In the Library at Night

Среды помогают ему пережить остальные унылые рабочие дни. Особенно чудесны вечера сред между шестью и восемью часами. Сто двадцать мимолетных минут помогают ему каждое сонное утро понедельника, когда он просыпается в одиночестве на своем провисшем раскладном диване-кровати. Без этих сред Шон будет опустошен, изолирован, словно его бросили в открытый океан. По средам во второй половине дня он натягивает свою наименее мятую бежевую рубашку поло и застегивает свой самый чистый серый комбинезон. И по вечерам в среду красавица Белль готовит попкорн в комнате персонала библиотеки. К шести часам бесплатная общественная библиотека Сторибрука пахнет, как кинотеатр с одним залом, обанкротившийся давным-давно. Белль аккуратно высыпает горячий попкорн в коричневые бумажные пакеты для обедов и загибает верхний край каждого теплого, ароматного пакетика. Она раскладывает закуску в аккуратные ряды на металлической книжной тележке и везет попкорн к началу круга историй в Радужном читальном зале. Она смотрит на мир как веселая библиотечная стюардесса. К половине шестого начинают прибывать дети, одетые в причудливые хлопковые пижамы, фланелевые ночные рубашки и пушистые тапочки в виде животных. Самые маленькие стискивают в руках плюшевых медведей, изношенные платочки или улыбчивых тряпичных кукол, а дети достаточно взрослые для посещения начальной школы Сторибрука приходят с дневниками читателей, чтобы мисс Белль подписала их. Они получают вознаграждение в виде фирменного бабушкиного лимонада от Мэри Маргарет за посещение библиотеки и прочитанные страницы. − Мой всемирно известный лимонад, − постоянно добавляет бабушка, сверкая голубыми глазами за полированными очками-полумесяцами. В 6:45 Белль постучит в двери женского туалета, где Шон наверняка будет убираться, и они обменяются застенчивыми улыбками и вежливыми приветами, прежде чем она перекинет свежую хлопковую пижаму через руку. − Я очень сожалею, что приходиться прерывать твою работу. Могу ли я переодеться здесь? Скоро начнется вечер пижамных историй. И в этот момент он всегда кивает, как будто не знает наизусть ее график работы, и смущенно комментирует ее удивительно бесконечный ассортимент пижам. − Сегодня чайные чашки, − скажет он или: − Ящерицы, − или: − Божьи коровки, − или: − Маленькие колокольчики, − а Белль наклонит голову и тихонько рассмеется, как будто он сказал что-то остроумное, а не просто констатировал очевидное, как простофиля. − Вы не заставите Шелби ждать, не так ли? − ласково подразнит она, когда он, выходя, пройдет мимо помятых бумажных полотенец, покатив шаткую тележку уборщика позади себя, и он покраснеет и улыбнется, и покачает своей лохматой головой. − Нет, − нет, ему даже в голову не приходило заставлять Шелби ждать. Шон стоит на страже недалеко от двери женского туалета, пока Белль будет переодеваться в свои веселые пижамы. Он упивается звуками шумных детей и их утомленных, очень снисходительных родителей. Он наклонит подбородок и спрячется за занавесом своих слишком длинных каштановых волос с сединой, когда кто-то взглянет на него. Когда Белль выйдет, одетая в причудливую пижаму с чашками или с сердитыми ящерицами, или с красными божьими коровками, он поплетется за ней к кругу историй в Радужном читальном зале, неловко шаркая ногами, оставив свою тележку уборщика. Белль начнет петь, когда приблизится к детям, собравшимся в круг. Ее улыбка станет шире, а голос станет еще выше, как сладкая трель. Юные посетители библиотеки, которые еще пишут свои имена на бейджах, поторопятся и постараются быстрее нацарапать свои буквы. − Если вы готовы к истории, устройтесь поудобнее, − будет петь она, сияя вокруг восторженных, ерзающих, извивающихся детей в кругу. − Если вы готовы к истории, то займите свои места. Она будет напевать свою приветственную песню на мотив «If You’re Happy and You Know It». Шон слышал эту песню уже столько раз, что теперь он беззвучно поет ее слова. − Хлопните в ладоши и топните ногами! Положите ваши руки красиво и аккуратно. Если вы готовы к истории, то займите места! Белль сядет в свое дубовое кресло-качалку с высокой спинкой. Она улыбнется всему раскачивающемуся кругу, устанавливая зрительный контакт с каждым ребенком в пижаме. − Если вы готовы для истории, коснитесь своего носа! Если вы готовы для истории, коснитесь своего носа... − она коснется идеально ухоженным пальцем кончика своего милого вздернутого носика. − Хлопните в ладоши и топните ногами! Положите ваши руки красиво и аккуратно. Если вы готовы к истории, коснитесь своего носа! К концу ее глупенькой песенки все дети и их платочки, плюшевые медведи и тряпичные куклы устроятся на ярко-красном прямоугольном ковре для круга историй. Белль наклонится к своему креслу-качалке и достанет из-по него полюбившуюся черепаху-марионетку, голова которой спрятана глубоко внутри ее махрового панциря Небольшая рябь волнения пробежит по кругу и дети начнут шептать: − Это Шелби! Это Шелби! − Шелби... − Белль будет нежно напевать, вглядываясь в панцирь черепахи. − О, Шелби. Она близко наклонится к своей приподнятой руке, скрытой в глубине мягкого тела марионетки, и прижмется ухом к дыре, где должна быть голова Шелби: − Что такое, Шелби? Она сделает вид, что глубоко сконцентрирована на низком шепоте черепахи, пока дети хихикают и толкаются. − Боже мой. Он говорит, что сегодня он очень застенчивый... − Она извинится перед детьми, затем наклонится ближе, чтобы уловить, что еще Шелби хочет сказать. − Он говорит, что вылезет, если только сможет сидеть рядом со своим хорошим другом, мистером Голдом. Мы попросим мистера Голда выйти к нам? Слышится громкое всеобщее согласие с тем, что друга Шелби нужно немедленно позвать и попросить присоединиться к кружку историй. Шон обычно колеблется около книжных шкафов, пока Белль и дети не начинают звать его, затем быстро подходит, краснеет и ухмыляется, чувствуя себя неуместным в своей серой форме уборщика, и утешается глупыми тапочками и мятыми пижамами остальных. − Мистер Голд, не будете ли вы так любезны посидеть рядом со мной? Шелби ужасно застенчив этим вечером. И, радуя оживившихся счастливых детей, что точно знают, каково это − нуждаться в друге, рядом с которым чувствуешь себя комфортно, он, скрестив ноги, располагается рядом со стулом Белль и ее марионеткой, которая затем полностью высовывается из своего мягкого панциря, застенчиво целует Шона в щеку и опирается на его плечо. Белль держит книжку с картинками высоко, чтобы картинки были видны всем, читает вслух и медленно переворачивает страницы. Это дивный, успокаивающий еженедельный порядок, который поддерживает его хрупкую душу. Он предпочитает не смотреть слишком пристально, опасаясь разрушить волшебство. Белль была первой, кто однажды заметил его, много месяцев назад, когда он прекратил мыть полы, очарованный ее историями и счастливыми детьми, собравшимися вокруг нее. Она как-то интуитивно почувствовала, что он хочет быть ближе, но не может найти способ. Как странно это может показаться для одинокого уборщика − присоединиться к детскому кругу историй. И как это, без сомнения, нервирует родителей, если не хуже. Поэтому Белль нашла оригинальный способ задействовать его, и теперь, благодаря благословению преданной дружбы Белль и застенчивого Шелби, жители Сторибрука не видят ничего плохого в его несколько своеобразном присутствии. Конечно, он влюблен в нее. А кто нет? Все дети и многие взрослые, которые приводят детей в библиотеку. Скорее всего, весь город по уши влюблен в нее. Белль − нежное совершенство, красота, доброта и добродушие. Она умна и очень начитана. Шон размышлял обо всем этом, тепло собиралось в его груди, животе, щёках, пока он чистил умывальники в женской уборной, предвосхищая её приход. Среда. 6 часов. Он не может сдержать улыбку. − Шон, − Белль распахивает металлическую дверь, и громкий хлопок раздался по всей безупречной библиотеки. Обычно она приветствует его не так. − Пожалуйста, мне нужна Ваша помощь! Я только что нашла Мисс Зелену, плавающей на поверхности воды большого аквариума в Радужном читальном зале. Вы мне поможете выловить ее до прихода детей? Пустой пластиковый продуктовый мешок висит на ее правом запястье. Пижама переброшена через левое плечо. Она сморщила лоб от беспокойства. От нее пахнет маслом попкорна. Он быстро следует за ней к непрозрачному аквариуму у задней стены Радужного читального зала и сразу же замечает мисс Зелену с остекленевшими глазами, плавающую на поверхности воды. Ее желтовато-коричневые чешуйки утратили часть своего царственного блеска. Другие золотые рыбки не обращают внимания на своего погибшего товарища, неторопливо прихлебывая распадающиеся на кусочки рыбные хлопья. − Я думала, что сама смогу справиться с этим, но, оказывается, у меня слабоватый желудок. Белль протягивает ему целлофановый мешочек. − Я действительно должна купить в библиотеку подходящий сачок для рыб. Сначала Кора, теперь мисс Зелена. Кажется, что мои руки-крюки не для золотых рыбок. − Это моя вина,- говорит Шон, обертывая пакет вокруг своей руки, как свободную перчатку. - Вероятно, вчера я забыл корм для рыб здесь после того, как покормил их. Вы знаете, как дети любят, давая им еду, наблюдать за схватками рыб за нее... Он достигает воды, крепко хватает пучеглазую мисс Зелену через тонкий целофан, затем поднимает намокшую руку, вытягивает пакет вокруг мертвой рыбы и крепко завязывает. − Все готово. Я спрячу тело. Дети ничего не узнают. Он ухмыляется, затем рассматривает свои потрепанные, коричневые рабочие ботинки. Шон хотел бы оказать ей еще сотню услуг. Хотел бы быть полезным еще сотню раз. − Генри Миллс заметит. Он все замечает. Когда он, наконец, смотрит на нее сквозь свои спутанные, каштановые волосы с сединой, улыбка Белль становится шире. − Он достаточно взрослый, чтобы не беспокоиться о смерти рыбы. И мисс Зелена немного была дивой. Всегда покусывала других рыб за хвосты и гонялась за ними по всему аквариуму. Это было не очень похоже на панегирик, да? Они оба уставились на целлофановый мешок, который Шон держал в левой руке. Он пожимает плечами. − Сам никогда не любил ее. − Большое спасибо, − говорит Белль, делая небольшой шаг к Шону, − за быстрое спасение. Я действительно ценю это. Мне очень жаль, что я такая брезгливая. − Не стоит, и пожалуйста, не извиняйся. Это нормально − чувствовать слабость, когда видишь что-то неприятное. Это признак добросердечия. Он останавливает себя, понимая, что был в двух шагах от флирта с самой красивой девушкой в городе. Хотя на самом деле, во всем мире. И в этот волнительный, решающий момент Белль наклоняется и прижимается своими мягкими, розовыми губами к его щеке. Шон задерживает дыхание и закрывает глаза, желая, чтобы у него была возможность вернуться в прошлое и воспользоваться хорошим лосьоном после бриться, чтобы его колючая щетина не росла так быстро. Он замирает, а затем наклоняется для поцелуя самую малость. Тёплые губы Белль нежно задерживаются на его щеке на одно мгновение, затем небольшой момент скромно заканчивается. Шон чувствует, как лицо горит в том месте, к которому прикасались ее губы. − Спасибо, − говорит она снова и краснеет на этот раз, как и он. – Дети идут. Я должна переодеться. Время пижамных историй сегодня. Он кивает головой и чувствует тепло в том месте, где губы Белль касались его щеки. − Сегодня маленькие колокольчики, − замечает он, взглянув на пижаму, все еще висящую у нее на плече. Она улыбается и кивает, заправляя прядь каштановых волос за ухо. С внезапным порывом мужества он признается: − Маленькие колокольчики − мои любимые. Затем он резко разворачивается на каблуках и быстро покидает Радужный читальный зал. Ему еще нужно закончить убираться, прежде чем Шелби позовет его.