Выбор самурая

Масаёси Хадзама в черном плаще стоял на пронизывающем ветру на самой вершине новой Токийской телебашни и смеялся злодейским смехом. Если бы Масаёси сейчас увидела Воля Вселенной, то наверняка сказала бы, что череда выборов, совершенная Масаёси в прошлом, привела его сюда. Впрочем, в настоящее время Воле Вселенной едва ли было дело до Масаёси и его терзаний. Былые его деяния разошлись в сотне цивилизованных миров на мифы, легенды, сказки и довольно-таки бессмысленные произведения в жанре фэнтези (последние продавались лучше), и в существовании самого Масаёси больше не было необходимости, равно как и в совершении им геройских и не очень поступков. Однако жизнь у Масаёси продолжалась, продолжались и его столкновения с разными житейскими неурядицами. Всё началось с того, что примерно полгода назад Масаёси признался в любви своему лучшему другу, очень ответственному и серьезному молодому полицейскому Хидэнори Гото. Поскольку Масаёси был весьма решительным и склонным к максимализму молодым человеком, его признание было внезапным, лаконичным и выражалось в предложении пожениться. Однако Гото отчего-то не оценил эту прекрасную перспективу и вообще, в последнее время старательно делал вид, что никакого разговора между ними не было. Их отношения оставались на прежнем уровне и переходить на следующий, от одной мысли о котором у девственника Масаёси ёкало сердце и бабочки начинали порхать в животе, категорически не желали. Перетерпев бабочек полгода, Масаёси понял, что нужно что-то делать. В последний (и он же первый) раз все получилось только благодаря Хайдзи Саваде и сложившейся стрессовой ситуации. Но сейчас Савада находился в детском реабилитационном центре, а других событий, опасных для жизни (а потому эффективно развязывающих язык) не предвиделось. Можно, конечно, было попытаться поговорить просто так, без всяких стрессовых факторов, но, к сожалению, от одной мысли о том, что придется снова обсуждать с Гото эту щекотливую тему, Масаёси пунцовел и стремительно терял дар речи. Он потерял его и на интервью, когда какую-то очередную журналистку черт дернул задать вопрос о его личной жизни. Не зная, что ответить — в конце концов, статус его с Гото отношений по-прежнему оставался непроясненным — Масаёси сконфузился, смешался и, глупо пошутив, поспешил увести беседу в сторону. В публикацию вопрос в итоге так и не вошел, однако неприятное событие лишний раз укрепило Масаёси в мысли, что с этим всем нужно как можно скорее что-то делать. Подумав немного, Масаёси пришел со своим горем к Исихаре. Именно она в свое время объяснила Масаёси, что его наставник вкладывал в понятие «любовь». Именно благодаря ей Масаёси осознал всю глубину своих чувств к Гото (необходимо, впрочем, отметить, что Исихара вряд ли подозревала, что ее слова окажут именно такое воздействие). Так что Масаёси резонно полагал, что Исихара будет не против дать совет по поводу его с Гото дальнейших взаимоотношений. Выяснилось, что Исихара против. Нет, как женщина, Исихара всё понимает и даже сочувствует, но как личный менеджер Масаёси она не может одобрить подобное. — Так, деточка, — решительно сказала Исихара, выслушав сбивчивый монолог Масаёси. — Сейчас я тебе всё объясню. Присядь-ка. Масаёси послушно плюхнулся на стул, нутром чуя какую-то головомойку. — Статистика неумолимо говорит нам, — Исихара выложила на стол какие-то сводные таблицы, — что как только какой-нибудь пидарас признается в том, что он является пидарасом, его рейтинги неумолимо ползут вниз. Фанаток, а уж тем более фанатов это не слишком-то радует. Ясно? Поникший Масаёси кивнул. Он начал понимать, что его любовь к Гото столкнулась с очень серьезным препятствием. В гневе Исихара была страшна. — Ты возразишь мне, — невозмутимо продолжила Исихара, хотя Масаёси вовсе не собирался ничего возражать, — мол, как же девочки, которые радостно визжат, когда один мальчик на сцене целует другого мальчика? Спешу тебя уверить, мой дорогой: все, что нужно, эти девочки и так про тебя давно придумали, и в каких-либо подтверждениях своих придумок они совершенно не нуждаются. В случае же обнародования реального положения дел, от тебя отвернутся те девочки, которые втайне мечтают выйти за тебя замуж. Равно как почтенные матроны, воспитанные в патриархально-консервативном духе… Все возражения Масаёси, что он уж постарается как-нибудь так… секретно, Исихара-сан решительно отвергла, заявив, что Масаёси не в силах делать что-нибудь секретно. И, положа руку на сердце, нельзя было не согласиться с этим ее суждением. — Так что никаких романов с доблестными полицейскими до тех пор, пока ты не выйдешь в тираж, — безжалостно подытожила Исихара. Это препятствие едва не подорвало боевой дух Масаёси. Он надеялся так или иначе разобраться со своей проблемой с помощью Исихары, но теперь оказалось, что проблемы у него две: неопределенность отношений с Гото и непонимание со стороны менеджера. Тогда Масаёси решил обратиться за помощью к своему боевому товарищу и бессменному лидеру девичьей поп-группы «Mineral Miracle Muse» Мари Майе. Возможно, кто-то заметит, что этот поступок вряд ли можно считать разумным, но мы возразим, что все предшествующие события убедительно доказали, что Масаёси в принципе не относится к числу людей, наделенных мало-мальски высоким интеллектом. Впрочем, ему все же хватило ума не советоваться с Мари насчет развития отношений с Гото (с учетом её деятельного характера и того факта, что Мари и самой нравился Гото, последствия могли бы быть непредсказуемы), поэтому Масаёси ограничился жалобой на Исихару. — А пусть она сама в кого-нибудь влюбится! — бодро предложила Мари, выслушав историю о душевных терзаниях Масаёси. — Желательно, чтоб в кого-нибудь очень мерзкого. Или вообще в какую-нибудь девицу. Поймет, почем фунт лиха. Могу, кстати, предложить в качестве кандидатуры Мидзуки, — сделала Мари широкий жест. И сверкнула глазами: — Моэ не отдам, и не думай. Масаёси и не думал. И вообще сомневался, что Исихара соблазнится девицами из М-3. Он осторожно попытался донести эту мысль до Мари. Та, вопреки ожиданиям, не обиделась: судя по всему, отдавать Мидзуки ей тоже не слишком-то хотелось. — Ладно, — сказала Мари. — Ну хоть кто-то у нее есть, кого она терпеть не может? — Ну… Конно-сан, — неуверенно предположил Масаёси. — Она постоянно на него ругается и грозит оторвать голову. Правда, мне она это тоже постоянно обещает… Но я не думаю, что Исихара-сан и меня терпеть не может. — Да уж, — фыркнула Мари. — Ну, а сам он как к ней относится? — Ну… — Масаёси попытался припомнить. — Он как-то раз помог мне по ее просьбе. И когда премьер начал охоту, он… — Ну вот! — обрадовалась Мари, не дав ему договорить. — Отлично все складывается. Похитим Исихару — так и быть, я тебе с этим помогу, — свяжем, затащим куда-нибудь, а потом пусть этот Конно ее спасает из лап злодея. Злодеем будешь, разумеется, ты. — Я?! — ошарашенно переспросил Масаёси. — Злодеем? — Ну не я же! — Мари хлопнула ресницами. — Во-первых, это тебе понадобилось. Во-вторых, я никак не тяну на злодейку! С последним утверждением Масаёси хотел было поспорить, но вовремя вспомнил, что Мари умеет очень убедительно и прицельно пинаться, так что счел, что вопрос решен, и от злодейства ему не отвертеться. После непродолжительной, но бурной дискуссии, Масаёси удалось убедить Мари отказаться от использования её розового «Хаммера» для похищения, и с деталями плана было более-менее покончено. Масаёси раскопал в безразмерном шкафу новоприобретенной квартиры комплект черного шелкового постельного белья, преподнесенного ему какой-то текстильной корпорацией по случаю съемок в рекламе их продукции. Умение изготовить костюм из подручных средств было приобретено Масаёси еще в бытность Самураем Фламенко, так что вскоре он уже держал в руках настоящий черный злодейский плащ. Из наволочки от того же комплекта получился неплохой капюшон. Через полчаса после примерки ему позвонила Мари и сообщила, что похищение прошло успешно. Еще через час Масаёси Хадзама, замотанный в черную шелковую простыню, стоял на вершине Tokyo SkyTree и смеялся злодейским смехом. Где-то на середине башни упорно сопел, карабкаясь наверх, героический Конно-сан. Связанная Исихара не стеснялась в выражениях. Масаёси проникался осознанием того, что он совершенно не представляет своих дальнейших действий. Мари, доставив к телебашне похищенную Исихару, радостно помахала ему рукой и укатила на очередной концерт, прежде чем Масаёси сообразил, что за обсуждением деталей похищения они как-то совсем забыли придумать, чем оно, собственно, закончится. — Ты что, правда так сильно его любишь? — мрачно спросила Исихара, исчерпав запас ругательств. — Ага, — рассеянно отозвался Масаёси. И тут же подпрыгнул. — Вы что, меня узнали?! — Тебя трудно было не узнать, — сердито отозвалась Исихара. — Только такой дурак, как ты, мог, совершив похищении, сообразить, что у него нет номера Конно, и попросить его у меня. Масаёси поник. — Простите, — он потянулся развязать Исихару, с ужасом представляя предстоящие объяснения с Конно, но та вдруг вздохнула и покачала головой. — Знаешь, когда-то я думала, что мне очень повезло заполучить тебя в наше агентство. Сейчас я думаю, что это худшее, что случилось в моей жизни. Давай, вали к своему Гото, придурок. Масаёси замер. — Но я… — начал он нерешительно. Исихара ткнула его в бок каблуком. — Сейчас же. — Ну, я… — совершенно растерявшийся Масаёси сомнамбулически пошел к лестнице вниз. — И запомни! — крикнула ему в спину Исихара. — Конно я, так и быть, возьму на себя, но если вас запалит еще какой-нибудь представитель СМИ… Масаёси представил себе перспективу и ускорился. Поравнявшись с поднимающимся Конно-саном, он пожелал ему удачи и рванул дальше. Конно проводил его растерянным взглядом, потом пожал плечами, поплевал на руки и полез дальше. Он чувствовал, что все происходящее, несмотря на кажущуюся бессмысленность, сыграет какую-то важную роль в его дальнейшей жизни. Сходные чувства испытывала и ждущая на вершине Исихара. А вот Масаёси был растерян и угнетен. Он вдруг сообразил, что несмотря на неохотно данное благословение менеджера, ни на шаг не продвинулся в решении своей проблемы с Гото. К тому же теперь его следовало считать преступником. Его, Самурая Фламенко, Красного Фламенджера, непоколебимого защитника справедливости! Одолеваемый тяжелыми мыслями, Масаёси оказался там, куда ноги неизменно приводили его в моменты душевного смятения. Он остановился перед квартирой Гото, глубоко вдохнул и нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась почти сразу же. — Это что, простыня? — после недолгого молчания спросил Гото. Масаёси шмыгнул носом и кивнул. — Под ней что-нибудь есть? — подозрительно уточнил Гото. Масаёси снова кивнул, переминаясь с ноги на ногу. — Это хорошо, — вынес вердикт Гото и посторонился, впуская Масаёси в квартиру. Мир и покой царили над Токио. В Токио Доум шел очередной концерт Mineral Miracle Muse, на который Мари едва не опоздала из-за похищения. Гото деловито помешивал на плите карри, поглядывая попутно на лежащий на столе телефон. На вершине токийской телебашни целовались Конно и Исихара. Отогревшийся Масаёси лежал на диване в квартире Гото, укрытый двумя покрывалами, и старательно притворялся дремлющим. Бабочки в животе порхали и не давали уснуть.