От рассвета до заката

Наверное, самое великолепное в этой жалкой пародии на существование – быть тем, кто живет по своим собственным правилам, как мужик, сваренный вкрутую. Ты можешь просыпаться с первыми проблесками заката и, почесывая чей-то зад, с зевом валиться назад в мир Морфия. Засыпать только под утро, валяясь в душной машине весь день. Ты можешь спать на улице, ловя ртом мутные капли дождя, или же ночевать в убогом подобии на отель, обещая заплатить утром, но так и не вспомнить о своем обещании. Можешь вообще не спать сутки напролет... Да, кого, черт возьми, так волнует наша жизнь? Достали, блин, юная леди не должна рассказывать о своей жизни. К чертям собачьим, мы не успеваем на просмотр дорамы этим вечером!.. -АРУ! По наводненной толпой улице сломя голову, спотыкаясь и подпрыгивая чуть ли не на каждом шагу, неслась ошалевшего вида рыжая девчушка. Изо рта торчали кусочки соленой дряни, называемой суторбу*. Кто знает, что это вообще за ерунда и можно ли ее есть, но некоторые уверяли, будто на вкус оно хуже пропитанных потом старческих носков. Не знаю, какой идиот рискнул стащить у своего дедули носки и сравнить с божественным вкусом сукробу. Девчушка размахивала сиреневым зонтом, раскидывая прохожих, как кегли, и иногда спотыкалась о подол красного платья. Длинные волосы выбились из прически и теперь норовили отхлестать по мордам обладательницу угрожающего зонтика. Она улепетывала со всех ног, потому что иногда жизнь дороже годового запаса сутокру и денег, которые она, к слову, абсолютно честно выиграла. В этом уж она мастак – в играх. Уж у нее-то был достойный соперник, хоть и довольно раздражающий. Но, черт возьми, она бежит уже столько времени, еще успевая взгрустнуть о том, что не запихала побольше бумажек за резинку трусов, которые, кстати, из семейников превратились в стринги, так что бабло скоро могло улететь, печально помахивая крыльями на прощанье.        Она вылетела на открытую местность, мысленно ругаясь, потому что суктробу, которым она под завязку напихала свой рот, мешало ей во всей красе выразить свое негодование. Слюна вкуса потных старческих подмышек стекала по подбородку. Рыжеволосая, на миг остановившись, проглотила всю порцию соленой пакости и вытерла подбородок подолом заляпанного грязью платья. Через секунду перед ней затормозила машина, окатывая ее новыми волнами пыли, и она, не дожидаясь приглашения, запрыгнула в зияющую дыру, на месте которой должна была быть дверь. На месте водителя сидел тот самый «достойный противник», которого она признала, как все порядочные мужики в сёнэне признают своих соперников – путем мордобоя. Она злостно скрипнула зубами и, сверкая глазами, отдавила ему ногу, заставляя резко газануть. Впрочем, это было необязательно, так как в раскуроченном зеркале заднего вида уже маячили лысые головы преследователей. Машина, к слову, явно была «одолжена» у каких-то милых людей, которые с радостными лицами провожали ее неумелыми, но частыми автоматными залпами. Наверное, хотели оказать достойные проводы своей малышке. Это ведь будто провожать свою дочь на первое свидание с парнем.        - Урод, ты где был? Я думала, что подохну там! Какого черта мне всегда так везёт, а? Всё было честно, клянусь волосатой жопой гориллы! Я выиграла эти деньги вот этими вот нежными девичьими руками! Подвинься, мне надо переодеться! – и, постоянно изрыгая проклятия, она залезла на заднее сиденье, пытаясь отыскать в груде сваленного недавно тряпья что-нибудь годное для носки. – Ты где это дерьмо откопал? В таком даже бомжи не ходят! Да я лучше голой ходить буду, чем надену эту дрянь, воняющую дохлыми крысами!.. О, нет, черт возьми, я таки лучше оденусь! – будто чувствуя спиной просверливший её взгляд, она выхватила из кучи наименее смердящую пару штанов и футболку и, кое-как стянув платье через голову, надела на себя тряпки, предварительно вытащив из-за резинки трусов остатки денег. - Эй, китайская малявка, сколько сегодня заработала? – наконец подал голос непривычно молчаливый до сих пор водила. Издевательская усмешка расползлась по его лицу, что еще больше взбесило рыжую. - Я Кагура, ублюдок, Ка-гу-ра! Черт, я так зла! Я не малявка, не малявка! Я взрослая женщина! Я зарабатываю больше, чем ты, садистский нахлебник! – пыхтя, как паровоз, взрослая женщина перелезла на место рядом с водителем и принялась пересчитывать деньги.        Да, сегодня был действительно хреновый день для нее. Мало того, что попалась на мухлеже… Ну, подумаешь, немножко перестаралась! Зачем сразу деньги забирать? Так еще и это идиотское платье, в которое вырядил ее садюга! Он специально это! Узкое и длинное, плотно прилегающее платье должно было создать образ великосветской леди, привычной к посещению казино толстосумки! А что, черт возьми, получилось? Она едва сбежала от тех лысых горилл! Нет, она ничего не имела против платьев, но не тогда, когда они сжимают грудь до такой степени, что кажется, будто она на самом деле у нее есть. Дышать невозможно! Лучше уж без сисек, но не задыхаться, пытаясь в очередной раз втянуть воздух.        Обреченно вздохнув и приготовившись стенать о несправедливости жизни, она обнаружила, что таки заработала намного меньше, чем ожидала. Похоже, пора было сменить стертые в стринги семейники на нормальные трусы. Большая часть заработка просто не смогла удержаться за хлипенькой резинкой, и теперь годовому запасу скуторбу можно было помахать ручкой.        - А что у тебя, садюга? – заспанно вопросила Кагура, от усталости расслабившись и выпустив из себя всё раздражение. - На новые семейники тебе накопил! – с ехидной ухмылочкой заявил он, резко выворачивая руль налево. Приветственные пули просвистели мимо, выбивая в стене дома ямки. - Придурок, как ты водишь? – взбеленилась Ято. – Мой безрукий дядюшка Минору и то лучше гоняет колымагу, чем ты. Я чуть не получила дырку в затылке. Дай мне руль, ущербный! - Пошла прочь, мелкая плоскодонка! У дяди Минору хоть было доброе сердце, не смей поминать его в такой ситуации! Он был самым благородным человеком, которого я когда-либо знал! - Я только что это придумала! Нет никакого безрукого дядюшки Минору! Отдай мне руль, твою мать! - Толстозадая малявка! У тебя совсем крыша поехала? Если бы ты меньше жрала, то и денег у нас было бы больше. Эй, это похоже на ту ситуацию, когда двое тянут и отрывают к чертям! Отпусти, у тебя нет водительских прав! - Для того, чтобы сбивать людей, права не нужны, для того чтобы убегать от смерти, права тоже не нужны! Такими темпами нас прикончат! Да и вообще, это ты во всем виноват, да! Слушай женщин, когда они качают права, потому что они всегда правы! Моя жизнь была полна боли и страданий, но я превозмогла всё это, превратившись из уродливой куколки в прекрасную мудрую бабочку! - Каких дорам ты насмотрелась, твою мать? Я больше не дам тебе смотреть телевизор! А так, если ты сейчас нас убьешь, то мы даже не сможем увидеть вечерний показ «Солнце в закате луны»** на витрине супермаркета! Ты берешь на себя ответственность за мою жизнь? Нет? Тогда свали к чертям и дай уже мне спокойно отвезти нас в безопасное место! - Да, а еще, пожалуйста, конченный урод, не строй из себя невинность! Ты, извращенный лоликонщик, что это за гребанное платье, которое чуть не выдавило из меня все кишки? Это одна из твоих садистских штучек? Я думала, что помру от стыда! – раскрасневшись, как помидор, орала Кагура, уже чуть не плача. – Я была похожа на утку, затиснутую в балетную пачку! Не смей ржать!        Машина, как отчаянно пьяный бывший муж, виляла из стороны в сторону, чудом не сталкиваясь с домами. Слева опасной близостью пугала набережная, но в авто происходила драка не на жизнь, а на смерть. Видимо, смерть победила, потому что возня в машине затихла, а Окита и Кагура, с обалдевшими рожами, держались за руль, как за спасательный круг. Черт возьми, детишки, слушайте, когда вам говорят не тянуть руль на себя! От этого может зависеть целостность ваших конечностей и вашей психики.        Машина окончательно потеряла управление, как дождавшийся своей очереди за экслюзивной плюшкой отаку. Безумно виляя из стороны в сторону, она описывала всё большие окружности, угрожая то врезаться в здание, то съехать вниз, к морю. Кагура схватила зонт, а Окита, зацепив какую-то сумку, схватил девчушку за шиворот, выпихиваясь из авто как раз за секунду до эпичного взрыва. Похоже, банда, у которой он угнал машину, решила прикончить их вместе с приобретением. Оставалось только надеяться, что они не заметили, как парочка, вроде как защитившись почти бесполезным зонтом, скатилась к морю. Они приземлились уже на песке, прочертив зонтом и своими телами длинный след, как от тушки свихнувшегося слизня. На некоторое время из них вышибло дух. Они лежали, тяжело дыша и стараясь восстановить ритм дыхания. Кагура поднялась первой, резво вскочив на ноги и, остановившись у тяжело дышащей тушки Окиты, потыкала его пальцем, проверяя на наличие признаков жизни. Довольно хихикнув, она потянула его за нос. Он вяло отмахнулся от нее, как от назойливой навозной мухи. Впрочем, это было неудачное сравнение… Он недовольно скривился и приподнял левую руку, из которой сочилась кровь.        - Вот чертовщина! А я уж надеялся поплавать! – на выдохе он плюхнулся назад на нагревающийся песок. Первые лучи теплого рассвета резво запрыгали на его шортах, поднимаясь по рубашке, на которой уже плавали красные рыбки. Последними лучи достигли его волос и прикрытых глаз. Кагура плюхнулась рядом с ним на песок. - Тебе нужно промыть рану. Лучше этого не делать в морской воде. Гин-тян говорил, что она соленая, потому что горожане справляют туда свою нужду. Снимай рубашку, мне нравится зашивать людей. Была бы еще здесь игла, да какие-никакие нитки! Я же взрослая женщина и должна уметь делать такие вещи. Вроде зашивать рану, если вдруг ты случайно сделаешь себе сеппуку. - Лучше успокойся, оторви мне рукав и перевяжи руку. Не такая там страшная рана, ничего зашивать не надо, козявка. Или же тебе просто хотелось меня раздеть? Я тут садист, так что одежду срывать с тебя буду я. Притащи мне сумку, мне лень вставать. - Сам притащи, злыдень! – скорее по привычке, чем со злости, огрызнулась Кагура, тем не менее, по-черепашьи подползая к сумке и нацепив ее себе на спину, она вернулась к Оките, плюхнув сумку ему на живот. Левый рукав его рубашки был будто изорван бешеной собакой. Кагура подняла взгляд вверх, к месту, откуда они скатились. Там, в лучах восходящего солнца, блеснул неизвестно откуда взявшийся в таком месте кусок металла, торчащий из земли, ко всему прочему еще и усыпанной щебенкой. Она, нахмурившись, попыталась осторожно взглянуть на дорогу. От их преследователей и след простыл. Остатки машины полыхали жарким огнем. Не было никакой надежды на то, что что-нибудь из содержимого уцелело. Главное, что за ними больше никто не гнался, а деньги всегда можно заработать. Она облегченно вздохнула и, злобно пнув злосчастную металлическую кочерыжку, спустилась назад к покалеченному до смерти Оките, который с величайшим интересом рылся в сумке, не обращая внимания на свои боевые ранения. Черт его знает, чем он думал. Получилось ли это случайно, или же он намеренно защитил ее, но это, так или иначе, был поступок полного придурка. На ней же всё заживает, как на собаке, можно было сделать Кагура-саночки и прокатиться на ней. Но она сама бы такого никому не позволила! Черта с два!        - Эй, ты, херой, а как же твоя рука? – спускаясь к нему, съехидничала Ято. – Я хочу поплавать, пока солнце еще не окончательно встало.        Она опустилась рядом с ним, задумчиво осматривая рану. На спине обнаружилась еще одна длинная царапина. Впрочем, не слишком глубокая.        - Если горожане действительно писают в воду, то это должно тебе помочь, так что давай просто снимем с тебя всё и кинем тебя в воду! А я буду страховать, как спасатель Мотлибу, и пристально следить за каждым твоим шагом! Наконец, закончив свои поиски в сумке, он выудил оттуда бутылку с резко пахнущей жидкостью и сунул Кагуре в руки. Он собирался стянуть с себя рубашку, но противная дрянь уже начала присыхать к телу в местах порезов. Кагура с глубокомысленным видом остановила его руку, потянувшуюся к пуговицам.        - Я должна это сделать. Я будто мать, собирающая сына в школу, - ее лицо посветлело. - Какая мать раздевает сына перед тем, как отправить в школу? - Ну-ну, не пугайся, мальчик мой! Твоя матушка знает, что делать, - приговаривая так, Кагура начала расстегивать пуговицы на рубашке Окиты. – Опаньки, мальчик мой, откуда у тебя такие страшные синяки? Это потому, что ты мало кушаешь? - Нет, это потому, что на мне всё не заживает, как на собаке, бешеная малявка, - пробурчал он. - Сыночек, ты что-то сказал? – копируя Босса***, скривила угрожающую рожу Кагура. – Нет, ты ничего не говорил. Давай продолжим снимать с тебя рубашку. Я чувствую себя так, словно завязываю Антонио галстук. - Кто такой Антонио? - Это мой муж, Садильдо! Ревность ужасное чувство. Но я уже занята, мой херой!.. Почти гогтово! – расплылась в ухмылке Кагура, стягивая с жертвы рубашку. – Может, мне плюнуть на раны, чтобы было легче отдирать эти клочки от твоей кожи? - Лучше уж просто оторви. Или нет, ты еще можешь затопить тут всё блевотой, - съехидничал Сого, отбирая у Кагуры рубашку и аккуратно отдирая ее от ран. - А ты не обосрись от боли, умник!        Кагура открыла бутылочку с дурно пахнущей жидкостью и, как можно незаметней поморщившись, приложила к руке Окиты, пуская вдоль тонкую струйку алкоголя. Обработав все порезы, она спешно закупорила эту дрянь и кинула назад в сумку. Фух! Теперь можно и отдохнуть! Чертово солнце так быстро поднимается над горизонтом, как будто у него есть какие-то неотложные дела на Земле!        - Эй, а что в твоей сумке? – скидывая с себя штаны, бурчала Кагура. - Твои новые трусы. Меня достали эти бабушкины семейники. Ты даже не можешь унести приличную сумму в них. Слабая резинка. Эти трусы подарил тебе твой лысый папаша и ты до сих пор их носишь? - Неблагодарное ты чмо, - выдохнула Кагура и наклонилась, чтобы изучить содержимое сумки. - Тебе лучше так не наклоняться, а то светишь всё. Кагура ехидно ухмыльнулась. - Я же малявка, так что варежку захлопни, лоликонщик чертов! - Ты на себя в зеркало давно смотрела? Иди в отражение в воде попялься, что ли.        Кагура пожала плечами и выудила из сумки свое новое шмотье. Казалось, будто у нее пар пошел из носа от удовольствия. К черту труселя лысого папочки, когда у тебя есть что-то настолько прелестное! Она поставила зонтик и через полминуты выпрыгнула из-за него в цветастом купальнике. Задумчиво осмотрев себя сверху донизу, она мысленно удивлялась, насколько же выросла за то время, что они провели вместе. Да и вообще, они уже даже и не помнят, с какого времени их пути соединились и стали одним. Она подхватила зонтик и побежала к воде, которая уже начинала принимать в себя солнечное тепло. Слишком поздно. Надо было приходить ночью. Купаться в лунном свете – идеально. Как-то ночью они с Сого забрались в чей-то сад и там, как мелкие придурки, бултыхались в воде, пока хозяева дома не проснулись и им пришлось, похватав свою одежду, стремглав уносить ноги. Это было чертовски весело и безумно, - она расплылась довольной улыбкой и зашла в воду по колено. Сзади послышался плеск воды. Окита не спеша волочил ноги и заходил в воду, как был – в шортах и без футболки, с клочками несвежих бинтов на руке и торсе. Видно было, что он борется с искушением столкнуть Кагуру в воду. Хотя и она сама хотела пнуть его, опрокинув спиной в морскую пучину. Раньше бы она так и сделала. Ах, наверное, это называется старением, когда прежние забавы больше не приносят тебе удовольствия, или же ты начинаешь слишком рьяно задумываться над некоторыми вещами. К примеру, если я столкну его в воду, то бинты промокнут, а жидкость проникнет в раны вместе со сцаньем каких-то кракозябров, живущих в морской воде со времен нашествия аманто. А вдруг он обрастет чешуей и превратится в Горзиллу? Хотя, это ведь было бы смешно.        - Эй, кстати, ты заметила, что намного лучше контролируешь свою силу Ято? Ты же вроде так этого хотела, - протянул Окита, становясь рядом. - Ага, вроде как. Я уже потеряла счет времени. Да и какой придурок, с такой, как у нас, жизнью, будет считать дни и недели с того времени, как мы начали это странное путешествие? Разве только запоминать, в какой день будет проходить лотерея… - Тебя не устраивает такая жизнь? Можешь проваливать, если так. - Ты за кого меня принимаешь? Хочешь избавиться от меня? Да и потом, ты уже провел со мной слишком много времени, - широко улыбнулась Кагура. - Когда ты так лыбишься, то становишься непохожей на саму себя. - Не вздыхай, с каждым вздохом ты становишься слабее! - Что за дорама? - Реалити-шоу «От рассвета до заката с Кагурой и Сого»! Давай, снимай свои шорты, нам надо помыться! Да, прямо здесь! Я слышала, что солёная вода делает кожу моложе! - Это полная херня, да у тебя и так мягкая кожа! Хотя сколько тебя не лупи, синяков почти никогда не остается, зато вот от твоих тюленьих нежностей всегда остаются чертовы синяки. Наверное, я ошибся, когда сказал, что ты справилась со своей силой, малявка! - Ааа, ты достал, зануда, - закатила глаза Кагура. - Да, пускай я для тебя малявка! Да класть я хотела! Снимай чертовы шорты и пошли в воду, пока я еще могу хоть немного в ней побыть! Должна же я опробовать этот купальник, - её глаза снова засветились детским восторгом. - А ты не только на голове рыжая, - растягивая рот в маньячьей улыбке, протянул Окита.        Ну, ладно, сейчас по морде он заслужил. И, разбрызгивая носокровь, Окита Сого (считайте это его величайшим провалом), поскользнулся на ракушке и, порезав ногу, плюхнулся в воду. Обалдевшая Кагура оглядывалась, пытаясь обнаружить всплывшее тело, но через секунду ужасающий рев из ее глотки оповестил о том, что, всё-таки живое тело Окиты, подставило ей подножку, и она с громогласным звуком бахнулась в теплую воду. Девушка, как ужаленная, вынырнула из воды, и, вытянув Сого за шкирку, упала на песок, увлекая его с собой. Его бинты были мокрыми насквозь, из носа всё ещё сочилась кровь, а волосы, похожие на сосульки, прилипли к покрасневшему – то ли от беззвучного хохота, то ли от удушья – лицу. Вот урод, надо же ему всё испортить!        - Я не дам тебе сделать из моей жизни очередную дораму, - хохоча, он поднялся и, скривившись уже от неприятных ощущений, ощупал свои бинты и порезанную ногу. – А вот по роже бить не надо было, как будто я что-то там не видел. И бинты теперь промокли. - Харе ныть, аж противно, я тоже об дно долбанулась, урод! Давай лучше построим песчаный замок и насобираем ракушек, чтобы его украсить! - Иногда я чувствую себя педофилом, и мне хочется убить себя. - Вот видишь, я же говорила, что ты извращенец и депрессивный ублюдок! - Нет, я говорю, что твои мозги находятся на уровне развития пятилетней соплячки! - Чё сказанул, ушлёпок? Я всё равно построю замок красивей, чем у тебя! - Это мы еще посмотрим! В следующий раз ты снова будешь отдуваться, китайка!        Чертов рассвет уже как бы расцвёл во всей красе, так что на этой… эммм… даже не знаю, какой, ноте мы опускаем занавес, потому что я так думаю, что никто нихренища не понял, что здесь происходит. Тем не менее, у нас есть еще целый день. А это – полдень и закат. И этот день мы провели вместе. На самом деле, это бывает невероятно редко. Это как девушка, ждущая парня с войны, который может так и не вернуться. Что-то совсем грустное сравнение, совсем не похожее на нас. Но, тем не менее, мы выбрали такую безумную жизнь, подписавшись под всеми опасностями, принеся в жертву постоянное место жительства, взамен получив чертову свободу. И вот кто-то бы сказал: разве у вас ее и так не было? Ну, возможно, это было не то, что мы искали. Возможно, это всего лишь определенный период в нашей жизни и завтра наши пути разойдутся. Но, я думаю, каждый из нас надеется, что это случится не так скоро, потому что рука, которая всё так же может расквасить тебе рожу, так же и рука, которая без колебаний появится перед тобой в мгновенье беды.