Всё сломано

Сломанный граммофон, что с треском играет арии, Сломанный звук доносится из неживой утробы, Сломанный звук. И полон был яркой, горящей злобы Пёс с перебитым хребтом, - глухо рычит, и глаза его Остекленевшие, мутные, светом горят. И яростно Пёс зарычал и бросился. Белая сталь клыка. Пёс зарычал и бросился. Умер. И так безжалостно, Так торжествующе, медленно песня звучит. Пока Льются фальшивые реки нот из граммофона старого, Свет электрический вспыхнул чуть, - тут же померк, погас. Свет электрический вспыхнул чуть, словно в последний раз. И в темноте — фальшивые ноты, лживые, мёртвые, ржавые. И в темноте — собачий труп, тот, что лежит у зеркала, Но отражается в глади стекла лишь полинявшая шерсть, Но в помутневшей глади стекла нет и ни голоса блеклого, Ни граммофона старого. Словом, всё то, что есть В комнате ветхой, запыленной, старой, как эта ария, Старой, как этот ржавый и Ненастоящий звук, - В комнате ветхой, запыленной, стены дышали хмарью, и Был настоящим, видимым, только собачий труп. Комната ветхая таяла да рассыпалась осколками, Зеркало не отражало уж труп одичавшего пса. В зеркало пыльное, грязное смотрит с усмешкою тьма. Комната ветхая таяла, но не исчезла. Ну, скоро ли, Скоро ли пёс тот очнётся от Мёртвого, долгого сна?