Кое-что

Стивен корчится на обломках мрамора, бывших недавно балюстрадами и колоннами роскошного особняка, и воет от боли. Простреленное колено — одна из самых ужасных ран, она мучительна до агонии, но ему повредили не только ноги, ему вскрыли грудь и оставили на виду сердце; а ведь он даже начал забывать, что оно у него есть. Он упирается локтями в пол и ползёт вперёд, не переставая скулить. Волочит своё тело туда, где лежит другое тело, которое уже никогда не будет шевелиться. Его хозяин обманул его. Он лгал, когда говорил, что Стивен — не такой негр, как все остальные. Джанго — особенный негр, а он, Стивен, был обычным рабом, как тысячи других рабов. Даже сейчас он не принадлежит себе; рыдая и крича проклятия, движется вперёд под прицельными взглядами ублюдков, ворвавшихся в дом мистера Кэнди — и в его дом, чёрт возьми. Переставляет одну ладонь впереди другой, пока не добирается до хозяина, чей невидящий взгляд как будто умоляет о помощи своего самого верного и самого любимого слугу. Стивен не может ничем помочь, равно как и не может высказать Кэлвину всё, что теснится в голове и рвётся наружу. Хотя стоило бы, наверное, упрекнуть хозяина в том, что тот так глупо позволил себя убить; в том, что в очередной раз солгал, сказав, что Стивен может не беспокоиться за свою жизнь: он о нём позаботится. Он прижимается губами к холодным пальцам хозяина — и да, продолжает звать его хозяином и никак иначе. Эти пальцы ещё совсем недавно одобрительно хлопали его по спине, почти игриво щипали за плечи и никогда, даже когда Кэлвин был жив, не отдёргивались от поцелуев. Может быть, хозяин не так уж и крупно врал. Может быть, Стивен и правда был для него особенным негром. Уже бывший слуга прижимает голову мистера Кэнди к своей груди. Молодой наглец Джанго, забывшийся ниггер, унизил его с размаха, осмеял его преданность, но даже этот выскочка не узнает и не поймёт, что Стивен остался верен господину и после его смерти. Что дело тут вовсе не в ямочках на черепе, не во впитанной с молоком матери рабской покорности или, по крайней мере, не только в них одних. И что в жизни простого дворецкого, полной уловок и обмана, тоже есть — было — кое-что важное.