***
– Коммандер Скайуокер, дано разрешение на взлёт, – раздался голос диспетчера в наушнике шлема, заставив Люка машинально кивнуть и посмотреть на своих ведомых, которые в этот момент одновременно подняли выпрямленные большие пальцы рук в лётных перчатках, показывая, что они тоже услышали приказ. – База, ваше разрешение слышу. До встречи! Рука легла на штурвал, приподнимая икс–крылый над пермокритом площадки, чтобы в следующий момент взмыть свечой в небо, беря бешеную перегрузку сразу. Тело вдавило в ложемент, но Люк отстранённо применил Силу, не видя причины скрываться от уже явного присутствия в Силе Воскресшего, тогда как отец и Хален были вынуждены свернуть присутствие, чтобы не дать Воскресшему понять, кто именно ему противостоял на Нирауаду. Всех пилотов предупредили, что только они взлетят, как базу и только базу накроет колпак энергетического щита, а это означало, что возврата не будет. Бой будет вестись в космическом пространстве Нирауаду. Вызванный флот станет прикрывать планету. – Люк! Мимо нас только что СИД промелькнул. Может, шпион? – Оставьте его, если он – шпион, то явно камикадзе связываться с Повелителем тьмы, который не в благодушном состоянии. Они с ним справятся, думаю, или у тебя какие–то сомнения, Марек? – Да вроде нет. Просто показалось... – Тогда всё отлично. Идём дальше, ребята. Через секунд тридцать координатор оповестил, что на перехват с кораблей противников выпустили истребители и бомбардировщики. – Началось веселье, – выдохнул кто–то в эфир с присвистом. Люк проигнорировал эту реплику, сосредоточившись на предстоящем прорыве к мощному флагману Воскресшего. Весь план был разработан на сплошных предположениях и прикидках, так как последние пять лет Вейдер был вне дел Империи до её падения, а перестановки в осколке той Империи были постоянные, так что действовать придётся ребятам практически с закрытыми глазами, импровизируя. А ему... – Люк, нам дадут окно ровно на одну минуту. – Этого достаточно, чтобы я миновал охранный кордон. Прикройте меня, хорошо, Гален? – Куда без этого, ослиная твоя башка? Но я не так искусен в полётах, как Вен! – Тогда постарайся, чтобы тебя не подстрелили, хорошо? – Шиш им на рыльце! Не дождутся. Нажав на гашетку, Скайуокер уронил истребитель вниз и влево, пропустив вражеский СИД над собой, краем глаза увидев, что кто–то из его эскорта не сплоховал и распылил истребитель, превратив его в облако кратковременной вспышки. А потом началось светопреставление. Люк влетел в раскрытый створ ангара флагмана, пробившись малой кровью, оставив за спиной своих сопровождающих и тихий мат от Марека, которого сумели зацепить. Дроиды повернулись на вой влетевшего истребителя и вновь приступили к своей работе, потеряв интерес к Люку, спрыгнувшему на пол ангара, лишь подтвердив его подозрения, что клон внимательно следил за его передвижениями. Да и ситх на него! Прятаться? Вот ещё! Скайуокер демонстративно подвесил сейбер на пояс и закинул шлем в кокпит, пусть прекрасно осознавая, что мог уже никогда не покинуть сей прекрасный кораблик, как этот супер–разрушитель. Шагая по коридорам навстречу своему кошмару, Скайуокер поглядывал по сторонам, изумляясь, зачем кому–то понадобилось весить экраны видеосвязи на каждом повороте, когда один из них вспыхнул, покрывшись рябью и после явив Люку картинку тронного зала без всяческих там воздуховодных шахт и тому подобного. Видимо, с горьким юмором размышлял Скайуокер, надоело милейшему Императору падать. И тут же татуинца скрутило: сильно увеличенное довольное лицо молодой версии Палпатина отдалилось, явив взору голубых глаз Люка избитого, брошенного на колени перед троном Хана. – Приветствую тебя на моём корабле, Люк Скайуокер! Вижу, тебя печалит судьба твоего зятя? Что ж, он пока жив. Но это "пока" долго не продлится, если ты не прибудешь ко мне через пятнадцать минут. Отсчёт пошёл. Циферблат тут же был выкинут на экран – и пятнадцать пошли в убывающем порядке. Скайуокер расширил восприятие, ища в Силе присутствие Императора, и рванул со всех ног в нужном направлении. Энакин бегом преодолел оставшееся расстояние до взлётной полосы, где только что приземлился истребитель Леи, незнамо как появившийся в зоне боевых действий. Каштановые волосы сбились в колтун, когда она стащила шлем и взволнованно взглянула на отца. – Где Люк? Мне надо с ним поговорить! Вейдер вскинулся было возмутиться, но какое–то отчаянное выражение карих глаз заставило его сказать вовсе не то, что он намеревался: – Что случилось? – Ему нельзя к Воскресшему! Он погибнет там. Ни Хана, ни себя не спасёт... Я видела это! Пап, он не должен туда лететь, – дрожащие пальцы вцепились в чёрный китель отца. А после молодая женщина вгляделась в синие глаза расширившимися глазами и тихо прошептала: – Он улетел, да? Улетел?! Кадык на горле Вейдера дёрнулся, и он мотнул головой: – Что ты видела? Лея! – Поздно... Слишком поздно. Это случится, уже точно, – она сползла на камень площадки, ноги не держали, сотрясаясь в рыдании. – Я потеряла их. Энакин просел на одно колено, как следует встряхнув поникшую фигуру дочери за плечи: – Что ты видела?! Говори! – зазолотившиеся глаза вперились в карие, распахнувшиеся под силой давления на её сознание, пока отец выуживал из её сумбурных воспоминаний тот сон, который заставил рвануть на атакуемую базу Нирауаду, оставив сына на попечение чужого и непроверенного человека. А увидев, задохнулся от боли. Избитое и искалеченное тело Люка лежало возле ног выпрямившегося молодого Палпатина, толкнувшего татуинца для полного убеждения носком сапога. За спиной в луже крови был Хан Соло, на лице которого застыло выражение удивления и даже обиды, каре–зелёные глаза были широко открыты, но огонь, что горел в них, угас навсегда. – Вот так и умирают идиоты, которые знают, что проиграют, но всё равно идут на заклание. Время умирать, татуинец! Передай привет отцу! Алое лезвие сейбера пошло на взлёт, по дуге, со свистом разрезая воздух... Хален охнул, уловив взмывающую бурю, что вызвала в Вейдере увиденная картина из варианта будущего. – Энакин, не смей... Не сейчас, пожалуйста, – карие глаза, выцветая до янтаря, устремились на высокую фигуру лорда, который, словно услышав призыв учителя, повернул голову к командной башне. "ВЫ знали". – Энакин, не надо... – только и мог проговорить Хален пересохшими губами. Если он потеряет и Люка, и Вейдера, Империи не подняться с колен никогда. Без вариантов. – Умоляю тебя, не ходи туда. И, закрыв глаза, с оборвавшимся сердцем, понял, что решение уже принято. Не успел. Эти Скайуокеры... Карие глаза, две пары таких глаз, каждый со своим выражением, проводили взмывший с площадки базы истребитель, за штурвалом которого сидел последний Повелитель Тьмы, шедший на помощь своему сыну. Чаша весов заколебалась, застыв в неровном положении. Победу или поражение сулил этот поступок?***
Люк затормозил перед закрытой дверью, что вела в тронный зал Воскресшего. Ни панели управления, ничего, чтобы открыть. Тик–так, тик–так... Думай, Люк, думай! А после пришло понимание, что надо сделать. И татуинец выставил руку в направлении двери, стиснув пальцы в кулаки и сделав движение вперёд, вырывая створку с корнем, швырнув в зал. И тут увидел, как оставшееся время сошло на нет как раз в тот момент, когда он прикоснулся к Силе. – Плохой мальчик! – рассмеялся приятным голосом набуанец, покачав пальцем укоряюще. – Но я забыл предупредить: это надо было сделать без применения Силы. Боюсь, я не могу засчитать тебе это в достоинство. Нетерпеливость – это плохое качество. – Отпусти Хана! Тебе не он, а я нужен, отпусти кореллианца! Сидиус выгнул рыжеватую бровь. – О! Какой напор. Но, думаю, Соло послужит другой цели. С этими словами Воскресший чиркнул слившимся от скорости движением руки по воздуху на уровне шеи стоявшего на коленях позади него Хана, карие глаза которого тут же широко распахнулись, выразив его недоумение и шок. В следующий момент Люк метнулся вперёд, подхватывая падающее тело друга, проскользив по гладкости пола на коленях. – Хан! – Я... – из рассечённого горла вырвалось бульканье – и Соло задохнулся, выгнув спину в попытках вдохнуть, но даже все потуги ошеломлённого Скайуокера, пытавшегося помочь кореллианцу, были с опозданием. Сила бесстрастно показала, что просто не хватило времени. Кровь. Смерть дарилась так легко всем, кто был ему дорог. Всем, кто дорог... Люк закрыл глаза, запрокинув голову назад, прижимая обмякшее тело друга к груди. И просто заорал, без слов и выкриков. Был просто крик, в котором он выплеснул всю горечь своих потерь. Этот крик обрёл мощь, корёжа переборки и вспучивая плиты пола, словно вместо мрамора был пластик, отшвырнув Воскресшего прочь на пару метров, едва не впечатав в спинку трона, пролетевшего в противоположном направлении. И тишина, что была хуже воплей. – Прости меня, Хан. Прости, Лея. Энакин не верил своим глазам, когда увидел, как мощный корабль Воскресшего передёрнулся, словно живое существо, только ощутив, как матрицу Силы всколыхнуло от жгучего чувства неизбывной боли потери кого–то близкого. И, кажется, Вейдеру было ясно, кого именно не стало только что. Люк положил тело друга бережно, словно тот был ещё жив, боясь причинить боль. И медленно поднялся на ноги, не отрывая глаз от распростёртого Хана Соло, стараясь не видеть алой лужи крови. Мёртвое выражение в мерцающих голубых глазах, что уставились на довольного Палпатина. – Да, мальчик, да! Вот именно это чувство я помню в тебе: гнев. – Нет гнева, мне всё равно: буду я жить или нет, но тебя, – рука Люка вытянулась к клону, – я с этого света уберу. – Ты попытаешься. Ты всегда останавливаешься, когда надо решиться на путь безоговорочного действия. И поэтому теряешь своих друзей и близких! Если бы ты был меня быстрее, если бы не рассчитывал на мою снисходительность и нанёс удар мне прежде, чем я убил твоего зятя, Соло был бы жив. Как ты посмотришь в глаза сестры? Как объяснишь ей, что опоздал? Люк стянул с плеч лётную куртку, бросив её на пол. Чтобы в следующий момент слиться в стремительном выпаде в сторону Императора. Меч активировался в каком–то немыслимо малом расстоянии от Воскресшего, успевшего переместиться на ту же долю нужного расстояния, чтобы уберечься. Охровые глаза уставились на татуинца возмущённо и подозрительно. – Ах ты, мелкая дрянь! Кто научил тебя этому приёму?! – Ты! – бросил Люк, начиная непрерывную атаку, заставляя Воскресшего уворачиваться и пятиться под градом ударов: равномерных, мощных и отточенных. Совершенно не то, что было раньше. Палпатин крутился волчком, ускользая и пытаясь переломить наступление Скайуокера в свою пользу, вот только мертвенную технику боя татуинца было почти невозможно сломить, будто на Императора напирал дроид, а не живое существо. Ни грана ошибки. Да могло ли быть подобное?! Энакин рвался вперёд сквозь все препоны, стараясь добраться до сына раньше, чем видение Леи сбудется. Каждый удар сейбера был точен, тогда как сам Вейдер искал присутствие сына, идя на этот постоянный огонь, словно на маяк, что манил лорда к себе, показывая верный путь. По ощущениям, что испытывал Вейдер, Люк словно растворялся в Силе, настолько слившись с ней, что это грозило ему невозвратом. Так почему же Император не использовал Силу в ответ? Это было не совсем понятно для Повелителя Тьмы. "Люк! Сын, ответь мне!" – взывал Энакин к мальчишке, но призыв падал втуне. Люк ощутил чьё–то присутствие, чьё–то ментальное вмешательство, желание быть услышанным. И сбился с ритма атаки, не успевая отмахнуться от этого назойливого шума. Император не стал ждать, когда Люк сумеет преодолеть внезапную заминку, перейдя в атаку сам. Порыв воздушной волны впечатал Скайуокера в переборку, пусть Люк отчасти стянул вокруг себя воздух в своеобразный кокон, старясь уберечься. А после пришёл ужас, когда, отвлекшись, татуинец понял, кто звал его. Отбиваясь от наседавшего и рычавшего от злости Императора, Люк старался выиграть расстояние, швыряя в него осколки мрамора, но нужный настрой развеялся, на первый план выступило желание удрать – и плевать на гордость и месть. Отцу нельзя было тут находиться! Хален клялся, что удержит его от этого опрометчивого шага! С возгласом отчаяния, Люк рванул прочь из зала, но его тут же отбросило в противоположную сторону, всей тяжестью приложив о ступеньки тронного возвышения. Бок полыхнул острой болью, Люк сдержался от вопля в голос: ведь будет только хуже, если закричит. Он задыхался от попыток вздохнуть, сломанные рёбра на малейшее усилие вздоха отзывались умопомрачающей вспышкой боли. – Поднимайся, щенок! – размашисто шагал к нему Император, брызжа слюной, глядя взбешённо на приподнявшегося Скайуокера. – Нет боли! Джедай ты недоделанный! Боли нет! Его нога ударила поднявшегося на четвереньки Люка прямо в незащищённый живот, подбросив силой удара над полом, чтобы после молодой человек распластался на полу уже без движения, хрипя и втягивая воздух с явным трудом. – Не тронь моего сына, мразь! Высокая фигура лорда материализовалась в проёме дверей, держа активированный меч на отлёте и чуть позади, за спиной. Жёлтые глаза обернувшегося клона округлились: – Вейдер? Ты же мёртв! – Тебе не повезло, живее некуда! – рыкнул Энакин, в следующий момент налетев на набуанца, оттеснив его одним мощным движением плеча от сына. "Вставай!" Люк не мог пошевелиться, валяясь возле стены и безучастно наблюдая за бешеным ритмом истинных бойцов. "Вставай!!!" Да так ли важно, кто победит в этой схватке? Сын или отец? "Люк, вставай". Ему уже мерещилось невесть что. Вон улыбающаяся мама протягивала ему ладонь, прося подняться. "Мальчик мой, одно усилие, только одно! Вставай, мой милый, ты можешь". Сипя, он опёрся на дрожавшую ладонь, приподнявшись над полом, вывернул шею, вглядываясь в неясный силуэт. – Мама? "Люк! Ещё усилие, ну же!" И тревога в карих глазах, точно таких же, как у Леи. Стиснув зубы, преодолевая себя и боль, татуинец всё же выпрямился, опираясь на колонну, что оказалась позади, рвано дыша. – Мам, не уходи! – он потянулся к ней, но силуэт удалялся, слабо улыбаясь. "Я горжусь тобой. А теперь помоги отцу. Вспомни Халена". "Мама!!!" Его глаза обратились к сражавшимся, словно подчиняясь чужой воле. И сердце остановилось, когда он увидел происходящее.