Ужин для двоих

      Оби-Ван замер, не донеся кусок до рта:       — Ну в самом деле! Ты ведёшь себя за столом просто ужасно. Возьми хотя бы палочки.       — От них никакого толка, — с набитым ртом пробубнил Энакин. Не прожевав предыдущую кнель, он липкими от соуса пальцами потянулся за следующей.       Оби-Ван без предупреждения взмахнул своими деревянными палочками и резко ударил Энакина по костяшкам. Кнель выпала из пальцев, забрызгав скатерть ярко-красным соусом. Над столом разлился острый запах уксуса.       — Ай!       — Я сказал тебе взять палочки, — чуть улыбнувшись, повторил Оби-Ван. Он картинно положил на язык ещё одну кнель и принялся аккуратно жевать.       Энакин потёр след от удара:       — И этому тебя тоже Квай-Гон научил?       Оби-Ван приподнял бровь.       — Да брось. Мы как приземлились, ты только о нём и говоришь.       — Это его родная планета. Мы прилетали сюда…       — …чтобы провести переговоры и подписать мирное соглашение. Готов спорить, вы упереговорились, пока ужинали тут в обнимку.       Вжих! След от хлёсткого удара лёг поверх первого, отпечатав идеальную букву "Х". Оби-Ван сжал челюсти и выставил палочки, словно световой меч.       — Теперь ты меня слушаешь?       Энакин сердито на него посмотрел.       — Да, Квай-Гон привозил меня сюда. Да, мы пробыли здесь до окончания переговоров. Это и правда была славная неделя.       — Чтобы тра…       Палочки угрожающе дрогнули.       — Пожалуй, столь же чудесная, как твоя недавняя на Набу.       Энакин притих. Кровь прилила к его щекам, их жгло почти так же сильно, как пальцы.       — Но с кем это я, интересно, сейчас? — Оби-Ван наклонился вперёд, палочками ловко ухватил ворот туники Энакина, распахнул, обнажив ямочку над ключицами, и начал самыми кончиками описывать круги вокруг кадыка. — И кто это, интересно, был со мной прошлой ночью?       Лицо Энакина запылало ещё сильнее. Он закрыл глаза, отдаваясь воспоминаниям.       Оби-Ван вздохнул. Шёлк подушки скрипнул, когда он слез с неё, и тростниковый настил тихо всхлипнул под его коленями.       — От них есть толк, — прошептал Оби-Ван; от его горячего дыхания завиток волос около уха Энакина слегка качнулся.       Энакин медленно открыл глаза:       — М-м-м?       Оби-Ван наклонился ближе. Он раздвинул полы туники Энакина, полностью открыв взгляду грудь. Энакин с трепетом ждал поцелуя или ленивого, влажного прикосновения языка к соскам. Но вместо этого ощутил, как по ним несколько раз, словно невесомое пёрышко, взад и вперёд прошлись палочки. Деревянные кончики сжали его левый сосок, и Энакин застонал.       — Тш-ш, — предупредил Оби-Ван, прихватив зубами мочку его уха. Палочки сжались сильнее. — Веди себя тихо, или мне придётся остановиться.       Энакин прикусил губу и запрокинул голову. Но давление всё равно ослабло, вовсе прекратилось.       — Оби-Ван…       Вжих! Рот Энакина распахнулся в беззвучном вскрике.       Оби-Ван тихо рассмеялся и ткнулся носом в грудь Энакина. Провёл языком, облизал припухший сосок, царапнул вслед бородой, но Энакин только вздрагивал.       — Намного, намного лучше. Думаю, теперь я могу продолжить.       Оби-Ван, едва касаясь кожи, палочками выводил замысловатые узоры на груди Энакина, постепенно спускаясь к животу. Чуть слышно мурлыча под нос в такт своим движениям, он ослабил пояс Энакина и расстегнул его штаны. Палочки скользнули ещё ниже, и Энакин, не сдержавшись, подался им навстречу. Он вцепился в подушку. Палочки прошлись вверх-вниз по его члену, задержались под головкой, там, где было особенно приятно.       У Оби-Вана стояло ничуть не меньше, и он прижался к боку Энакина, потёрся о его бедро:       — Хочешь?       Энакин облизнул губы и кивнул, но Оби-Ван слегка отодвинулся. Полированное дерево поблёскивало в свете лампы.       — Всего? — спросил Оби-Ван, многозначительно взмахнув палочками.       На это Энакин не смог даже кивнуть. Он ещё сильнее вцепился в свою подушку и качнул бёдрами вверх. Оби-Ван накрыл его рот своим и, щёлкнув палочками по яйцам Энакина, поймал его крик.       Энакин задохнулся и взвился, перед его глазами заплясали точки. Оби-Ван одним движением перекинул его через колено, и Энакин чуть не опрокинул стол, зацепившись сапогом за край. Но ему было плевать: он чувствовал только боль. И как мастер одним рывком сдёрнул с него штаны.       Палочки хлестнули его раз, другой, ещё и ещё. Жгучие полосы ложились на ягодицы. Энакин извивался: прочь от ударов, навстречу им. И время между — как крутой вираж истребителя прямо ввысь. С каждым ударом становилось всё невыносимее: всё приятнее, всё больнее — не разобрать. Оби-Ван обхватил его свободной рукой, сжал член Энакина и принялся дрочить, быстро и грубо, толчок — удар, толчок — удар. Энакин вжался лицом в подушку и закричал в голос.       Как две такие маленькие деревяшки могут вызвать такую боль?       И такое наслаждение?       Пальцы Оби-Вана стали липкими от предсемени. Влажные шлепки вторили ударам палочками. Энакин с размаху врезал кулаком об пол.       — Ладно, — разрешил Оби-Ван, — теперь можешь кончить.       И Энакин подчинился. Снова саданув по настилу, он впился зубами в уголок подушки и излился в руку мастера. Оби-Ван ещё несколько раз, уже нежнее и спокойнее, провёл ладонью по его члену. Палочки укатились куда-то под стол.       Перед глазами у Энакина всё плыло. Он перевернулся и увидел, как Оби-Ван слизывает с пальцев его сперму. С громким стоном Энакин рванулся к нему и глубоко, проталкиваясь языком, поцеловал. Когда он отстранился, Оби-Ван вовсю ухмылялся:       — Видишь? А говорил — никакого толка.       Энакин примостился на его плече:       — И давно тебе хотелось меня так отделать?       — Если честно, то с тех пор, как ты стал подростком.       Энакин вскинул голову.       Улыбка Оби-Вана стала ещё шире:       — Ты был очень болтливым маленьким бесстыдником. Таким и остался.       Энакин тихо рассмеялся и снова свернулся рядышком с Оби-Ваном.       — И Энакин…       — М-м-м?       — Мог бы хотя бы для приличия иногда звать меня "мастер".