Однажды

Айзек никогда не считал себя требовательным. То есть - какое это слово должно быть? – человеком, который хочет от жизни слишком многого. Любви, известности, денег, семьи. Зачем? Он всегда думал, что чем ниже занимаешь ступень в обществе, тем меньше боль от падения. Главное, чтобы все было тихо-мирно. Чтобы мир вокруг его не трогал, не лез в душу множеством грязных, гнилых пальцев. Не выставлял посмешищем. Чтобы не приходилось в этот вечер так же, как и во вчерашний, в позавчерашний, бежать куда-нибудь из дома с наступлением темноты. Чтобы не надо было бояться. Чтобы можно было немного побыть самим собой. К статусу «чудик» уже удалось привыкнуть. Так начинаются все истории об обычных людях, с которыми произошло необычное «Однажды». Однажды стал Избранным; однажды вытащил меч из камня; однажды получил сову с письмом или однажды нашел кольцо под ногами. Так много вариантов – и Лейхи порой хотелось верить, что он тоже получит свой шанс. Да пусть это хоть единорогом будет, главное, что будет! Разве… Нет? ** - Оп… - в карих глазах напротив поднималась паника, сменяя удивление и растерянность. Айзек же открыл рот, словно намереваясь что-то сказать, но нет. Он пока слов подобрать не мог, в отличие от незнакомца напротив, так не вовремя выскочившего из высоких зарослей. - Ты… Ты сейчас сиди тут. Вот прямо тут, где сидишь. А я пойду потихоньку во-о-он туда, в сторону тех сосен, ладно? И разойдемся… И сделаем вид, что ничего не было, хорошо?.. Учебник экономики все же ухитрился выскользнуть из вспотевших ладоней, с шумом упав на землю. Незнакомец охнул и тут же дал стрекача к упомянутым соснам. Так, что только сверкали пят… копытца. Так Лейхи нашел свое «Однажды». Совершенно случайно, просто решив выучить домашку подальше всех. На приглянувшейся полянке в лесу, что окружал Бейкон Хиллс. Айзек и раньше сбегал сюда – отдохнуть от городского шума, суеты, навязчивых людей и собственных страхов. Лес принимал его, успокаивал и давал вдоволь отдохнуть, ничего не требуя взамен. Охотники давно уже истребили всех крупных хищников, и единственной опасностью оставалась только возможность заблудиться. Ах да, и маньяки. Но таковых в округе не объявлялось достаточно давно, да и с тихим, «вещью-в-себе» парнем люди сами предпочитали не связываться. И вот теперь он лично, нос к носу, столкнулся с совершенно необычным существом. - Подожди! – он так и оставил рюкзак с учебниками на земле, кинувшись за незнакомцем. Не могло же просто взять, и показаться?.. Где-то впереди слышалось шуршание, обозначая путь того, кто потревожил Айзека; похоже, двигался обладатель копытцев быстрее обычного человека – Лейхи уже только по примятой траве мог различить след, упорно продолжая погоню. С разбегу, с шумом вломившись в какие-то кусты, он еще несколько метров пролетел по инерции вперед, жмурясь от тонких веток, будто специально норовящих попасть по лицу. Наверное, стоило уже возвращаться обратно, ведь мало ли, что могло показ… Правая нога Айзека, завершая шаг, не опустилась на землю, а резко ухнула куда-то в неизвестность. Как в дурацком мультике, он попытался удержать равновесие, замахал руками, замирая на доли секунды – и ухнул вниз со склона. Локоть больно стукнулся о торчащий из земли корень, а в волосах оказалось достаточно мелкого мусора, чтобы это отбило окончательно желание продолжать погоню. Откуда в их лесу вообще такие склоны? Мало ли, просто показалось, напекло на солнце голову - Айзек старался сам для себя придумать нормальный аргумент, что он не видел ничего подобного. Вслед за локтем, постепенно, начала ныть и вся рука. Когда он вернулся к оставленному рюкзаку, обнаружилась пропажа учебника по биологии. Да и все остальные вещи были неаккуратно вытряхнуты на землю. На выпавшей из тетради странице отпечатался грязный след. Копыта, размером в две трети человеческой ладони. ** Вторая встреча с незнакомцем состоялась спустя три недели. За это время Айзек успел капитально «съехать» по всем предметам на слабые тройки - а все потому, что голову теперь заняла идея убедиться, правда ли он видел нечто необычное, или же просто начал сходить с ума по-настоящему? Он каждый раз уходил как можно глубже в лес, прихватив скудный обед и какую-нибудь книгу. Сидел под деревьями, глубоко дышал воздухом, пил аромат травы и еловых веток, улыбался своим мыслям. Несколько раз кусты неподалеку шуршали без ветра, будто в них кто-то сидел. Может быть, и сидел. Проверять не хотелось. «Однажды» снова объявилось внезапно. Айзек как раз перекусил подсохшим бутербродом и задремал, привалившись спиной к стволу дерева, густо поросшему мхом, как совсем рядом хрустнула сухая ветка, заставив приоткрыть глаза. Дрёму сняло, как рукой. Буквально в паре метров от него присело на землю существо, которое точно человеком не было. Во всяком случае, в полном смысле этого слова – хоть и обладало головой, руками и обнаженным телом до пояса. Главным отличием от Гомо Сапиенс были небольшие рожки, виднеющиеся из взлохмаченных волос, торчащие в стороны меховые уши и ноги некоего определенно копытного животного. - Я принес твою штуку! – сразу же бодро заявил получеловек и широко, довольно улыбнулся. Физиономия у него была бледная, усыпанная родинками и веснушками, но очень подвижная – Айзек поначалу даже опешил, не успевая собраться с мыслями и ответить. Обладатель копыт уселся прямо на землю, раскинув ноги в стороны, и плюхнул перед собой пропавший ранее учебник биологии, для наглядности ткнув в него пальцем. - Занимательная вещь, - он довольно кивнул, но тут же нахмурился, заглядывая в лицо собеседника, - Что? Я брал её посмотреть просто на время, не огорчайся так… - Я не огорчаюсь, - хрипло выдохнул Айзек, осторожно подбирая слова. Второй вариант, насчет сумасшествия, ему показался куда реалистичнее первого. - Ты… Ты кто такой? – он подтянул к груди колени и неловко обнял их, во все глаза рассматривая существо. Которое вновь улыбнулось и тряхнуло ушами. - Я - Стайлз, - «козлоногий» помедлил, задумавшись, и протянул узкую ладонь с длинными пальцами; Лейхи даже не сразу сообразил, что для простого рукопожатия, - И я тут живу. - А… Ну, очень приятно, - осторожно кивнул парень, - А я – Айзек. - Ай-зек, - медленно повторил новый знакомый, словно перекатывал это имя во рту, приноравливаясь, - Ай-зек! Он хлопнул себя по поросшим коротким, шоколадного цвета, мехом коленям и подскочил на ноги, делая несколько странных прыжков вокруг. Лейхи постепенно обрел дар речи, наблюдая за ним. - Что ты тут делаешь? – он заодно сунул возвращенный учебник в свой рюкзак и немного расслабился. Стайлз прыгнул еще раз, совершив сложный кульбит в воздухе, и прижал уши к голове, как насторожившееся животное. - Ты мне не рад? - искренне удивился он, как будто просто пришел к своему другу в миллионный раз. - Я рад... То есть нет. То есть… Я вообще не знаю, как реагировать! Ты… Ты же вообще не человек! В тот раз ты убегал, сейчас пришел сам… Воздух в груди закончился, и Айзек перевел дух, глядя на виноватого Стайлза. В голове образовалась странная пустота. Никаких идей насчет того, как вести себя в подобной ситуации. Бояться? Единственное, что подсказывала интуиция - что это то самое «Однажды», которое может перевернуть жизнь вверх ногами. Изменить что-то. И от такого нельзя отказываться. ** - Ты принес?! До сих пор не понятно, как Стайлз ни разу не попадался охотникам, потому что при беге топал он как небольшое стадо оленей. Оленей, очень любящих обниматься - Айзек не выдержал такого напора, повалившись в ковер из уже опавших листьев. Они общались больше четырех месяцев, а его друг до сих пор так искренне радовался каждому приходу парня. Будто в первый раз. - Принес, конечно. Только дай, я достану… - Лейхи улыбнулся, с трудом спихивая с себя сатира, и потянулся за рюкзаком. В том, что Стайлз – сатир, он убедился после пары бессонных ночей над ноутбуком. Внешний вид, повышенная эмоциональность, открытость, любовь к выпивке – это выяснялось отдельно, спустя месяц, с неутешительными результатами – все указывало на принадлежность друга к сатирам. Каким образом существо из древнегреческой мифологии оказалось так далеко от дома – история умалчивала. Как и сам Стайлз, уверенно заявлявший, что родился здесь и здесь же жил всю жизнь. - Вау! Прямо как я и хотел! – сатир восторженно охнул, рассматривая яркие коллекционные карточки в руках во все глаза, будто видел бесценное сокровище. Как Айзек выяснил, читать Стайлз не умел, но вот картинки обожал. Потому и утащил тогда учебник именно биологии, как самый пёстрый. - У меня еще есть, - гордо уточнил Айзек, подгребая листья в кучку побольше и усаживаясь на нее, - Если хочешь, я могу принести все. - Это было бы круто, - одобрительно закивал было Стайлз, но тут же спохватился, прижимая уши. - А как же ты сам? Тебе не жалко? Глаза у сатира в подобные моменты становились просто невозможными. Большими, выразительными, волшебными… Лейхи каждый раз понимал, что начинает подбирать совершенно девчачьи определения, а ведь Стайлз отнюдь не девочка. И это тоже приходилось пару раз видеть лично, когда друг в первое время знакомства не стеснялся справлять нужду прямо у соседних деревьев. Смущающие ситуации выходили. Но теперь проблемы человеко-нечеловеческих контактов были решены окончательно, специальные правила установлены. Айзек очень хотел перейти на новый уровень. Последнюю неделю он только об этом и думал, ворочаясь без сна в кровати и представляя себе… Всякое. Отец назвал бы это прихотью чокнутого, извращением, проявлением идиотизма. Школьный психолог, мисс Морелл, молча бы покивала и выписала бы бумажку на посещение более серьезных врачей. Айзек знал это. Все прекрасно понимал, но… У него впервые появился друг. Близкий человек, с которым можно вот так валяться рядом, болтать о всякой ерунде, обниматься и отдыхать. С которым можно быть собой и не бояться, с которым мир вокруг не будет трогать , не полезет в душу множеством грязных, гнилых пальцев. Не будет выставлять посмешищем. И Стайлз давал все это в полной мере, давал симпатию и тепло. Айзек кашлянул, привлекая к себе внимание сатира, и положил ему на ладонь еще одну карточку, с изображением очередного знаменитого бейсболиста. - Ого… Спасибо! – Стайз расплылся в улыбке и, аккуратно отложив подарки на землю, крепко обнял друга за шею. Пахло от него, как и от всего леса вокруг, елочными иголками и травой. Айзек мягко улыбнулся, прикрывая глаза и вовсю упиваясь этим запахом. Все было почти идеально. - Все в порядке? Ты просто странный, - сатир нахмурился, дергая ушами, будто мог услышать причину сам. Лейхи качнул головой, отодвигаясь и заглядывая в карие, с золотистыми проблесками, глаза. - Все хорошо, Стайлз. Я рад, что мы тогда встретились. - Правда?... – друг недоверчиво нахмурился, но уши встали «торчком», выдавая заинтересованность. Пальцы осторожно коснулись бархатного меха на них, впервые оглаживая так нежно. - Правда. Айзек не прекращал улыбаться. Он достаточно собрался с силами, чтобы выполнить свою задумку. Оказывается, поцелуй со Стайлзом тоже имеет привкус хвои. ** Думать о хвое больше некогда. Да и совсем не хочется. Айзек блаженно жмурится и пальцами крепче вцепляется в курчавый мех на бедрах сатира. Вообще мех - это какой-то чертов фетиш, потому что не касаться его не возможно. Мех щекочет низ живота, бедра, ладони, когда приходится придержать тонкие ноги. Никаких преувеличений, ноги у Стайлза правда достаточно тонкие сами по себе, там, под плотной шкурой. Тонкие, сильные… Парень жмурится крепче, чтобы хотя бы искрами, которые вспыхивают под веками, разогнать лишние мысли. Его уже колотит, собственный член пульсирует, зажатый узкими, не разработанными мышцами. Возможно, Стайлзу не слишком удобно лежать голой спиной на сухой траве, но лучше подстилки они придумать попросту не могли; слишком уж торопились перейти к более решительным действиям. Поцелуев быстро стало мало. Да и сатир очень легко принял такой поворот событий. Айзек не хотел спрашивать о причинах, боясь разочароваться. Пока он может, он будет пользоваться своей внезапной избранностью, своим «Однажды»… - Айзек!.. – сатир под ним всхлипывает, дергает бедрами навстречу. Уши плотно прижаты к голове, а в уголках прикрытых глаз выступают слезинки. Бледная кожа краснеет – особенно хорошо это видно, если в нее впиться губами, оставить след своих зубов… Айзек это и делает, торопливо, не очень ловко; покрывает удивительное создание своими отметинами, безумно улыбается, понимая, как странно сплелось в голове поэтично-нежное и грубо-животное. Сатир приглушенно скулит, вжимая голову в плечи; быстрее опускает руку и обхватывает член, показавшийся среди меха. Айзек и насчет этого Интернет штудировал – похоже, пенис у сатира все же козлиный, и пусть звучит это не очень приятно, но чувствуется… Удивительно. Особенно во рту – из-за тонкости и немаленького размера. Стайлз вскрикивает, насаживаясь на член, и начинает мелко трястись. Светлые капли цепляются за мех, собираются в лунке пупка – Айзек наконец позволяет и себе расслабиться. Выдыхает сквозь зубы и, только спустив в горячую дырку, валится сверху. Сатир тихонько шмыгает носом и трет тыльной стороной ладони глаза, чтобы убрать слезинки. В лесу стоит вечерняя тишина. - Айзек? – тихо зовет Стайлз, неловко обнимая друга. Друга ли? Он не знает точно этих человеческих понятий. Лейхи с трудом перебирается в сторону, ложится на бок и кончиками пальцев поглаживает короткую шёрстку на бедрах сатира. - Все хорошо. - Точно? Ты пахнешь как-то странно. И еще… Эй! Почему ты плачешь?! - Все хорошо… Я просто очень счастлив, - Айзек улыбается, обнимая Стайлза, и крепче прижимает его к себе, уткнувшись носом в плечо. Он наконец-то чувствует себя целым. Свободным. Любимым. Пусть другие там, в городе, его осудят – здесь ему действительно хорошо. - Ты меня напугал! - А ты не бойся. И, кстати… - М? - Что ты скажешь, если я захочу построить маленький домик прямо в лесу?...