто постоянно рыдал и обвинял Джерарда в его же собственной смерти. Опять же, по словам Майки, я кричал очень громко, чуть ли не срывая к чертям голос, но никто не смотрел на меня, как на больного, меня понимали и смотрели в мою сторону глазами, полными жалости. Я пребывал в шоковом состоянии и не мог поверить в то, что все-таки это случилось. Случилось то, чего я так боялся раньше. Случилось то, чего я никак не ожидал. Очередная насмешка судьбы? Скорее всего. *** День до выписки Джерарда. Я пришел к нему вечером, потому что очень долго делал уроки. У меня было лишь двадцать минут, которых мне бы, конечно же, не хватило для полноценного разговора. Я очень долго ныл перед Алексом, пока тот не разрешил мне переночевать с Джи. Кровать у него была большая, все приборы от него отключили, а капельницы убрали. Джерард, как сказали врачи, абсолютно здоров, почему его не выпустили прямо в тот день, я не знаю. Мы лежали и разговаривали целую ночь, обнимая и целуя друг друга. В тот момент я был ужасно счастлив, думал, что все плохое уже позади, но чертова жизнь решила снова надо мной посмеяться. Я проснулся в его объятьях. На улице шел дождь и дул сильный ветер. Джерард не шевелился, и я решил его не будить. Прижав мальчика к себе покрепче, я снова заснул. Где-то через час я вновь проснулся. Джерард всё так же молчал и не шевелился. Я подумал, что он устал. Мне же надоело валяться, поэтому я поднялся с кровати и вышел из палаты. Меня встретил Алекс и спросил, как дела у мальчика. Я сказал, что он все еще спит, причем очень крепко. Тогда я не понял, почему после моих слов мужчина быстро направился в палату Джи. Только через час мне сообщили, что сердце Джерарда этой ночью остановилось. *** Как бы сопливо это не звучало, в ту секунду я умер душевно. Снаружи я ничем не отличаюсь от прежнего Фрэнка, но то, что творится у меня внутри, не передать словами. Я начал часто курить, пить, даже попробовал наркотики. Я ничего не рассказывал Джеку, но он давно заметил, что со мной что-то не так. Я привык молчать, держать все в себе, как делает большинство подростков. Как говорила моя мама:"в подростковом возрасте все люди особенно чувствительны, так что никогда не давай сделать себе больно". Может, если бы я был постарше, мне бы было немного проще и не так больно. Я часто баловался с лезвием, но я ничего с собой не сделал, потому что пообещал Джерарду, что больше не буду причинять себе боль. Я редко держу свои обещания, но это почему-то сдержал. Где-то два раза в неделю я прихожу сюда и начинаю думать. Начинаю вспоминать, рассматривать фотографии, улыбаться и плакать. Знаете, это страшно, смотреть на фотографию любимого человека, сидя перед могильной плитой. Я с самого детства не любил кладбища, всегда их боялся, и сейчас мне тоже страшно. Я смотрю в любимые глаза, правда, ненастоящие, но всё равно любимые. Я улыбаюсь, но всё равно боюсь. Мне не хватает ласки и нежности, не хватает его голоса, не хватает его самого. Несколько раз, торча у себя дома, я громко кричал, плакал и сносил все на своем пути, проклиная всё и вся за то, что Бог, если он существует, забрал не меня, а его. Если бы умер я, мне бы не пришлось терпеть такую адскую боль, но ее пришлось бы терпеть Джерарду, но я уверен, что он всегда был сильнее меня. Он бы справился, а я обречен. Обречен на вечные душевные муки, на вечное одиночество, на вечную пустоту внутри. — Фрэнк, ты чего такой хмурый? — я делал алгебру, и у меня никак не выходило решить одну задачу, поэтому я начал психовать. Джерард поставил стул рядом со мной, сел на него и обнял меня сзади, уткнувшись носом в плечо. — Потому что я тупой. — я с силой сжал карандаш и хотел его сломать, но Джи не дал мне этого сделать. Он взял меня за руку и переплел наши пальцы. Хоть я и не видел его лица, всё равно чувствовал, что он улыбается. — Ты себя недооцениваешь. Ты самый лучший. — прошептал он мне на ухо и хихикнул. Джерард редко говорит мне такого рода комплименты, а если и говорит, то моментально краснеет. Не понимаю, чего он стыдится, но мне нравится его скромность. Когда с уроками было покончено, мы легли на мою кровать и начали смотреть какой-то сопливый фильм. Он мне не понравился, а на Джерарда произвел отнюдь не маленькое впечатление. Героиня фильма в конце умерла, а ее молодой человек остался совсем один. Все как обычно: заиграла грустная музыка, герой шел под дождем и плакал, в руках его была бутылка с алкоголем, им он пытался заглушить свою боль. Я такие фильмы ненавижу, не знаю, зачем мы его вообще посмотрели. Когда пошли титры, Джерард крепко обнял меня, а я прижал его к себе. — Фрэнк, ты обещаешь, что мы всегда будем вместе? — его голос дрожал, он обнимал меня так крепко, словно боялся, что я сейчас просто возьму и уйду. Исчезну из его жизни навсегда, как героиня этого сопливого фильма. — Обещаю, — я поцеловал его в макушку и начал перебирать пальцами его мягкие волосы, — а ты обещаешь, что никогда не бросишь меня? — Обещаю. — прошептал он и притянул меня за поцелуем. Пошел дождь. Капли воды потекли по могильной плите и по фотографии Джерарда, словно слезы. Интересно, правдивы ли мамины сказки про то, что когда человек умирает, он улетает на небо и смотрит на нас сверху? Я посмотрел наверх и широко улыбнулся. Правда это или нет, я узнаю лишь после своей смерти. Вернувшись домой, я разделся и сразу же залез под горячий душ. Бойца я на время отдал Майки, потому что боялся, что по пьяни сделаю ему больно или просто не услежу, тем более мальчик подружился с моим псом, они как-то сразу нашли общий язык, чему я был, конечно же, рад. Майки начал больше времени проводить со мной. Он сам признался, что хочет, чтобы я заменил ему старшего брата. Он совсем маленький, и ему труднее дается такая потеря. Я не был против и постоянно звал мальчика после школы к себе. Несмотря на разницу в возрасте, мы весело проводили время. Он чем-то похож на Джерарда; ему больно, но он всё равно улыбается. Пока я нежился под теплой водой, кто-то решил мне позвонить. Я медленно вышел из ванной комнаты, обмотался полотенцем и пошел на кухню за телефоном, оставляя за собой мокрые следы. Незнакомый номер. С детства боялся отвечать незнакомцам, поэтому за меня это делала мама, но я уже не маленький, поэтому пришлось ответить самому. — Да? — Здравствуйте, это Фрэнк Айеро? — неприятный женский голос. Незнакомый женский голос. Перед тем, как ответить, я прокрутил в своей голове несколько десятков версий, зачем мне звонит эта женщина. — Да. А что случилось? — я тяжело вздохнул. — Фрэнк, мне очень жаль, но ваша мать... Это конец. *** После того звонка я сразу же позвонил Джеку и договорился о встрече. Хотя, какая нахуй встреча? Я просто решил до смерти напиться. Конечно, заглушать боль алкоголем не лучший вариант, но мне ничего не оставалось. Я несколько раз щипал себя, бил по голове, а один раз разбежался и со всей силы ударился о стенку. Нет, это не сон, это жестокая реальность. Я дико ржал на весь дом, ходил вокруг дивана и говорил, кажется, с Богом, хоть никогда в него не верил. — За что? Просто ответь мне, за что? Что я такого сделал? За что ты так со мной! Я упал на пол и громко зарыдал. Начал бить пол кулаками и орать, словно меня режут. — Ты должен защищать людей, так какого черта ты морально убиваешь меня!? Мои глаза покраснели, а костяшки стерлись в кровь. Я сорвал голос, но продолжал орать, несмотря на ужасную боль в горле. — Ты хочешь, чтобы я снова показал свою слабость? Не дождешься! Я посмеюсь последним! Я упал на пол и залился смехом, а потом заткнулся и начал реветь. Я ревел, как маленькая девочка, но мне не было стыдно. Мне не перед кем стыдиться, ведь дорогой Бог отнял у меня Всё. *** — Хэй, дружище, что случилось? — улыбаясь, спросил меня Джек. Мне не хотелось рассказывать и вспоминать то, что сказала мне та женщина, снова. — Я не хочу говорить об этом. Джек, пожалуйста, давай просто напьемся до потери пульса? — парень кивнул, и мы поехали к нему. Не знаю, откуда он берет столько алкоголя, но когда бы я ни зашел к нему, он у него всегда есть. Причем, достаточно дорогой алкоголь, от одного запаха которого глаза начинают коситься. Час ночи. Мне стало гораздо лучше. Мы выпили немного, но уже пустились в пляс. Джек включил музыку на всю, что, конечно же, ужасно не понравилось его соседям, но нам было так наплевать, мы просто продолжали танцевать. Два часа ночи. Еле стою на ногах, но продолжаю петь в пустую бутылку. Джек громко ржет и аплодирует мне, сидя на диване. Его ноги отказали раньше. Пять часов утра. Звонок в дверь. Джек ползет к ней, опирается на полку и поднимается на ноги. Он приложил все свои оставшиеся силы, чтобы сфокусировать свой взгляд на дверном глазке. — Фрэнк, беги. — его язык заплетался, он выпил намного больше, чем я. Я даже, кажется, начал трезветь, поэтому, услышав его, быстро сообразил и выскочил из окна. Я удачно приземлился и очутился на заднем дворе, ведь комната Джека находится на первом этаже небольшого дома. Поднявшись на ноги, я перелез через забор и побежал к своей машине. К Джеку пришли соседи. Как только он выключил музыку, они сразу ушли. У меня не было никакого желания возвращаться обратно и продолжать пьянство, поэтому я просто сел за руль и поехал, не зная куда. С каждой минутой я трезвел и понимал, что алкоголь не решит моих проблем, не избавит меня от боли. Воспоминания снова накрыли меня с головой. Я ехал по пустой трассе, ехал очень быстро и, как ни странно, отлично справлялся с управлением. Я включил музыку и достал из кармана сигареты. Я затянулся, и мне стало немного легче. Сигареты приглушают боль, но ненадолго, а курить их в день пачками, конечно же, нельзя. На улице начинало светлеть. На часах было шесть утра. Я ехал пьяный, курил и слушал прекрасную музыку. По моим щекам текли слезы, но я смеялся. Я смеялся на зло всем, даже самому себе. Я бросил вызов самой судьбе, которая его с радостью приняла. Непонятно откуда навстречу мне выехал автомобиль. Я не справился с управлением, я просто не успел. — Ах ты, гребаная сучка! Ты издеваешься? — я засмеялся, несмотря на ужасную боль. Я плакал и улыбался, пытаясь вылезти из своего перевёрнутого автомобиля. Я посмотрел на светлеющее небо. Силы были на исходе, но я не мог этого не сделать. — Помнишь ли ты, Джерард Уэй? Я обещал, что мы всегда будем вместе? — никто мне, конечно же, не ответил, — так вот, я сдержал свое обещание. Я держался изо всех сил, пытаясь не показывать свою слабость. Никто не смотрит на меня, всем плевать, но я это делаю. Для себя, только лишь для себя. Только лишь ради своего самолюбия. Я упал на землю и увидел рядом с собой пачку сигарет. Я достал из нее одну, поджег ее и затянулся. В этот момент мне стало так хорошо, хотя, по сути, я находился в полнейшем дерьме. Я снова посмотрел на небо, затянулся, медленно поднял руку вверх и, усмехнувшись, показал средний палец. Вдруг что-то в машине зашумело, забарахлило. Очередная проделка судьбы. Черед несколько секунд прогремел взрыв, и не стало моей машины, а вместе с ней не стало и Фрэнка Айеро, который не побоялся кинуть вызов чертовой судьбе и поплатился за это своей жизнью. The End.