1
В большом зале Драко не оказалось. Как бы сильно ни крутил Снейп головой из стороны в сторону, изменить это ничего не могло. - Это что, зарядка для шеи? Новый способ распрямить Ваш наклевывающийся под тяжким бременем спеси горб? Снейп приготовился зашипеть: что ж, именно этого он и ожидал от Поттера по окончанию школы. Преподавательское мнение уже ни на что не влияло. Что ж, теперь можно хамить! - Грязный щенок, - процедил Северус сквозь зубы. – Жаль, мне сейчас не до тебя, а то бы... - А то бы что?! Профессор Снейп внезапно подался назад, сраженный горькой долей иронии во взгляде и голосе своего зеленоглазого оппонента. Гарри выглядел... Раздавленным? Уничтоженным? Побежденным? - Его здесь нет, не ищите. Он в больничном крыле. - Ты о ком говоришь? – Снейп, почуяв недоброе, сам не заметил, как вцепился в предплечья звезды Гриффиндора. - О Малфое, разумеется. Вы разве не его ищете? - А ну-ка, пойдем, - еще плохо соображая, что к чему, Северус потянул Поттера за рукав, увлекая с собой. Он знал, что поступает вопреки обыкновению, и значит, неправильно, но мысль о том, что Драко причинил себе вред из-за излишней жесткости известного профессора, не укладывалась в голове Северуса Снейпа. - Что случилось? - он наконец собрался с силами и спросил, но Гарри не ответил. - Если Вы поторопитесь, Драко сам Вам сейчас все расскажет, - вот и весь ответ. - Через пару минут он должен прийти в себя, а мадам Помфри как раз отлучилась в теплицы с профессором Стебль за травами, так что... Северус хотел фыркнуть, хотел топнуть ногой и выдать что-то коронное, вроде "Кого это волнует?", наслаждаясь в очередной раз привилегией преподавательских полномочий, но вместо этого он неожиданно для себя спросил: - Зачем ты делаешь это? Гарри только невесело улыбнулся. - По-моему, вам нужно поговорить, профессор. Или Вы так не считаете? - Это все? - Этого достаточно, - голос Гарри звучал, как из подвала, обреченно холодно. Они как раз вошли в больничное крыло, и Снейп таки не сдержался, бросился к Драко, который так плохо выглядел, что едва не сравнялся своею бледностью с укрывавшей его до пояса простыней. В следующий момент профессор слегка отпрянул, оглянулся, обеспокоено поискал глазами Поттера. Но тот, естественно, ничего не заметил. "Естественно, - Снейп сам себе невесело улыбнулся. - Как же иначе? Вполне объяснимое волнение декана, ответственного за жизнь и здоровье учащихся или человека, наломавшего дров, не более того, не более..." - Я нашел его на берегу, - пояснил Гарри, пока было время. Снейп похолодел от ужаса. Выходит, что как раз тогда, когда его внутренний голос саркастически нашептывал разные гадости о судьбе лишенного жизненных перспектив Драко-утопленника, тот и правда готовился отдать концы в воду. - Он не утопился, нет, - продолжал между тем Гарри. - Он просто остановил сердце. Как сказала мадам Помфри, очень сильным и древним заклинанием. А в воду, я думаю, забрался для гарантии, на случай, если не сработает. И еще я думаю, что ему очень надоело жить. И уж конечно у него были веские причины... - Замолчи, - прикрикнул Снейп и уже устало добавил: - Пожалуйста. Ему хотелось попросить Гарри оставить их с Драко наедине, но он подумал о том, как это будет выглядеть со стороны, и не стал - сплетен им еще не хватало. Только откинул с высокого лба намокшие липкие пряди, влажные, нежные, снежные... У Драко были удивительно светлые волосы и кожа, бархатистая, будто розовым лепестком оцарапавшая ладонь профессора не хуже шипа, когда Снейп невзначай коснулся подушечками пальцев тонкой перегородки переносицы, и - уже намеренно - белого лба ученика. - Более веские, чем неаттестация, - продолжал Гарри многозначительно, выдержав паузу. - Что ты имеешь в виду? - Снейп отдернул руку. Малфой шелохнулся, по возможности выражая бессознательный протест против этой потери. - Гарри? - вопросительно позвал он. Снейп фыркнул. - Полагаю, Вам нужно побыть вдвоем? - поинтересовался он с изрядной долей яда. - Профессор, не уходите... - попробовал задержать его Поттер. - Ах, оставьте эти театральные сцены. Если Вы притащили меня сюда, чтобы сыграть на жалости, Вы ошиблись - не на чем. Гарри рассерженно втянул носом воздух, с видимым трудом удерживаясь от того, чтобы высказать Снейпу все, что он о нем думает: - Кто бы здесь посчитал иначе! - Но вернемся к моим преподавательским обязанностям. Передайте своему самоубийце, что я жду его в среду утром, хотя и разочарован. "Своему, не моему! Драко, Драко, что же ты со мной делаешь?! Мне так хотелось поцеловать сейчас твои бескровные губы, каким бы безумием это ни выглядело", - Снейп вылетел в коридор и прислонился пылающим лбом к холодной стене. По крайней мере, Гарри не побежал за ним. Уже плюс. "Ну так и поцеловал бы!" - снова чертов внутренний голос. "Заткнись", - Снейп устало зашагал прочь по коридору. Странно, вероятно, сегодня в нем и в самом деле надломилось что-то при взгляде на Драко, укрытого тонкой льняной простыней, лежащего в неестественной позе, сложив руки на груди, как мертвец… потому что голос и впрямь послушался, впервые за все это время.2
Все они говорили одно и то же. Это было просто немыслимо. Немыслимо, что, будучи лучшим учеником их курса и любимчиком декана, Драко завалил "ЖАБу". Завалил "ЖАБу" на зельях. У Снейпа! Немыслимо от начала и до конца. Гермиона и Рон не переставали перетирать эту тему. И только Гарри знал, в чем дело, но лучше бы он сдох. В последнее время Гарри часто повторял себе это, хотя Драко на собственном опыте продемонстрировал ему, что говорить - это одно, а делать - совершенно другое. И вот теперь Малфой пришел в себя, бледный, изможденный последними месяцами внутренней борьбы, древним заклятием и своим недавним купанием, чуть не закончившимся трагедией для них всех. - Привет, - Драко первым делом потянулся своей казавшейся прозрачной, слабой рукой к лицу Гарри, чтобы убедится, что не бредит. Гарри заплакал. Вернее, он уронил слезу на подбородок Малфоя. Слеза была жгучей, горячей и опалила бледную кожу. Драко зажмурился, казалось, впитывая всем сердцем расплавленную соль. - Ну что ты... Зачем? - Ты придурок, Малфой. - Я знаю. Просто вдруг почувствовал, насколько осточертело жить, ну и... - Да я не об этом, хотя тут ты придурок полный. Он только что был здесь. И угораздило же тебя позвать меня по имени. Драко, попытавшийся было сесть, опираясь на руку Гарри, откинулся на подушки с обеспокоенным лицом, которое вскоре расслабилось. - Знаешь, мне кажется, он тоже любит тебя, - предположил Гарри одновременно нерешительно и настойчиво. Он и сам не понял, на чем настаивал. - Ерунда. Элементарная воспитательская обязательность, объяснимая со всех сторон. - Ну не скажи, - возразил Гарри. - Он так к тебе кинулся. Но Драко уже был не в состоянии оценить по достоинству перспективы, открываемые наблюдательностью гриффиндорца. - Мерлин, Гарри, я так устал, - прошептал он прежде, чем отключиться и, пожав напоследок смуглую руку, поданную в его распоряжение, был таков.3
Призрачные видения мертвенно бледного Драко мучили несчастного профессора Снейпа остаток дня, так что он не поленился разыскать мадам Помфри и выудить из нее всю информацию относительно малолетнего идиота. Колдоведьма сейчас же заверила его, что случай пустяковый, Драко просто наглотался воды и слабость пройдет в худшем случае назавтра к полудню, но и это не помогло: ночью Снейпу приснился Драко в аккуратном оббитом черным бархатом и выстеленном белым шелком гробу. У него были пышные похороны. Северус проснулся в холодном поту с громким воплем: "Нет, только не это, тысячу раз нет!" - и остаток ночи приходил в себя, отчитывался за несдержанность и попутно сражался с внутренним голосом, от экстраординарности ситуации вконец обнаглевшим. Наутро он выглядел еще более желчным, еще более злобным и еще более невыспавшимся, чем обычно, понятное дело. Таким и застал его Забини, тихо и почтительно поздоровавшийся с деканом с порога. Снейп умилился. Блэз был вторым после Малфоя учеником факультета, на которого Северус делал большие ставки. Ему импонировали невысокий ровный голос и трудолюбие юноши, но главное - его талант в области зелий. Тщеславие Снейпа уже прочило Блэзу блестящую карьеру и великое будущее. "Да, такой экземпляр в состоянии прославить своих наставников", - не без удовольствия думал профессор. К тому же Блэз был необыкновенно красив, не так, как Малфой, разумеется, какой-то западной, своей красотой. "Вот и влюбился бы в Блэз. Про его семью, по крайней мере, ничего не известно, приезжают забрать парня два раза в год, да и все. Так нет же, Малфоя подавай!"- не преминул уцепиться за эти слова внутренний голос. "Можешь ты хоть раз заткнуться, ради разнообразия?!" Снейп попытался изобразить на лице дежурную улыбку, искренности в которой не пребывало ни на грош, зато благожелательность и энтузиазм били ключом. Получилось больше похоже на оскал, так что слизеринец попятился, переступил несколько раз с ноги на ногу и замер в нерешительности. - Вы что-то хотели, Блэз? – терпеливо поинтересовался Снейп, хотя вся его душа разрывалась на части, призывая хоть раз в жизни побыть нетерпимым: надоело. - Да, то есть, нет, то есть... - Забини набрал в легкие побольше воздуха для решительного заявления. - Мне необходимо поговорить с Вами о Драко Малфое, сэр! - Вы можете сесть, - сухо процедил профессор. Должно быть, он и вправду смертельно устал, потому что вся эта ситуация: шумиха и волокита вокруг Драко начинала и впрямь утомлять. - Я Вас внимательно слушаю. Блэз как раз принял предложение, поудобнее умостившись в кресле и потупив глаза в пол, как положено отроку. - Видите ли, профессор, на Драко столько навалилось в последнее время... Снейп встал со своего места, нервной поступью измерил расстояние до двери и обратно, к своему столу, затем прошел к шкафам, не оборачиваясь на Блэза, так, как если бы последнего и не было вовсе... - Вы что же, просить за него пришли? - покачнувшись с мысок на пятки, усмехнулся он. Блэз вобрал голову в плечи: - Да. Снейп прокашлялся: - Если речь идет о мистере Поттере, то я понял, что Вы хотите сказать. Я в курсе. - Сэр, но тогда, очевидно, Вы также и в курсе того, что это страсть Драко к Поттеру... хм, его привязанность, повлияла на то... словом, на сдачу экзамена. - Любезный Блэз, не вижу ни малейшей связи. Более того, в процессе опроса у меня сложилось впечатление, что мистер Малфой вообще не посещал ни единого моего занятия последние два года, не говоря уже о подготовительных. - Но сэр, вы же его видели! Где же он был, по-вашему? Снейп невесело улыбнулся: - В мечтах о мистере Поттере, я полагаю. - Профессор... - мягко начал Блэз. - Может быть, в порядке исключения... - Я понимаю, Забини, Малфой Ваш друг, но... "...но я в нем разочарован", - хотел закончить Снейп. Вихрь воспоминаний, ослепительно ярких, мучительно живых, реальных... захлестнул его. Вот Драко сидит перед ним, похожий на взлохмаченного воробья, искупавшегося в пыли. От него несет табаком, смешанным с запахом вишневого ароматизатора. Серые глаза так спокойны, как, наверное, не были еще никогда. Они будто неживые, нечеловеческие, голодные волчьи глаза. И спокойствие в них добыто путем титанического самоотречения. Снейп сам себе удивился, что не убил вчера Поттера, обернувшись к нему в Большом Зале, Поттера, который довел надежду и гордость слизеринского декана до такого плачевного состояния. Но нет, виноват, конечно, не этот олух - кому он может внушить любовь до потери самообладания? Разве что Грейнджер. Виноват сам Драко и его способность развить в себе подобное чувство, которую он так неосмотрительно использовал. Как он мог разменять себя на экземпляр вроде Поттера?! Как он мог забыться настолько, что... Забини жаждал ответа. -...но неужели Вы думаете, что мне есть какое-то дело до личной жизни учеников, а, Забини? - Блэз вжался в кресло. Снейп расценил это по-своему. - А если нет, то какого черта?! Какого черта это меняет? Мне безразличны Драко с Поттером. Мне безразличен Драко, с кем бы он ни был. Это ни на что не влияет, понятно Вам? - здесь Снейп смягчился. - Учиться надо лучше, будь то с Поттером или еще с кем. Идите, Блэз, идите. Я уже сказал мистеру Гриффиндорскому выскочке и Вам повторю ради душевного успокоения. Пусть Драко приходит в среду с утра. Возможно, мы что-то решим. Снейп и сам усмехнулся двусмысленности своей формулировки, не подозревая, насколько он прав. Поттер, Поттер, Поттер... Он три раза про себя повторил это имя. Похоже, Снейп действительно ненавидел мальчишку, пуще прежнего. Похоже, Снейп действительно сходил сума. Самоуверенный, надменный, по слухам, самозабвенно в себя влюбленный Блэз утратил всю непревзойденную гордость своей королевской осанки, но быстро оправился: - Спасибо, профессор. На выходе он остановился: - Знаете, если бы мы с Вами не были знакомы так хорошо, я бы подумал, что Вы ревнуете. - Ну что?! - Пэнси стояла очень бледная в коридоре, почти сливаясь цветом кожи со своими светлыми волосами, прижав руки к груди. - Да любит он его, вот что! - выругался Блэз и, увидев округлившиеся глаза девушки на обращенном к нему заострившемся от переживаний личике, не удержался, привлек к себе. - По крайней мере, мне так показалось. Мерлин, чтоб о нас так кто-нибудь заботился, если что-то пойдет не так.4
Снейп рухнул в кресло, как подкошенный. "А чего, собственно, ты ждал? - воспрянул духом внутренний голос. - Ученики не слепые и уже даже не дети. Не удивительно, если Малфой и сам давно догадался о твоей "пагубной" страсти. Вот, интересно, если так, что ты станешь делать?" "Обращусь к маггловскому психиатру. Кстати, зачем так надолго откладывать - до выяснения сомнительных фактов?" "Намек понял. Последний вопрос. Ты предпочел бы, чтобы Драко разменял свою уникальную способность любить на тебя?" "Я предпочел бы проснуться завтра утром с убежденностью в том, что мне все это приснилось, и погулять на свадьбе у Пэнси и Драко через годик-другой, если пригласят, конечно, понял?" "А, ну да, потом пойдут пеленки-распашонки, ничем необременительная жизнь с культурным сексом дважды в неделю... А ты хоть раз задумывался над тем, чего Драко хочет сам, Северус Снейп? Плоскую, безгрудую доску? Сомневаюсь. А даже если и так, не свидетельствует ли это о небезызвестных наклонностях?!" "Этого не может быть, потому что не может быть никогда, но даже если и так, Драко еще слишком мал". "... А моральная травма останется с ним на всю жизнь. На спор! Ты ведь это хотел сказать? Ничего он не мал! В Древней Греции, между прочим..." "Мы не в Древней Греции. Я его наставник..." "...и должен заботиться о благополучии его семьи? Больше, чем о нем самом? Снейп, это все чертовски благородно, конечно же, но ты не считаешь, что безнадежно устарел в век "завтраков быстрого приготовления для одиноких волшебников"? - и безо всякого перехода. - А Блэз не дурен собой!" "Замолчи!" "Придумай новый тезис. Этот мне надоел. Северус, почему не он?"4 "Да оставь же меня в покое!" "Потому что он только второй номер, а копия никогда не сравнится с оригиналом?!" "Ладно, хорошо, давай по-другому!" - Снейп прошествовал к шкафу и с решительным видом откупорил бутылку, извлеченную из него. Мерло. "Думаешь, компания зеленых чертей и пьяной совести приятней моей? Проблемы не топят в вине: они умеют плавать!" "Я из этого проблемы не делаю, а дерьмо всплывает всегда. Прискорбная особенность, но чего же ты хочешь, позволь спросить?" "А ты подумай!" "Признания? Признания в том, что Драко - совершенство, он самый лучший, и мне нужен только он?" "...и что если бы это было что-то нечестивое, никак не любовь, а, скажем, гонор старого кобеля, то у тебя была неограниченная возможность соблазнить хоть полшколы!" "То есть, ты хочешь сказать... Но это чувство и подобного рода признания - чистейшей воды самоубийство в моем возрасте!" "Я хочу сказать, забудь ты о своем возрасте, не прибедняйся! Нам столько лет, насколько мы себя чувствуем! И перестань, ради всех знаменитых волшебников, себя жалеть. Докажи сам себе, что способен на поступок, раз и навсегда". Снейп отпил вина и поставил бутылку на место. Только бокал испачкал... "Это похоже на аутотренинг". "Это он, родимый, и есть. Человек создан, чтобы бороться за свою любовь. Дерзай!" "Я здесь, я рядом, даже когда ты не видишь, даже когда ты спишь и не видишь..." Гарри все еще пребывал на грани истерики полчаса спустя после разговора с Малфоем и ушел только под вечер, вернее, позволил мадам Помфри себя увести, после того, как окончательно убедился в том, что Драко дышит спокойно и ровно. Просто быть рядом, просто держать за руку и перебирать струящуюся, переливающуюся, расчесанную на пробор, откинутую со лба платину, одними губами твердить "Драко, как же я? Что же ты наделал?!", быть сентиментальным, унизительно, непростительно сентиментальным, расплакаться по-настоящему первый раз в жизни. Перед кем? Перед бывшим заклятым врагом. Показать, наконец, Малфою, как дорого стоит, как много значит один факт его существования на этой бренной земле. Мерлин, как, оказывается, просто жить, просто чувствовать, просто любить... И почему все это понимание, такое простое в своей гениальности, никому не нужно, почему Драко не разделит его в своем упрямом одиночестве, не с Гарри - с другим, с любимым... Почему жизнь так несправедлива?! И Малфой еще жалуется, что обречен на безответную любовь, что Снейп не полюбит его никогда, хотя, когда это Малфой жаловался?! Скорее уж констатировал факт. Но Гарри было хуже! В тысячу раз хуже, потому что Драко знал о его любви. И это ничего не изменило, разве что разбило барьер враждебности между ними, но так только больнее. В сотню раз больнее! Быть рядом, зная, что ничего не изменишь, как бы близко ни подошел, вплотную, быть влюбленным во влюбленного человека. Но, может, Драко действительно хуже? Знать, что у тебя есть шанс, и никогда не использовать его во избежание стыда, - тяжелей? Гарри задавался этим вопросом, когда, кривясь насмешливо, как, вероятно, делал бедный Йорик, подобно Тени Отца Гамлета брел в постель. "Истерик!" - он поцеловал свое отражение в настольном зеркальце вместо "спокойной ночи" и, забравшись с головой под подушку, разрыдался, ничем не сдерживаемый. В принципе, ему было так паршиво, что плевать на кодекс чести героя. Мужчины никогда не плачут - это верно, но пока он не совсем еще вырос - его право. А по Хогвартсу ползли слухи, надоедливые, когда дело - правда, утешительные, когда не осталось сил выдавать желаемое за действительное в надежде еще на что-то. И на следующий день Гарри имел возможность убедиться, что кухня сплетен в школе работает исправно. Он столкнулся с Забини в коридоре по дороге из библиотеки, пялясь в какую-то присоветованную Гермионой книгу. Книга была нудной и обещала услужить в качестве снотворного ближайшие несколько ночей - до выпускного экзамена по трансфигурации на следующей неделе. Таким образом, Гарри убивал время в накопительстве нереализованного пока желания спозаранку увидеть Драко. Что за чушь! И кто сказал, что часы посещений должны быть строго ограничены. Из-за этого Гарри кантовался в гостиной, Большом Зале и снова в гостиной вот уже пять часов, начиная с трех ночи или утра - как кому больше нравится. И вот, наконец, вдохновленный Гермионой, растратил свою бурную жажду деятельности на поход в библиотеку. А тут... Поначалу Гарри думал, что его просто хотят побить, когда Блэз без обиняков и отлагательств втолкнул его в первую попавшуюся пустую аудиторию и плотно прикрыл дверь. Вполне обычное дело. Гарри даже развеселился, приготовляясь давать сдачи. И как это он раньше сам не догадался никого побить? С разбитым носом вход в Больничное крыло ему открыт в любое время дня и ночи, намного раньше нижнего порога, отведенного часам посещений. Но Блэз его не ударил, нет. Он долго молчал, оценивая гриффиндорца хмурым взглядом, пока Гарри, настроенный задать рыжей гниде хорошую трепку, окончательно не растерялся. Тогда Блэз спросил: - Что у тебя с Драко, Поттер? Не лгать! - Ничего, - Гарри даже усмехнулся подобной наглости: "Твое-то какое дело?" - Но он любит тебя? Гарри сделал глубокий вдох. И сказал: - Драко любит Снейпа. Неожиданно Блэз улыбнулся: - Так я и думал. Идем, потолкуем?5
Придя в себя, Драко некоторое время поелозил на сбившихся под ним в комок простынях. Он не знал, который сейчас час, и спросить было не у кого, но полоска занимавшейся на горизонте зари подсказала ему, что ночь отживает свое. В открытое окно пахнуло утренней прохладой и жимолостью, чей запах Драко с детских лет не любил. Он сел на кровати, вытирая взмокший лоб. От этого по всему телу поползла, обгоняя кровь в сосудах, звенящая боль. Стало нечем дышать от навернувшихся на глаза стыдных слез. Малфой попытался напомнить себе, что стыд - недостойное его чувство, что все совершают ошибки, но это не помогло. Перед ним, как живое, стояло лицо профессора Снейпа, продолжавшее мучить его наяву после нескольких часов беспокойного сна. Сейчас зельевар взглянет свысока и скажет, что у него сложилось впечатление, будто Драко отсутствовал на уроках весь прошлый год. Драко и отсутствовал... Белизна манжеток в сочетании с белизною рук вдруг кольнет глаза, и Драко побредет щупать двери наугад от профессорского стола, ничего не видя: «Большое спасибо, профессор». А потом будет гладь воды, такая прозрачная, что каждый камешек видно, такая спокойная и такая манящая. И мысль о том, что она забаюкает своим тихим плеском, смоет боль, обступив невесомостью, так что ничего от него не останется. Только рябь по воде, а кипучую боль безнадежности – что ж... кипучую боль Снейп оставит себе на память, даже не подозревая об этом. Что же делать, если Драко никогда не везло. Удача отвернулась от него в тот самый день, когда он родился в доме Малфоев, и белокурому чудовищу с завораживающе снежными волосами, перехваченными черным шелковым бантом в лучших аристократических традициях, сообщили, что у него теперь есть сын. Вот тогда-то его и прокляли, маленького мальчика с длиннющими золотыми ресничками. Проклятие сейчас же вступило в силу: это чудовище было Люциусом Малфоем, его отцом. Но был еще Хогвартс, и на пятый год его пребывания здесь, как всегда, зацвели каштаны, и профессор Снейп помог ему собирать их цвет и варить настойку для ослабленных акселерацией сухожилий. Раньше Драко часто ловил себя на том, как бы ему хотелось, чтобы профессор вместо Люциуса был его отцом. Но в тот злополучный день, когда руки их пересеклись над каким-то очередным соцветием, Драко понял, что, возможно, хотел совершенно не этого, просто раньше не знал правильной формы, в которую безошибочно смог бы свои желания облечь. Малфой тряхнул головой, словно проснувшись от долгого сна. Впрочем, так и было. Он видел теперь всю историю так, как видит прозревший слепец, стянувший повязку с глаз, правда, для этого ему едва не пришлось расстаться с жизнью... "Мерлин всемогущий, как я патетичен, как же дешево выглядит то, в чем так долго я боялся признаться себе самому, чтобы не замарать единственное светлое и чистое, теплившееся во мне, по неосторожности. На самом деле мне плевать, как оно выглядит, главное, что оно до сих пор нещадно болит". Дальше последовали ставшие за полтора года обыденными мысли об отсутствии каких-либо перспектив на будущее. Теперь - особенно остро, как никогда. Он по-прежнему был сыном своего отца, но не был уже перспективным начинающим молодым зельеваром. И вчерашним учеником Хогвартса он не был тоже. С восхитительной легкостью он безжалостно отнял у себя единственный свет в оконце, единственное возможное будущее. И у него поднялась рука. Это он и хотел проверить. Полная независимость. Он стал никем. Он снова стал игрушкой своего отца. Теперь мысль о смерти выглядела вполне обдуманной. Он знал, что Снейп ждет его в среду. Гарри что-то там подобное говорил, но черта с два он позволит обстоятельствам, с которыми столько сражался, снова стать над ним. Он, Драко Малфой, станет выше любых обстоятельств. Драко поморщился. Мысль не принесла былого энтузиазма. Раз уж на то пошло, умирать теперь и вовсе было бы глупо, но он не остановится на полпути. Он, наученный знаменитым зельеваром Северусом Снейпом никогда не сворачивать и не останавливаться на достигнутом, он не свернет, не остановится, он пройдет свой путь до конца, хотя бы небо проклинало его вторично. Обратного пути не было. В детстве, когда его младший брат, не прожив и месяца, умер, католический священник, хоронивший его по материнскому обычаю, сказал, что тем, кто умер так рано, просто больше повезло увидеться с Богом поскорее, лишившись всех тягот и проволочек земного пути. Что ж, думал Драко, наконец-то ему повезет, хоть раз в жизни. И еще ему ужасно хотелось жить, но сил ползти по отвесному склону линий судьбы уже не осталось, поэтому он настроил себя на то, что сейчас постигнет наиболее загадочную и манящую из всех земных тайн - тайну смерти. Сердце Драко пропустило удар. А потом его просто не стало...6
Белое, бледное, бескровное и холодное. Тело. Безжизненно задеревеневший кусок мяса: посмертному совершенству никогда не сравнится с совершенством живым, пышущим подвижностью и здоровьем. Снейп не мог с этим согласиться, не мог поверить, не мог... - Он Вас любил, - голос Поттера пробился сквозь оборонительные позиции лихорадочно гонимой по жилам крови, шумевшей в ушах, сквозь причитания Поппи, пившей маггловский корвалол в прилегавшей к крылу каморке. - Он всегда Вас любил. Только Вас. А я всегда любил только его. Мерлин, знали бы Вы, как я Вас ненавижу! - Что ты несешь! Из-за тебя он решил покончить с собой, из-за тебя! Так что не смей перекладывать на меня свою вину! "Этого ты боишься? Оказаться на самом деле виноватым? Этого?!" Снейпа переполнял плохо контролируемый гнев, но когда он обернулся и увидел бесцветное, осунувшееся за каких-то полдня лицо Поттера с лихорадочно блестящими, запавшими глазами, еще более безжизненное, будучи смуглым, нежели от природы необычно бледное лицо мертвого Драко, Северус впервые в жизни кого-то пожалел. Гарри было хуже, несоизмеримо хуже. И Снейп даже думать не хотел, что означало бы для него самого чувствовать себя единственно виноватым в смерти Драко. - Нет, из-за Вас, но не только. Драко больше нет, так что нет смысла дольше скрывать, а он, думаю, не хотел бы, чтобы Вы мучились чувством вины после его смерти. Люциус Малфой был настоящим извращенцем в плане домашнего насилия, да и не только. Я сейчас об инцесте говорю, если понимаете, о чем я. У Драко на этой почве был крупный сдвиг. Со мной он мало на эту тему делился, но могу себе представить, бедняга! Он ни за что бы мне не рассказал, но так уж получилось, что я сам... "Ну естественно, Вы сами!" - Поттер, Вы больны! – «Не может быть, не может быть, чтобы Драко, солнечный ребенок, лучезарный мальчик, благополучный, образованный...» Пока он боролся тут со своей принципиальностью… Этого просто не может быть! Поттер лжет. Снейп отказывался верить. Как бы там ни было, времени на допрос с пристрастием все равно не осталось. - Лучше быть больным, чем бессердечным, профессор. В комнату хлынули какие-то люди. С ними Поппи. Краем глаза Снейп увидел авроров, прибывших засвидетельствовать смерть. "Ну и черт с ними, - подумал Северус зло. - Пусть меня посадят в Азкабан, пусть приговорят к Поцелую, все на свете пусть, только бы Драко еще раз, другими глазами взглянул на солнечный свет. Поттер его вытащит, - он бросил быстрый взгляд на измученного юношу. - Своей фанатичной любовью, что бы там ни было". ...А Северус поможет ему прямо сейчас. Слизеринский декан обернулся к мадам Помфри: - Как давно он умер? - Перед рассветом. Часов в пять, плюс минус полчаса. "А сейчас уже десять двадцать одна..." - Все вон отсюда, - гаркнул Снейп. - Быстро! - О Северус, ты ведь не хочешь... - прошептала Поппи, затравленно покосившись на двух растерявшихся, совсем еще молодых авроров. - Именно это я и собираюсь сделать, мадам Помфри. Она послушалась. Она увела ничего не понимающего, упиравшегося изо всех сил Гарри, она прикрикнула на стушевавшихся авроров своим командным голоском, расставляя точки над "і". Снейп уже не видел всего этого. Он сосредоточился на Купидоне с венецианских фресок, по недоразумению заблудившемуся в холодном замке англосаксов, выросшему среди английских камней, словно редкий экзотический цветок. Юноша спал вечным сном – его жизнь увяла. Венецианские фрески, откуда он родом, облупились, изобличая бездарность автора, несостоятельность создать нечто настолько вечное, чтобы само время пало прахом к его ногам. Наверное, Снейп плакал. Он не помнил. Все, что он помнил, так это как легко перекинул палочку из одной руки в другую, пробормотав заклинание. Тело Драко остыло, но мозговые ткани, хвала всем волшебникам, не утратили еще свою эластичность. Теперь Снейп знал, что Драко умер в половину шестого. Это давало определенные преимущества, но нужно было сильно спешить.Снейп возложил левую руку на бледное и прохладное чело, откинув великолепные волосы, правую - на узкую мальчишескую грудь.В этот момент он готов был даже поверить в существование Бога, если только тот был в состоянии помочь ему. Профессор видел строение внутренностей Драко, как если бы орудовал скальпелем и пинцетом глубоко в недрах юношеского организма, безвременно почившего. Он протянул руку к неподвижному сердцу и увидел, как прозрачный призрачный палец покорно ложится на увитую сосудами поверхность. Он щелкнул пальцем, взломав хрупкий блок, и подтолкнул к работе сердечную мышцу неуловимым движением. Сердце забилось вновь. Так ему показалось. А потом щелчок, все еще звеневший в его ушах, смолк, и он не видел уже ничего. Снейп убрал свои руки. Драко по-прежнему оставался недвижим, но что-то подсказывало Северусу, что жизнь уже коснулась его своим благодатным крылом изнутри, уже потекла по жилам алой любовью. Быть может, надежда? Профессор осторожно сомкнул кольцо своих длинных пальцев вокруг хрупкого запястья и принялся ждать. Ждать - все, что ему оставалось. Драко выглядел таким же мертвым, бесцветным, бескровным. Он был холодным, так что Северус непроизвольно поискал глазами, чем бы его укрыть. Он был мертв... Все усилия были напрасны. Слишком поздно. Но нет же, нет, тонкая нитка вены была создана для жизни, была создана для того, чтобы отбивать учащенный молодостью пульс, бархатные губы существовали для того, чтобы шептать непристойности на ухо хорошеньким барышням и лихорадочно твердить для запоминания перед экзаменом трудный урок, ресницы... О, природа нарисовала эти ресницы специально, чтобы они дрогнули, открывая прекрасные, чистые светлые серые глаза поутру, слезинка радости путалась бы в них, пойманная в сети, подобно росе, а в горе стекала бы жемчужиной по высокой скуле, по нежным бледным щекам.А руки - словно хрупкие ветви молодого деревца, сбитого с толку морозом - так и просились обвиться в утешении вокруг чьей-то устало склоненной над контрольными шеи, но вместо этого лежали безвольно вдоль молодого и гибкого тела, предмета многочисленных вожделений. Снейп – увы! - сколь угодно долго мог прислушиваться к отголоскам угасшего пульса, Драко был мертв. "Но это не правда, я его слышу!" – слизеринский декан уронил голову на жестко накрахмаленные льняные простыни. Поднялся, все еще не выпуская запястья Драко из своего робкого захвата, и осторожно коснулся губ в прощании. Это был конец. А в следующий момент сердце Драко пропустило удар. За ним еще удар. Щеки порозовели. Вена завибрировала. Искажая ее, как мембрану, притиснутую к подушечкам снейповых пальцев, пульс принялся отбивать чечетку. Северус отстранился, все еще не веря своему счастью, вздохнул и пригласил: - Вы можете войти. Драко понадобилось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя. Хвала небу, у здорового организма всегда найдутся силы противостоять искалеченному духу. Ничего нового он, разумеется, в такой ситуации сказать не мог. Едва только его серые глаза распахнулись в потолок, он потребовал к себе Гарри. И Гарри примчался, сокращая расстояние в рекордно короткие сроки, отчаянно скрипя кроссовками и выжимая из них максимум, на который эта безобразная обувь была способна. И Гарри плакал у него на груди, пока Поппи каменным голосом объявляла аврорам, что им здесь больше делать нечего. …Чтобы никуда не уйти, вечно быть рядом и любить со всей безоговорочностью, на которую способны только семнадцать лет. Даже если потом все опять вернется на круги своя. Даже если Малфой пошлет. Даже если у них со Снейпом, в конечном итоге, что-нибудь получится. Даже если прогонят за ненадобностью. Даже если будет больно, очень больно - до смерти, как Драко сейчас. Даже если на этом жизнь закончится, а остаток дней спеленает в комок ядовитая дымка существования. Даже если мир этот, медленно катящийся ко всем чертям, станет катиться быстрее, Гарри все равно будет рядом сейчас, потому что любовь не выбирает, когда и к кому приходить, любовь не медлит с ответом и даже не делает мир вокруг прекраснее (распространенное заблуждение). Она просто не приемлет сомнений и проволочек и не откладывает на завтра. Она просто есть. Здесь. Сейчас. Всегда, стоит только захотеть. Но для этого надобно что-нибудь делать. - Гарри, пока я не надумал опять умереть, скажи Северусу, что я его люблю, - прошептал Малфой, умытый слезами гриффиндорца, очень тихо. Ему вдруг показалось жизненноважным, чтобы Снейп знал. - Уже, - прошептал Гарри, сдерживая всхлип. - Уже сказал. Но Драко его не услышал: он провалился в сон. А Снейп не услышал их обоих. Он только печально улыбнулся, не испытывая ни малейшей ревности, как человек, познавший истинную цену вещей. На сердце у него было радостно, хотя и непонятно, как оградить Драко от подобных попыток впредь, но Северусу почему-то казалось, что, чтобы ни случилось, он придет на выручку вовремя, в последний момент справится, и у Драко все наладится, и вообще, все будет хорошо. - В среду утром, мистер Поттер. Передайте, что я буду ждать. Советую мистеру Малфою вместо того, чтобы практиковать сомнительные ментальные чары, заглянуть в конспекты по зельям, - и уже колдоведьме, шепотом: - Поппи, ты за него отвечаешь. Смотри, глаз с него не спускай.7
Недоумение. Первая эмоция по поводу того, что он все еще жив - недоумение. У Драко это очень хорошо получалось, как, впрочем, и посмеяться над своею судьбой. И все-таки он - неудачник. Даже умереть ему не дали. Ладно, пройдет. Жизнь это поправит. Смерть поправит. Вторая эмоция - удивление. Чувство, разливавшееся по его телу, было сродни тому, что посещает после ночи хорошего секса. Короче, умирать ему расхотелось буквально напрочь. И еще... Еще он помнил губы на своих губах, рванувшие его из черной бездны покоя, сомкнувшейся водами мрака над головой. И это был определенно не Гарри, отчасти потому что Гарри так целоваться не умел, но скорее, потому что у него просто не хватило бы душевных затрат проникнуть вслед за Драко так далеко, как Малфой зашел. Нет, это был кто-то самый дорогой и... любимый? Все это наталкивало на определенные размышления, предаваться которым Драко попросту не дали времени. Поттер с Забини сменяли друг друга у его постели так, что по ним можно было сверять часы. В комнате постоянно кто-то находился. И ладно бы еще они просто сидели, так нет же, затеяли повторять с ним учебник по зельям от корки до корки. А потом Забини принес конспекты и снова начал. А потом был вторник, когда Гарри пересказал ему свой разговор со Снейпом и дальше, то, что Малфой не помнил. Драко внезапно почувствовал, что просто не может назавтра никуда идти. - Он же любит тебя! - Не факт! - Неужели ты и сейчас в этом сомневаешься? - Да. Сомнительно. - Но почему? - Да потому что такого просто не может быть! - Все равно тебе нужен диплом... Подобного рода беспредметные разговоры возобновлялись и возобновлялись целый день. Аргумент был один: и Забини, и Поттер утверждали, что профессор зелий в него влюблен. Наконец Драко выдохся и заговорил по-другому: - Даже если и так, я чертовски устал... - Отчего?! - взревел Забини, в ком ключом била ирландская кровь, и огонь чьих волос в течение дня неоднократно подступал вплотную к мозгам. - Тебе только семнадцать лет, а ты уже почиваешь на лаврах. Но вместе с тем ты настаиваешь на том, что ты мужчина, так будь им и борись, твою мать! Все под небесами, за все надо бороться - за жизнь, за счастье, за любовь. И куда только подевался тихий почтительный Блэз, которого Снейп обожал. - Ты до сих пор не оценил даже, как тебе повезло с друзьями. Просто не понимаю, откуда тебе такая манна небесная: ты ничем ее не заслуживаешь. - Ну, хоть в чем-то мне повезло. Оценил. Спасибо. А теперь не мог бы ты заткнуться, если моя благодарность - все, что волнует твое тщеславное величество. Или мне напомнить, как два моих образцовых, дарованных небом друга на весь Хогвартс растрепали о моей любви к профессору Снейпу, так что мне теперь стыдно выбираться за пределы больничного крыла? - Я думал, что ты мертв! - выпалил Гарри в свое оправдание. - Но не тогда, когда исповедовался Забини в истории наших отношений! Со Снейпом, может быть. А ты, Блэз, - трепло. Я сам разберусь, за что мне бороться, если позволишь. Блэз фыркнул негодующе, бросил Гарри на ходу "Ты как хочешь..." и вылетел вон. - Ну и как же ты хочешь? - Драко, сидя на постели, метнул в Гарри ртутный взгляд. Гриффиндорец улыбнулся лукаво: - Есть два варианта, - Гарри игриво приблизился к нему. Сердце Драко ухнуло куда-то в пятки. Поттер осторожно коснулся его щеки губами, приятно, дразняще, опьяняюще нежно, и закончил: -...но мы ограничимся поцелуем. Драко наконец-то выдохнул: - Слава Богу, если он есть! Гарри кокетливо прищурился: - Ты ведь меня не прогонишь? Драко даже задохнулся от таких картин: "Мерлин всемогущий, типичная девушка. И где это он позерству научился, да еще так глазками стрелять?! Не у Блэза, это точно. Может, Пэнси?" - Как же я могу! Поттер рассмеялся и выругался. - Тогда я останусь на ночь. - Что?! - не понял Драко. Гарри стушевался в привычной манере (все-таки его воспитание не слишком продвинулось, хвала Мерлину). - Ну, в смысле, я побуду с тобой, пока ты заснешь. - А, тогда давай. Драко накрылся с головой одеялом - его сильно морозило последнее время, значит, дела шли на лад, - и сделал вид, что приготовился спать. - Драко! - Ну? - Пока я не ушел, пообещай мне, что не наделаешь глупостей. Платиновая шевелюра, обрамляя утонченное аристократическое лицо, показалась из-под одеяла. - Все зависит от того, что ты под этим подразумеваешь? - Ну, в смысле... - Гарри замялся. - В смысле, не собрался ли я покончить с собой? Нет, не собрался, а что, подал повод так думать? - Просто ты такой покладистый... - Это я-то покладистый?! - Драко сел на постели и в притворном ужасе поискал глазами зеркало, приглаживая волосы. - Кошмар! Гарри стушевался еще больше: - Ну, ты не прогнал меня, и все такое... - Дурак, - сказал Малфой чистосердечно, величественно откидываясь на подушки. - Если я тебя прогоню, с кем же я останусь? - Со Снейпом. Драко хрюкнул. Если честно, то хотелось застонать. Никакой вселенской любви не хватит, чтобы выдержать подле себя двух этих тупоголовых идиотов, его новоявленных дружков. - Драко... - Ну! - Пообещай! - Обещаю. Клянусь! Здоровьем мамочки и портками Дамблдора, устроит? Ничего со мной до завтра не случится. Пойду навстречу собственному счастью со Снейпом, побегу, как миленький. - Нет, так нельзя... - Гарри, - внезапно перебил Драко. - Ты здесь уже четвертые сутки сидишь, зелья со мной учишь. Ты вообще к другим экзаменам готовишься? - Какое твое дело? - Гарри ухмыльнулся. - Действительно, - буркнул Драко на прощанье. - Спокойной ночи! Но на душе у него потеплело. Ладно, положим, Поттер беспросветно туп, но зато никто не заботился о Драко так, как он. Только Снейп. Драко сделал вид, что он спит. Гарри подождал еще немного, чтоб уж наверняка, и ушел, но прежде... Прежде он поцеловал Драко в висок: - Наконец-то ты стал прежним, любовь моя. Как хорошо! Нельзя сказать, чтобы Драко разделял его радость. Главным образом его опечалило обращение.8
В комнате опять летал нестерпимый, пронзительный запах жимолости. Драко посмотрел в зеркало, собравшись с последними мыслями. Он сильно нервничал. И вообще, ему было плохо. Ладно, так и быть, сдаст он этот чертов экзамен, состроит морду кирпичом и сделает вид, что все, что растрепали его, с позволения сказать, друзья - чистейшей воды ерунда. В первый раз, что ли? Окей, зубы шифером, сопли пузырями... Правда, соплей-то никаких нет, но для боевого духа это принципиального значения не имеет. Драко настроился и сосредоточенным шагом покинул свое временное пристанище. Попросив не проболтаться Дамблдору, мадам Помфри его перекрестила, по-католически, справа налево. Было девять часов утра. Северус подумал, что самое время начинать паниковать, но паниковать он не стал, а просто пересек комнату и достал из шкафа початую бутылку мерло. "Отлично, - сам себе ухмыльнулся. - Напиваться для храбрости, поджидая ученика, совершенно в твоей манере!" Внутренний голос моментально откликнулся: "Кто не был глуп, тот не был счастлив!" "Может, мне просто не дано?" "Ты сам знаешь, что это не так!" В дверь постучали. Снейп спрятал вино. - Войдите. - Доброе утро, профессор. - Доброе. - Мне можно сесть? - Да, конечно. Снейп с ужасом осознал, что язык слушается его очень плохо, то ли несмотря на вино, то ли благодаря ему. - Выпить... то есть, может быть, Вы хотите чаю? - Спасибо, нет. Малфой сидел перед ним, совершенно прямой, совершенно бесстрастный, живой, но впервые Снейп осознал, что к черту такую жизнь. Все их сходство, так импонировавшее профессору на протяжении семи лет, вся несвойственная возрасту серьезность, которой он восхищался, теперь казались чем-то из ряда вон выходящим, противоестественным, неправильным по отношению к юноше, сидящему напротив. К черту все! - Драко, сколько Вам лет? - Семнадцать, сэр, - Драко позволил себе приподнять брови. - Разве год моего рождения не указан в личном деле? - Я его не читал, - признался Снейп. "Приподнять брови? Единственное проявление чувств, которое он может себе позволить? - неожиданно Снейп осознал очень раздраженно, что перед ним каменное изваяние, каким-то чудом заключенное в плоть Драко Малфоя, еще более каменное, чем обычно. - Мерлин всемогущий, да что это с ним, почему он так скован? Я же не сделал ему ничего плохого. Или сделал? Но должно же в нем быть хоть что-то человеческое!" Захотелось разбудить это «что-то» сейчас же, немедленно. "Ни дать, ни взять – статуя, в семнадцать-то лет!" И тут Драко совершил ошибку. - Значит, Вы плохой декан, - ровным тоном сообщил он. - Может быть, начнем? Снейп навис над столом. Черные, как смоль, волосы упали на лицо. - Что? - протянул он неодобрительно. - Я спросил, можем ли мы начать. - Перед этим! - Снейп буквально давился собственным ядом. - Я сказал, что Вы никудышный декан. Профессор по-птичьи склонил голову. Руки так и чесались, чтобы выпороть взбалмошного мальчишку. - Я учусь у Вас с первого семестра первого года все семь лет, а Вы даже не удосужились посмотреть в мое личное дело, а теперь сознательно затягиваете экзамен. - Да я дал Вам еще один шанс! Разве я уделял Вам мало времени, будучи деканом Слизерина? - Скажем, мне этого было недостаточно. Драко чувствовал себя паршиво под обстрелом этих ониксовых глаз. Казалось, Снейп видит его насквозь, читает, как открытую книгу. Юноша старался максимально заморозить свою внешность, чтобы ни намеком не выдать истинного положения дел. И вот. Перестарался. Внезапно ему показалось, что Снейп, словно специально дразнит его, что они, как дети, играют в игру, в которой нельзя трогать друг друга руками, но можно изводить словами - кто первый взорвется. Неужели декан решил посмеяться над ним? Нет, только не Снейп, благороднейший из благородных... О да, он уделял Драко слишком много времени - дополнительные занятия, походы в Хогсмид и в запретный лес, даже в библиотеку. Снейп всегда слал открытки на Рождество и поздравлял с началом каникул. И лично присылал список литературы на следующий год, как только книги появлялись в Косом переулке. И нянчился с Драко, когда тот выходил из строя на квиддичном поле. Да и квиддичем-то только из-за Драко, казалось, начал интересоваться. До этого команда ужасно притеснялась: Макгонагалл с молчаливого согласия директора слизеринцам практически шагу на поле не давала ступить. Но разве этого Малфой-младший хотел всей душой от декана?! - Драко, Вы завтракали? - внезапно Снейп сменил тему: "Боже мой, я несу полную чушь!" - Какое отношение это имеет к предмету? - от удивления Малфой заёрзал в кресле. - Да никакого, - выплюнул Снейп, обогнув стол. Он свел ладони Драко вместе и заключил в замок собственных рук. Идея поцеловать спелые губы поселилась в нем еще тогда, когда он впервые навещал Малфоя в больничном крыле, и потом, когда он, думая, что это в последний раз, целовал на прощание бездыханное тело, окончательно укоренилась, но сейчас он откинул ее, как докучливую мошку. - Драко, будет лучше, если мы поговорим. - Вы так думаете? - Малфой изогнул бровь прежде, чем запустить свои тонкие руки в темные волосы, откинутые с профессорского лба. Его пальцы легко щекотнули шею, но, наткнувшись на жесткий воротник, сейчас же замерли. Слишком много тестостерона. Магнетизм передался воздуху. Ситуация напоминала охотничью стойку. - От Вас пахнет мерло, - наконец высказался Драко, поведя носом, совершенно спокойно. - Это плохо? Малфой кивнул. Снейп рассмеялся, откинув голову так, что его затылок лег прямиком в нежные пальцы. Раскрытой ладонью Драко ощутил божественный вес его шелковистых волос и теплую кожу. Ему захотелось плакать. - Ну, полагаю, это не так плохо, как запах табака в экзаменационной от Вас. Малфой робко усмехнулся и сейчас же испуганно прикоснулся к своим губам, но Снейп отнял его руку. - А хотите, я брошу курить? Я ведь брошу, если Вы скажете. - Я знаю, Драко. Я хочу. Снейп сказал это, глядя ученику прямо в глаза. "Это он про курение", - машинально подумал Малфой, но казалось, совсем про другое. А потом профессор внезапно резко подался вперед и накрыл его губы своими. Он приоткрыл языком рот Драко осторожно, словно спрашивая разрешения. Как будто бы он не знал ответ! Да! Да! У Драко зачесалось в носу. "Мерлин, это не самый подходящий момент, чтобы чихать!" - успел подумать он прежде, чем зажать нос рукой, предварительно неловко стыкуясь с профессором лбами. - Я сейчас чихну, - извиняясь, произес он. - Значит, правда, - машинально озвучил зельевар старинную народную примету. - Ну, пока я все-таки не чихнул, - прогнусавил Драко. - Спросите меня о чем-то важном, чтобы я не мог соврать. Снейп на секунду задумался, а потом спросил. Совершенно просто. - Драко, Вы меня любите? Драко даже нос отпустил на секундочку, чтобы его "ДА!" прозвучало как можно серьезнее. А в следующий момент оглушительный чих потряс комнату, заставляя на новый лад танцевать в ярком утреннем солнечном свете потревоженную звуковой волной пыль: - Апчхи! Обязательно буду! Драко пребольно ударился о профессорский нос. - Обязательно будешь что? - Снейп запрокинул белокурую голову ученика, придерживая подбородок двумя пальцами и нежно посмеиваясь. - Здоров. - Я, по-моему, не желал тебе здоровья, - заметил он мягко. - Мне никто не желает по жизни. Вот я и пожелал себе сам, вернее, пообещал, что назло всем врагам останусь здоров, пусть не вспоминают меня, не строят козни и не обсуждают. Снейп улыбнулся, а потом завершил прерванный поцелуй. На сей раз успешно: - Ты еще такой ребенок. Драко скорчил смешную рожицу, а затем голосом Малфоя-старшего задумчиво и крайне серьезно сказал: - Очень может быть. Профессор зелий поцеловал его еще раз. И еще раз. Кожа Малфоя пахла маслом тиарэ и молоком - сочетание, от которого Снейп ни за что не смог бы отказаться по одной простой причине: он любил его, любил его так же, как и того, кому оно принадлежит. Губы Драко от поцелуев смягчились и налились краской, становясь еще соблазнительней. Он осторожно нащупал застежку на монашески-варварской рубашке декана. Первая же пуговица открыла его ласкам необыкновенно нежную, хрупкую шею. Не удивительно, что Снейп ее прятал: будучи зельеваром и имея столь нежную кожу, получить ожог ничего не стоит. Северус застонал от неожиданности. Пальцы Драко были прохладными и нежными. К тому же он не привык ощущать прикосновения к этому участку кожи, повседневно закрытому для доступа каких-либо других раздражителей, кроме чрезмерно тугого воротничка. Драко расстегнул вторую пуговицу. Снейп на секунду отстранился от него и посмотрел на юношу очень внимательно: - Ты уверен, что не передумаешь? Драко поднял глаза к потолку в притворных раздумьях: - Дайте-ка подумать... НЕТ! Снейп легко поднял его на руки. Последовал короткий дразнящий поцелуй. - Знаешь, я думал, что это никогда не случится. - Знаю. Я тоже так думал. Драко улыбнулся, теряя голову на профессорском плече. А потом они оказались в комнате Северуса.9
- Я не ждал гостей, так что... Несмотря на это, в комнате царил идеальный порядок. Снейп осторожно опустил свою ношу на кровать и, не отрывая глаз от золотых локонов, сообщил: - Так я и живу. - Мрачновато, - вынес вердикт Драко и ущипнул профессора за грудь, одолев третью пуговицу. - В чем тут фокус? - Ну, положение шпиона Дамблдора обеспечивает кое-какие привилегии. - Как то - аппарировать в стенах Хогвартса? - Драко, не мигая, взирал на Снейпа: -Если мы собираемся продолжать, полагаю рациональным наконец-то раздеться. Снейп в который раз рассмеялся: - Ты уверен, что тебе только семнадцать? - О да, и я собираюсь в кратчайшие сроки предоставить Вам шанс самолично в этом убедиться, профессор. - Интересно, каким же образом? Драко изогнулся над Снейпом: - Зацелую до смерти, как умеют только в семнадцать лет. И юноша принялся воплощать свою угрозу в жизнь. Его поцелуи горели на коже Северуса огнем. В конце концов, рубашка пала, уступая быстрым рукам, за ней последовали брюки и "последний порог". - Прекрати немедленно, Драко! Драко задрал голову, насмешливо улыбаясь: - Что еще не так, сэр? - Я чувствую себя куклой Барби! Снейп покраснел. Румянец молодил его лет на десять. - Есть только один способ это исправить. - Какой? - Для этого Вам нужно тоже что-нибудь с меня снять. - И с чего же мне лучше начать? Пальцы Северуса на коже Малфоя были жесткими и теплыми, именно такими, как Драко их представлял. Рубашка сдалась без боя. Галстук, помнится, был потерян еще в подсобке, но когда дело дошло до брюк, профессор внезапно остановился. Драко заглянул ему в глаза. Пристально, настойчиво и уязвимо, словно всю душу вкладывая в этот взгляд: "Оттолкнешь? Обманешь?" - Я люблю тебя, - прошептал, накрывая Драко своим телом, Снейп. - Я с ума по тебе схожу, мой маленький, золотоволосый бог. Если ты скажешь мне молиться на тебя, я стану молиться. Драко почувствовал, как против воли, его тело под Снейпом изгибается дугой. Чтобы говорить, они были слишком близко, чтобы любить друг друга - в самый раз. - А как насчет того, чтобы просто войти в меня? - Драко, я... Я боюсь, что сделаю тебе больно, - с этими словами Снейп потянулся к золотистым волоскам в малфоевском паху, но Драко перехватил его. - Надо же! И почему я совершенно этого не боюсь? Может, моя уверенность прибавит Вам мужества? - блондин шевельнул бедрами. Снейп закусил нижнюю губу, но не шелохнулся в ответ. - Ну же! Предупреждаю, что наши отношения дальше этого не продвинутся, если Вы собрались до конца жизни трястись надо мной, как осиновый лист. - Даже если я скажу, что до беспамятства влюблен в тебя и костьми лягу, но не отпущу? - Это я уже слышал, - проворчал Драко сквозь улыбку. - Ну, держись, сам напросился, - с этими словами Северус устремился, куда и планировал, в пах. Золотистые волосы, мягкие и шелковистые, щекотнули его порозовевшие щеки. - Только не губами, я щекотки боюсь! - протестовал Драко, превращая постель в наглядную иллюстрацию последствий гоблинского восстания. Это были удивительно сладкие протесты. По крайней мере, Северус так думал, пока его губы осторожно скользили, дразня, по нежной коже вставшего члена. Наконец Драко нашел опору, вцепившись в спинку кровати обеими руками. - Профессор, - выдохнул он в перерывах между всхлипами. - Когда закончим, я Вас убью. Снейп рассмеялся: - Ну, если ты это не можешь выдержать, то что уж говорить... Но в этот момент его язык коснулся чего-то теплого, раскрывшегося внутри, подобно бутону, и необходимость говорить отпала на долгое время. Снейп невесомо коснулся губами головки обмякшего члена и двинулся выше. Он покрывал поцелуями бедра Драко с внутренней стороны до тех пор, пока его острый на язык партнер не взмолился и не потянул его в кольцо своих рук, путаясь тонкими бледными пальцами в иссиня-черных прядях. Северус склонился к его груди, мучительно медленно прокладывая себе дорожку к пупку, тщательно рассчитывая каждый поцелуй. Его правая рука, казавшаяся теперь прохладной, при этом просто легла в пах, отчего Драко сейчас же был вынужден выгибаться ему навстречу. Такая безоговорочная власть над телом Малфоя немало позабавила профессора зелий. Он укусил Драко за левый сосок прежде, чем перевернуть его на спину, и верно рассчитал, что он чувствительней правого - Драко был скрытый левша. Короткие поцелуи Северуса коснулись выдававшихся из-под тонкой, прозрачной почти кожи позвонков, руки прочертили немыслимые узоры и осторожно легли между ягодиц. Уткнувшись в подушку, Драко стонал. Снейп ждал, что он попросит его прекратить, но это не происходило, и он продолжал. Осторожно, медленно, словно это была пытка, плавно, один за другим он вводил в Драко пальцы, разжигая внутри правильными и умелыми прикосновениями немыслимые спирали, распаляя, заставляя желать большего. - Ну же, ну! - Драко оторвался от подушки и запрокинул голову, чтобы встретить ониксовые глаза, черные и блестящие, как будто их породила тьма из самого сердца Дьявола. - Драко, это очень больно, - проговорил Снейп с сожалением. - Я пока не могу этого сделать. - А мне плевать. Я тебя хочу! Профессор зелий устало прикрыл глаза, так, как если бы ему пришлось отдать душу на съедение дементорам. А потом он приподнялся над Драко всем телом и вошел. Драко ощутил резкую боль, но к удивлению Северуса не закричал. Более того, для первого раза изнутри он казался на редкость эластичным. Неужели они с Поттером... Не может быть. Снейп был поражен главным образом потому, что считал, что раз уж на то пошло, Малфой должен быть сверху. Неужели то, что гриффиндорец говорил о Люциусе – правда?! - Чего мы ждем? - прошептал Драко, отпуская запястье, которое он закусил до крови. Северус вздрогнул, увидев красные капли. - Драко... Он осторожно двинулся в нем, еще, и еще. Преисполненный раскаяния, он снова и снова покрывал поцелуями еще по-детски нежную шею. Но что он мог? Ни объясниться, ни объяснить. Драко сам так захотел, а Северус не мог ему отказать. - Я люблю тебя. Я люблю тебя... Зарывшись в светлые волосы, клятвенно и безотказно. - Я знаю, знаю... Драко метался по подушке, стараясь сохранить остатки самообладания. Рука Северуса снова нашла его налитый безвыходной энергией пах, спустилась ниже, и оба они закончили начатое. Снейп испытал мучительное удовольствие, подкрашенное чувством вины и злостью на самого себя за то, что не смог устоять. Как только он вышел из Драко, последний обернулся к нему и уткнулся лицом Северусу в грудь. Но прежде Снейп сумел разглядеть хрустальные слезы, горевшие в уголках глаз. - Что ты? Я сделал больно? - Нет. Это от радости. Ты не понимаешь. Я так люблю тебя, что боюсь потерять, и все, что мне остается, твердить, что я люблю тебя, стирая рот в кровоточащую дыру. Но это ничего не изменит. К тому же это так пошло. Я хотел бы найти другой способ, чтобы показать тебе то, что испытываю, но на ум ничего не приходит. - Но я же не требую от тебя доказательств. Просто... люби меня, не забегая вперед. И тогда никто нас не разлучит. - Скоро приедет отец. Ему ведь сообщили, что я якобы умер. Он не допустит. Он не допустит того, чтобы я был счастлив. - Глупости! Мы что-нибудь придумаем. - Северус, ты не понимаешь... - Драко поднял на Снейпа полные слез глаза. - Нет, это ты не понимаешь, - Снейп поцеловал его в губы и в лоб. - Думаешь, я отступлюсь от тебя теперь, когда так долго к этому шел? Он усмехнулся: - Плохо же ты меня знаешь! Его ладони легли на бедра Драко, и Снейп ощутил, что тело юноши отвечает на его шутливый призыв, далеко не в шутку, с новыми силами. Он снова укусил Драко за левый сосок, поставил на шее засос, заставляя прогнуться. Драко потерся о него бедрами. Его руки ожили и принялись бродить по широкой спине слизеринского декана, огибая каждый мускул, оттачивая своими прикосновениями каждый проступающий позвонок. - Ты назвал меня по имени, - промурлыкал Снейп. - Мне себя наказать? - Нет, повтори еще раз. - Се - ве - рус, - протянул Малфой, как клубнику весной, смакуя, нараспев. - Не смей!!! Но губы Снейпа снова ласкали пах поцелуями, короткими и скользящими, щекотали сведенные в судороге наслаждения бедра шелком золотистых волосков, приведенных в движение настойчивым ртом. А потом профессор снова входил в него осторожно и двигался резко, так что в благодарных серых глазах загорались звезды. И так до бесконечности. В этот день рухнул весь их привычный мир. Стена, кропотливо выстроенная непониманием между ними.1о
Забини отыскал Пэнси на квиддичном поле. Конечно, история Драко и Снейпа еще не успела стать достоянием гласности, но Паркинсон откуда-то знала. Этого Блэз и боялся. - Пэнси, мне... Он хотел сказать "...очень жаль", но наткнулся на кристальный радостный взгляд светлых глаз, как если бы... Но нет, она, конечно же, знала. Блэз чувствовал подобные вещи. Он был очень близок к ясновидению и нередко подлавливал Трелони на лживых предсказаниях. - Если ты пришел меня утешить, то ничего не выйдет. - То есть как? - растерялся Блэз. Девушка шумно втянула воздух: - Понимаешь, я так за них рада! - Честно? - Честно. - Ну, тогда... Может быть, это несколько преждевременно, но... В выходные не откажешься прогуляться в Хогсмид в моей компании? Пэнси тяжело вздохнула, пригорюнившись: - Это действительно несколько преждевременно. Боюсь, я не могу. - Я понимаю, - Блэз поплелся прочь, изо всех сил стараясь удержать свои плечи прямыми, но Пэнси нагнала его: - В понедельник. - Что в понедельник? - В понедельник после экзамена по трансфигурации, если ты еще не передумал. Просто... в выходные мне надо готовиться. - А как же Филч? - Брось, что он нам сделает перед выпуском? - В самом деле. Можно рискнуть. Блэз рассмеялся. И Пэнси рассмеялась вместе с ним, когда он подхватил ее на руки и закружил. - Пэнси Паркинсон самая замечательная девушка на свете! - звонким эхом понеслось в разные стороны. - Самая чуткая и самая красивая. И она согласилась пойти со мной в Хогсмид в понедельник. Я самый счастливый человек! - Нам об этом обязательно знать? - Гарри стряхнул пепел с ментоловой сигареты, неотрывно глядя на веселящихся Блэза и Пэнси. Люпин захлопнул портсигар и спрятал его вместе с зажигалкой в карман. - Не будь таким. Тебе не идет. - Вы даже представить не можете, как я им сейчас завидую! - Брось, Гарри, твое счастье просто еще тебя не нашло. - Скорее уж заблудилось и сгинуло где-то по дороге! - Гарри... - А не пойти ли и нам с Вами в Хогсмид после экзамена? Люпин хищно склонился над ним в мгновение ока, глядя прямо в глаза, желая проверить, не шутка ли это, убедиться... Но зеленые глаза расточали свой ровный малахитовый блеск, оставаясь абсолютно серьезными. - Гарри, я правильно понял, это намек? Гарри гордо вскинул вихрастую голову: - Но ведь я не могу растратить жизнь, питаясь радостями другого, обреченного на взаимность, счастливого в своей любви и самого дорогого мне человека? - Нет, - Люпин отрицательно качнул головой. - Нет? - переспросил Гарри неуверенно. - Нет! - твердо ответил оборотень и склонился к нему. - Ты просто обязан быть счастливым. - Стало быть, Вы принимаете мое предложение? - Зависит от того, что это для тебя значит. - Кто знает... - Гарри пожал плечами и затушил окурок, чувствуя, как к горлу подбирается липкий ком. - Обнимите меня. Оборотень исполнил просьбу не без видимого желания, но с выражением присущей великомученикам мудрости. Поттер уткнулся носом в его плечо: - Профессор Люпин, можно мне шоколадку?11
Дамблдор взмахом волшебной палочки очистил мыслеслив. - Когда-нибудь Хогвартс закроют как рассадник пороков. - И будут правы, - Макгонагалл откинулась в своем кресле, распробовав слишком сладкую лимонную дольку. - А меня посадят в Азкабан по обвинению в вуайеризме. - Весьма пикантно в Вашем-то возрасте! - Спасибо, я тоже так думаю, - Дамблдор придвинул ей мыслеслив. - Ваша очередь, Минерва. - Ненавижу это изобретение. Я доверяю Вам наложить на меня заклятье забвения. - Как Вам будет угодно. - Но прежде, директор, один вопрос. Вы действительно считаете, что так правильно? - Любезная Минерва, ну что я могу ответить по этому поводу? Никто не знает. Но разве они не красивая пара? К тому же поработать профессором Снейпом номер два было забавно. - ...и поупражняться в окклюменции. - И поупражняться в окклюменции, - легко согласился Дамблдор. - Знал бы профессор Снейп, кто подрабатывал его внутренним голосом! - Наверняка насладился бы, вспоминая, сколько раз в вольной форме предложил мне заткнуться. На педсовете вряд ли себе такое позволишь. Но Вы же ему не скажете? - Я забуду. - Ах, да! - Дамблдор занес палочку. - Знаете Минерва, даже так, даже зная, что Вы не запомните ни единой детали этого инцидента, я вижу в Ваших глазах осуждение. Это, по меньшей мере, недальновидно с Ваших позиций. Гомосексуальные связи существовали всегда. Давайте исходить из того, что каждый человек от природы бисексуален, просто... Кого на что тянет. Вы спрашиваете меня, как правильно. Время рассудит, а пока оно не пришло, будет так, как есть. В Древней Греции, например, мужчина мог не опасаться тяжкого наказания за совращение ребенка. Девятнадцатилетний мальчик считался вполне достойным партнером для зрелого тридцатилетнего мужчины. - Похоже, Вы скучаете по тем временам, директор? - Позвольте мне не отвечать на Ваш вопрос! - На самом деле то, что Вы ошибочно посчитали осуждением - не более чем муки совести. Я появилась в самый неподходящий момент. - Будет Вам, Минерва. С этой историей, наконец, покончено. - Что означает, что другая только начинается. - Да, конец чего-то одного неизменно знаменует начало другого. Я Вас прощаю. - Как великодушно! - Обливиате! И Дамблдор взмахнул палочкой. К О Н Е Ц