V. Лихорадка

I В этом просторном помещение c белыми стенами слишком душно, я задыхаюсь. Эта комната мала для нас двоих, хотя в ней, по меньшей мере, может уместиться человек пятьдесят. Стены давят на меня, их белизна заставляет глаза слезиться. Не думал, что белый цвет может быть таким ярким и раздражительным. Я не хочу, чтобы мне становилось плохо, чтобы кружилась голова, не хочу расстёгивать верхнюю пуговицу моей идеально отглаженной рубашки, чтобы она не сдавливала горло. Но так нужно, иначе я могу сделать что-то не правильно. Если я буду прятать свои чувства и эмоции, ты никогда не отпустишь меня. Мне некуда идти, ты всюду будешь следовать за мной, шаг в шаг, и даже если я забегу в тесный чулан, ты протиснешься и в него, если спрячусь под маленькой, детской кроваткой, ты мигом найдёшь меня и будешь сидеть рядом. Даже если я хорошенько разбегусь и прыгну с самой высокой башни Японии, ты прыгнешь за мной. Мы связаны этим холодным металлом, и, кажется, эта связь не разрушится никогда. II Душно, мне слишком душно. Но если скидываю с себя одеяло, мне тут же становится холодно, поэтому я, в который раз, беру под контроль своё дикое желание раскрыться. А этот белый свет луны, льющийся в окно, он мешает мне, убивает меня. Я не могу спать. Может, у меня лихорадка? III Его серое лицо так близко, он смотрит на меня своими уставшими, полусонными глазами. Я не ожидал этого. Обычно, когда мы ложимся спать на одну большую двуспальную кровать, он тут же отворачивается и старается отодвинуться как можно дальше, настолько, насколько может позволить цепь наручников, которыми мы сцеплены. Я чувствую его тёплое дыхание, он дышит ртом, часто, почему? - Сколько время? – я не отвожу взгляда от его лица, от его печальных глаз. - Половина четвертого. Тебе лучше выспаться, завтра много работы. - Тебе тоже, - я ложусь на спину, разглядываю потолок. - Мне уже не уснуть, - он еле слышно произносит эти слова и быстро отворачивается. Но у меня отменный слух. Мы спим вместе уже третью неделю. Просто поняли, что спать на разных диванах очень неудобно. Я слишком горд, чтобы спать на полу, он этого не может физически. IV - Рьюзаки? – я поворачиваю голову к нему, глубоко вдохнув перед этим воздух. Думаете, он заметил, что пару секунд назад мне было плохо? Как я страдал от этой духоты, как я нервно расстёгивал пуговицу на рубашке, стараясь сохранять спокойствие? Конечно, нет, он слишком погружен в свою работу, он знает, что за мной нужен глаз да глаз, но куда я денусь? - Да? – продолжая искать что-то в «Гугле», он даже не смотрит на меня. - Когда всё это закончится, что ты будешь делать? - Что закончится? – его монотонный голос порой раздражает меня, его отрешённость, погруженность только в свои мысли и то, что он не замечает ничего вокруг, бесят меня, но я держусь ровно, не выдавая своих истинных чувств. Никогда. Иначе для меня это всё может плохо кончиться. - Дело Киры. Когда ты поймёшь, что он – это не я, когда убийца будет найден и ответит за свои поступки. Что тогда? L поворачивается на стуле и оказывается напротив меня. Он смотрит своими впалыми глазами, его губы изредка подрагивают. Он не спал уже очень долго. Проводя ночь в одной постели, я узнаю о нём больше, чем когда мы все дни напролёт рука об руку смотрим телевизор, работаем за компьютерами или пьём чай. - Тогда я буду радоваться, что в первый раз за всё время ошибся, ложно обвинив своего друга, - уголки его губ медленно ползут вверх. Я встаю со стула и подхожу к нему. - Мне никогда не понять до конца, что творится в твоей голове, - тяжело вздыхаю и прикрываю веки. Моя рука оказывается на весу, в воздухе какую-то долю секунды, а потом легко касается чего-то мягкого. Немного помедлив, я открываю глаза. - Как и мне в твоей, Ягами Лайт, - он держит мою руку на своей голове и улыбается, я опешил, но… мне это даже нравится. Что это такое? Безусловно, лихорадка. V

Интересно, кто же такой Кира? Быстрее бы отыскать и покончить с ним, чтобы я мог быть свободным, быть с НИМ, но знать, что я свободен.