Гонщик с татуировкой змеи

Фэй уже забыла, когда отец так сильно злился в последний раз. Когда это происходило, лицо родственника становилось пунцовым, а на шее выделялись бледно-голубые вены. Весьма угнетающее зрелище, вызывающее безграничное чувство вины и желание где-нибудь спрятаться или отмотать время назад, чтобы все исправить. Однако сейчас Хон не была до конца уверена, что поступила бы подобным образом в данный момент. Какая-то частичка ее тайно радовалась, что родитель узнал о ее секрете, ведь теперь не нужно скрывать то, что рано или поздно стало бы разъедать ее изнутри. Девушка не любила врать родителям, как и не любила делать что-то против их воли. С самого детства ее воспитывали правильной и хорошей девочкой, типичной отличницей, и в какой-то мере она искренне верила в навязанную иллюзию. Но теперь все в корне изменилось. «Правильную частичку» Фэй поглотила жизнь гонщицы. Скорость, адреналин, желание доказать всем и себе самой, что она способна достичь многого… Это стало намного важнее, чем чужое мнение. Чем уважение чрезмерно правильных людей. Хон устало смотрела на отца, чувствуя, как болят уши от его криков и как щеки алеют от стыда. Сердце колотилось, словно безумное, но не от страха, а от мысли, что где-то там Хань ругается со своими родителями, ведь ее отец наверняка уже сообщил господину Лу о его сыне. Разум подсказывал девушке молча выслушать все, что скажет родитель, а гордость и уверенность в себе противились изо всех сил, вынуждая сейчас же закатить скандал, доказывая, что каждое брошенное отцом слово — полнейшая чушь. — Как ты могла водиться с этими «Змеями»?! Я же говорил тебе держаться от гонщиков подальше! Почему современная молодежь такая безмозглая?! — не своим голосом кричал отец, и Фэй едва ли не сжималась под его напором. — А если бы ты пострадала? Этот Лу ведь тоже давно занимается гонками? Какой позор! Что скажет судья?! Как вы могли так унизить своих родителей! — Никто вас не унижал! — не выдержала Хон, поднимаясь на ноги и выровнявшись перед родителем. Мама, стоящая в дальнем углу комнаты, обеспокоенно посмотрела на нее. — Ты сам себе все придумал! Это не способ самовыражения, это наша жизнь! — Что? Жизнь? Кто вбил в твою голову эту чепуху? Ты думаешь, что, разъезжая ночью на мотоцикле, заработаешь себе на хлеб? Или будешь знать все на свете? Да ты и гроша ломаного стоить не будешь! Гонщики — это те же самые смертники! Никогда не знаешь, когда твоя жизнь оборвется! — Может и так, но и не тебе решать, когда это произойдет! — огрызнулась Фэй, замечая, что отец бледнеет. Но она уже была не в состоянии остановиться. — Познакомившись с гонщиками, я поняла, что раньше и не жила вовсе! Это было блеклое существование! Навязывание ваших с мамой идей! То, как я должна учиться, где буду работать и за кого выйду замуж… Я ненавижу это! Не хочу быть твоей тенью всю жизнь! Я думала, ты меня понимаешь, а ты просто хочешь навязать мне свои взгляды, чтобы я стала такой же серой и не выделяющейся, как основная масса людей! Как и ты… Не успела Фэй договорить, как разгневанный отец подошел к ней и с размаху ударил ладонью по щеке. Опешив, девушка отошла на пару шагов, накрыв ладошкой горящее от боли лицо. Мама шокировано уставилась на них, не в силах выдать и звука. В комнате повисла напряженная тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием каждого из них. Помедлив, Фэй развернулась на носочках и поспешно выскочила из кухни, направляясь к себе в комнату. Она услышала, что отец крикнул ей вслед: — С этого дня ты под домашним арестом, и он продлится до тех пор, пока до тебя не дойдет все сказанное мной сегодня! Всхлипнув от досады, девушка захлопнула за собой дверь и щелкнула замком, чтобы никто не смог к ней зайти. Подойдя к кровати, она упала лицом в подушки и горько заплакала, чувствуя, как головная боль неприятно давит на виски. Она и без того безумно устала, а теперь еще и приходится бороться с собственными родителями, чтобы доказать им хоть что-то. Но услышат ли ее те, кто всю жизнь шел лишь по заранее натоптанной дорожке? Внезапно в кармане завибрировал телефон, и Фэй обрадовалась, что отец не успел отобрать у нее мобильный. Сев на кровати и вытерев рукавом влажные от слез глаза, девушка открыла входящее сообщение, и сердце пропустило один удар. Оно было от Ханя. «Как ты? Надеюсь, твой отец не сильно злится». Хон поспешно набрала ответное сообщение: «Он просто в бешенстве. А как твой отреагировал?» Через пару минут телефон снова завибрировал. «Мой отец знает, что я гонщик. Это он посоветовал мне избавляться от стресса таким образом. Кстати, Сехун — сын моей мачехи, поэтому мы с ним в одной команде». Фэй оторопело открыла рот, не веря своим глазам. Выходит, та женщина — это не его родная мать? Это мама Сехуна? «Но… Почему Сехун мне никогда не рассказывал об этом? И твой отец… Он ведь помогает моему расследовать дело гонщиков?» Слабая вибрация оповестила о новом сообщении от Лу: «Точнее, он путает твоего отца. Мешает ему. Упс, кажется, я только что свидетельствовал против своего отца. Сехун не из болтливых». Фэй некоторое время просто пялилась в экран, не зная, что сказать. По крайней мере, хотя бы Хань в безопасности и даже его родители в курсе секретного хобби. Новость о Сехуне вызвала у нее шок, ведь получается, что он и Лу — сводные братья. Так вот что за отношения их связывают. Видимо, Сехун живет отдельно, раз в тот день, когда она с родителями приезжала на ужин к семье Лу, парня там не было. Да и фамилия у него другая… Мобильный снова задрожал в руке, и девушка быстро открыла новое сообщение: «Мы не закончили наш разговор. Давай встретимся». Фэй вздохнула и поспешно набрала ответ: «Я под домашним арестом. Скоро папа вспомнит о телефоне». Через минуту пришло очередное сообщение: «Меня это не остановит, ты же знаешь». Фэй улыбнулась, но не стала писать еще что-то. Если Хань говорит правду, то очень скоро они увидятся. С этой мыслью девушка отложила мобильный на тумбочку, разделась и забралась под одеяло. Еще было только два часа дня, а она уже устала так, словно бодрствовала три дня и три ночи. Сейчас ей просто хотелось хорошенько отдохнуть. Замечтавшись о том, как отец, наконец, принимает ее интересы и любовь к гонкам, Фэй не заметила, как крепко уснула. Разбудил Хон странный стук, словно какая-то птица билась в окно ее комнаты. Еле разлепив сонные глаза, девушка села на кровати, поворачиваясь к единственному окну в спальне. Что-то снова щелкнуло, и гонщица, неторопливо поднявшись, приблизилась к окну, вглядываясь в темноту улицы. Часы показывали одиннадцать ночи — все-таки она и правда сильно устала, раз так долго проспала. Буквально сразу Фэй заметила чью-то тень и, присмотревшись, распознала в человеке, стоявшем под ее окном, Лу Ханя. Опешив, девушка торопливо открыла окно и наклонилась вперед, негромко крикнув: — Ты что здесь делаешь?! — Ну я же говорил, что твои «домашние аресты» мне не помеха, — ухмыльнулся Лу, и от его искренней улыбки на сердце у Фэй странным образом потеплело. Она была очень рада увидеть его, и, казалось бы, они были в разлуке лишь несколько часов, но Хон успела соскучиться по этому сумасшедшему гонщику. — И что? Мы вот так и будем разговаривать? Родители спят, между прочим, — хихикнула девушка, рассматривая взлохмаченные волосы Лу. Он был смешным и милым одновременно. — Конечно же нет — прыгай! — Но тут второй этаж, — отмахнулась Фэй, расширив от страха глаза. — Я поймаю, — подмигнул Хань и игриво встал в нарочито смешную позу, растопырив ноги и руки в разные стороны. — Так ты точно меня уронишь, — покачнула головой Фэй, но тем не менее, отодвинувшись от окна, схватила мобильный и кожанку, лежащую на стуле. В уголке сознания зашевелился неприятный червячок проснувшейся совести, но он тотчас же был проигнорирован девушкой, ведь обида на отца все еще не испарилась. Рванув обратно к единственному, на данный момент, выходу из комнаты, Фэй перелезла через раму и всем своим видом дала понять Лу, что собирается прыгнуть. Сгруппировавшись, Хон оттолкнулась пятками от рамы и прыгнула прямо на Ханя, что удачно поймал ее на руки. Оказавшись лицом к лицу с парнем, Фэй на мгновение смутилась. Он теплый, и взгляд у него наполнен нежностью. Почему же между ними постоянно возникает непонимание? — Ну что, готова? — отвлекая ее от мыслей, Хань поставил девушку на ноги и поманил за собой. — Готова к чему? — изогнув бровь, переспросила Хон. — Сдать последний экзамен, — улыбнулся парень, на что Фэй не нашла что сказать. Да и вообще, что он имел в виду? Направляясь за ним, гонщица увидела спрятанный за домом мотоцикл, и у нее отлегло от сердца. Значит, Хань говорил правду и его отец правда знает обо всем. В противном же случае, судья попросту отобрал бы у сына байк и все закончилось бы еще одним домашним арестом. — Садись, — Лу указал на место позади себя и первым оседлал мотоцикл. Фэй послушно устроилась рядом, надевая шлем безопасности и обнимая руками талию парня. — Надеюсь, ты скоро вернешь свой байк. — Это случится лишь тогда, когда отец смирится с тем, что я гонщица, — ответила Хон, жмурясь от щипающего нос холодного воздуха. — Он смирится, — сказал Хань и завел мотор, вскоре выруливая на улицу. Холод проникал под курточку и шлем, заставляя сжиматься всем телом, но Фэй даже была счастлива вот так вырваться из дома. Глупо, нелепо и опасно, но… Почему-то ей было просто плевать. Оглушающее чувство свободы и близости к Лу делали ее немного сумасшедшей, поэтому какая разница, что происходит? Главное, что это не сон. Через некоторое время Хань повернул в сторону гаражей, где собирались «Змеи», и Фэй увидела весь состав, разбредшийся по широкой площадке. Посередине горело несколько баков с дровами, создавая большой костер, согревающий всех вокруг него. Компашка гудела, смеялась и, кажется, выпивала, потому что у главного входа стоял небольшой стол с алкоголем и закусками. — А вот и наша живая легенда! — воскликнул Чанёль, заметив, что их мотоцикл заезжает на территорию гаражей. — Первая девушка, победившая в гонке с нашими главными врагами! Ты супер, детка! Остальные парни довольно засвистели, хлопая в ладони и приветствуя гонщицу. Фэй не знала, что ей делать, как себя вести и просто как реагировать на все, что происходит, но она была счастлива, что парни признали ее и теперь она может гордо называться «Ночной Змеей». — Это твой вечер, — шепнул ей на ухо Хань, приблизившись так, что она почувствовала, как его грудь касается ее спины. — Наслаждайся. И только этих его слов хватило, чтобы ощутить прилив сил и абсолютного счастья, ведь, в сущности, ничего больше ей и не надо.