Скажи, как же так всё получилось, мисс? Наше счастье ушло - из-под ног и вниз.
Она замечает мой взгляд и смотрит на меня в ответ. Только не строго, как всегда - она словно изучает меня, словно... просит прощения? Я хочу подбодрить её и улыбаюсь. Но она тут же морщится и снова поворачивается к окну поезда. Как будто там можно увидеть что-то ну очень интересное. Моя улыбка исчезла с лица так же осторожно, как и появилась.Но ведь всё хорошо, и так будет всегда.
Хотя... о чём тут переживать? Вот ведь она, рядом со мной, сидит в вагоне метро. Всё же хорошо. Подумаешь - она улетает в Англию. На неопределённое время... Только взгляд её глаз отчего-то такой холодный... Она же не навсегда улетит, в самом деле? Или навсегда?..Мы увидимся вновь, или это "прощай"?
Конечно же, она улетит навсегда. Иначе она не взяла бы с меня этот дурацкий обет. Мы едем уже семьдесят миль... И всё это время я молчал. Потому что она взяла с меня слово. "Молчи до тех пор, пока не увидишь самолёт". Почему она делает это со мной? Это же издевательство! Я столько всего хочу ей сказать! А она... "А я не хочу слышать от тебя ни прощаний, ни извинений". С одной стороны, она совершенно права - я тоже ужасно не люблю расставания, все эти слезливые "возвращайся скорей!" и "я буду скучать!". Раньше я считал всё это таким лицемерием, а сейчас... Я с ужасом понимаю, как мне нужны сейчас эти сопливые прощальные речи. Ведь она уезжает, чёрт возьми, навсегда! Мы уже расстались! Неужели тот разговор... и был нашим прощанием? Но так не должно быть! Неужели я настолько ей противен... За пять секунд моего обещания перед глазами пронеслось всё время, которое мы провели вместе.Но целая жизнь прошла... Целая жизнь прошла...
И сейчас я вспоминаю... нашу последнюю ссору. Тогда я узнал о себе много нового, хех. Ты назвала меня "безответственным инфантилом", а я вспылил и обозвал тебя "курицей-наседкой". И я до сих пор помню твоё лицо после этих слов. Что это была за улыбка? Да и улыбка ли это была?.. Ты сказала мне: "Ты же понятия не имеешь, что такое курица, Альфред..." Хотя, быть может, она всё же права, и я действительно идиот. Американский идиот. А любовь - это не только поцелуи, танцы и цветы... это одна свобода на двоих. Да я не идиот, я просто кретин! И почему до меня это только сейчас дошло?!Но ведь всё хорошо... И так будет всегда!..
Но ведь всё хорошо? Я хотел свободу - я получил её. Почему же тогда на моей душе такая тяжесть? Пришло время выйти из метро - мы прибыли в аэропорт. Мы выходим на улицу, спешим на её вечерний рейс, и я с тоской смотрю на сине-оранжевое небо. Никогда не думал, что когда-либо буду так его проклинать. Я хочу вернуться в это унылое и скучное метро! Я хочу молчать и дальше, лишь бы она хотя бы просто сидела рядом со мной! Я не хочу прощаться!Мы увидимся вновь, или это "прощай"?
Над нами пролетел какой-то лайнер. Он пронзил насквозь небо, оставив за собой лёгкую дорожку из взбитых сливок. И тут меня осенило. Она разворачивается и негодующе смотрит на меня, словно приказывая поторопиться и не считать ворон, если я всё ещё хочу поговорить в здании. Но я остаюсь на месте, разглядывая благосклонное ко мне небо. Я решил. Я хочу попрощаться.Ведь всё хорошо, и так будет всегда!
Тот самолёт, который я только что всей душой ненавидел, стал ключом к моему спасению! Я не могу сдержать радостного крика! Да я кричал бы в тысячу раз громче, если бы не удивлённый взгляд этих глаз цвета зелёного льда. - Ты сказала мне молчать, пока я не увижу самолёт... Я торжествующе улыбаюсь и делаю шаг ей навстречу. - ... но так и не сказала, какой именно. Она тут же бросает взгляд вверх. Теперь она тоже видит лёгкий белый след. О да, детка, это твой прокол. Ты краснеешь, твои глаза расширились. Я не умею читать по лицам - что это с ней? Смущение? Обида? Злость? Да пошло оно всё к чёрту! - Я ждал этого момента семьдесят миль, - шепчу я ей в губы и накрываю их своими. И пусть весь мир подождёт.Целых семьдесят миль мы молчали, Ведь прощенья просить нам нельзя.
К чему все эти извинения и прощания? Мы ведь снова не поймём друг друга и поругаемся. А на этот раз я, кажется, всё сделал правильно. Я обнимаю её за спину, она обхватила руками мою шею. - Обещай мне, что вернёшься... - шепчу ей в ухо. Она кладёт свою голову мне на плечо. - Я не могу ничего обещать, Джонс, - тихо говорит она в ответ. Если бы у меня были свободны руки, я бы тут же сделал победный жест, а то и несколько. Она заговорила со мной! Она ответила на мой поцелуй! Она... она!.. За эти пять секунд в моей голове проносятся миллионы разных мыслей, самая громкая из которых - "Простила!" - Ты вернёшься, - повторяю я и пытаюсь поцеловать её ещё раз.Последние слова обещанья...
Она хмурится, отстраняется и бьёт меня кулаком по голове. - Ты хочешь, чтобы я опоздала на свой самолёт, Альфред Джонс?! - кричит она, стараясь выглядеть свирепой. Но её щёки сохранили следы румянца, поэтому она стала лишь ещё более милой. Я потираю рукой ушибленное место и смеюсь ей в ответ. - Была надежда, - признаюсь я. Она фыркает и разворачивается. Идёт быстро, словно хочет войти в здание аэропорта без меня, но такого уговора у нас не было. Знаете, почему я всё ещё уверен, что она простила меня? Я успел увидеть в её глазах какой-то свет, которого не видел эти семьдесят миль. Может, мне это показалось и во всём виновато янтарное закатное солнце - но я готов поклясться, что это был лучший поцелуй в моей жизни! - Я буду скучать по тебе, Роуз, - говорю ей. Вроде бы тихо сказал, но она услышала - я видел, как дёрнулся её силуэт. И разобрал в её неловком бормотании: "я тоже".И целая жизнь прошла.
Я загадал: если я ещё раз поцелую её в здании, то она точно вернётся. Она вернётся. Она должна вернуться...