Шрамы.

       И вот я здесь. Внутри своего сознания. Тру лезвием ножа оголённые нервы. Трубка разрывается с чвокающим звуком, заливая кровью моё лицо, шею, грудь, руки. Я молча смотрю на то, как дёргается под давлением напора крови нежная влажная ткань. Я молчу, стискивая зубы, чувствуя боль в левом полушарии мозга. Ещё раз.        Не помню, когда во мне появилась такая особенность - причинять себе одну боль, чтобы заглушить другую. Чтобы не чувствовать себя таким опечаленным. Чтобы чувствовать себя живым. Если под ультрафиолет подставить мою кожу, то на руках будет бесчисленное количество едва заметных шрамов. И так каждый раз, когда твои слова ранят моё сердце. "Ты меня бесишь". "Пожалуйста, иди на хуй, и не пиши мне". "Грязный пидор". Закрываю тяжёлые веки, прислоняясь спиной к пропахшей чьим-то вонючим запахом спинке сидения в метро. Полу-пустое. С мелькающими огоньками, за заляпанными пылью и грязью окнами. Запястья пощипывает. Всё ещё открытые раны больно трутся о внутренний рукав куртки. Зачем я это делаю? Каждый раз, как вижу его. Он попросил больше никогда не писать ему. Ограничил доступ к своей странице. Выкладывает новые фото, а у меня даже нет возможности их себе сохранить. Я безбожно врал тебе с самого начала. И то, что я девушка, а не парень. И то, что никогда в жизни не признаюсь ему, потому что он идиот. Но когда он покорил моё сердце, и я открылся ему - он пошёл на попятную. В то время, будучи морально не устойчивым, я и затеял всю эту игру с болью. Свою глупую, опасную игру.        Я ни разу не дезенфицировал лезвие, что доставал из точилок, покупал ножи для карандашей в канцелярских магазинах. Они острые. С ними поначалу ничего не чувствуешь, и я был так счастлив этому, что стал очень увлекаться. Пряча тонкие лезвия под книгами, я считал, что мой маленький секрет никому не будет известен. Длинные рукава кофт скрывали мои запястья, как фенечки, что я плёл специально для цели сокрытия. Моя жизнь шла обычным чередом, если бы не мать. Я не забуду того, как она смотрела на меня, увидев то,что я сделал с руками. Её зелёные глаза были расширены. На лице ярость, боль, страх. Я не знал, как объяснить ей. Она не поймёт. Никто не поймёт. Даже он. "Не лезь ко мне. Ты ебанутый". Каждое твоё слово причиняет мне боль.       Моя остановка. Снег идёт уже второй день, и в метрополитене очень много слякоти и грязи. Даже сейчас, когда я иду среди огромной толпы людей, я чувствую себя одиноко. Грустно. На этой станции так много самоубийств, что я не завидую людям, работающим здесь. В кое-каких местах, на рельсах ещё виднеются следы засохшей крови и мозгов. Наверняка те, кто совершил в таком месте суицид наконец стали свободными. Я стою на краю платформы. ещё один шаг. одна секунда. Он не успеет затормозить. Не успеет остановиться и поезд. Один шаг до бесконечности. Всего пару секунд до смерти. Я слышал историю про парня, которого поезд протащил несколько метров. Юноша наглотался гравия и грязи. На колёса намотались его кишки. Вздрагиваю, почувствовав подступающий комок тошноты. Ты знаешь,милый, мне очень трудно дышать.       Мой город укрыт снегом. Серые массы людей снуют туда-сюда. Я чувствую, что очень болен. Вспоминая всё, что я делал, и слышал "Ты больной?Прекрати". Я присылал тебе фото в женской одежде. Я хотел понравится тебе. Я писал стихи, посвещал тебе песни, а ты лишь раздражённо орал мне в скайпе, что лучше бы я никогда не рождался. Я хочу умереть, но я трус, любимый. Я не пойду на такой шаг. Я просто не смогу плыть по течению, по которому должен. И нормальным я никогда не стану. Снег хрустит под ногами. Холодный, неглубокий снег. Ноги в ботинках уже промокли. Я слишком долго гулял, и вот, на небо опускается пелена ночи. Единственный минус зимы - темнеющее в 5 небо. Мама ждёт меня дома. Волнуется наверно. А я ничего не смогу сделать. Я наверно не вернусь сегодня домой.        Всего пара кварталов. Задница онемела от железа сидушки на качелях. Шмыгаю носом, ощущая как першит в горле. Замёрзшими пальцами закуриваю покупную сигарету. Кашляю,снова упрямо затягиваясь. Со временем, дым приятно проникает в лёгкие, и уголки глаз начинает пощипывать от накатывающей волны горя - моих слёз. Но они упрямо не хотят падать на мои джинсы. Даже наклонившись, я не могу их уронить. Мне от чего-то так больно. Так обидно, что я даже не могу выразить насколько тяжело в моей груди. Насколько неприятно чувствовать то, что чувствую. А что такое чувства? Химическая реакция организма. Почему то так необходимая мне в данный момент. Возможно, я просто устал от этого больного одиночества, которым себя окружил. Рубцы, что я оставляю на руках. Магма из под почвы моей кожи, которую я ковыряю, чтобы вышло больше.. Я бы мог стать донором. Мне совсем не трудно. Только иголок боюсь и медсестёр. И крови, которая будет течь по чужим венам. Грязная кровь педика, которая возможно спасёт кому-то жизнь. Вот только я не герой.        Возвращение домой всегда тяжело для меня. Подняться на третий этаж, пройти в прихожую. Скинуть мокрые ботинки. Почувствовать родной запах отцовской дублёнки и маминой стряпни. Я знаю, что меня не примут таким, какой я есть. Что те люди, которые любят меня, ещё не раз отвернуться и не подадут мне руки помощи, просто потому что я другой. Я изо всех сил хочу быть нормальным, но я люблю тебя, солнышко. А родители не погладят меня за это по головке. Ты тоже не погладишь. Ты никогда не утешишь меня. Вы все, как мои шрамы. Я оставлю вас на своём сердце, а вы со временем пройдёте и только под ультрафиолетом памяти оставите след. Мои прекрасные, болезненные шрамы.