Я тебя... отпускаю?

- Привет, - говоришь с ухмылкой, - всё ещё помнишь меня? Кажется, я чувствую, как уходит земля из-под ног. Как рушится мир вокруг. Забыть его, всё равно, что забыть себя. Всё равно, что утонуть в этом безликом пространстве. Будто стереть вселенную или уничтожить солнце. Нет, его не забыть. Я теряюсь на мгновение. Ждать этого момента долгие годы и встретить свой ночной кошмар и вожделенную мечту в одном лице, совсем разные вещи. Все слова и все заготовленные речи застревают где-то на уровне грудной клетки, так и не решаясь вырваться наружу. Смотрю в твои бездонные синие глаза и вспоминаю, как они смотрели, как пытались вытащить душу, как загорались при виде меня или как темнели от желания, когда я вколачивался в твоё податливое тело, трахая тебя до потери сознания. Сглатываю, стараюсь выбросить из головы, такие яркие воспоминания. - Привет, - натянуто улыбаюсь, на большее меня не хватит. Ты улыбаешься в ответ, а я внимательно смотрю на твои пухлые губы, и память подкидывает картинки прошлого, когда эти самые губы отчаянно целовали, как они дарили наслаждение, оставляли яркие отметины на шее, как опускались ниже, ниже, ниже, пока плотно не обхватывали до боли напряжённую плоть. Встряхиваю головой, такие старательно забытые, спрятанные в глубинах подсознания мысли, врываются, ломая стену, выстроенную за годы разлуки. -Кофе? – я никогда не забуду, какой кофе ты пьёшь. Ведь именно я готовил нам завтрак каждое утро, пока ты ещё спал, заворачиваясь без меня в одеяло как можно плотней. А просыпался ты обычно от приятного запаха блинчиков или яичницы с беконом, подёргивал носом, принюхиваясь. Шёл на кухню, обнимал со спины за талию и улыбался в загривок. Да, ты пьёшь обычный, чёрный, с двумя ложками сахара. Завариваю его нарочито медленно, а ты сохраняешь такое уютное во все времена молчание. Даже в первый наш поцелуй мы не проронили ни слова. Сидим после съёмок на одной из ступенек моего трейлера, потягивая пиво. Время позднее, съёмки проводились ночью и закончили лишь под утро. Сейчас мы просто сидим, молчим и ждём рассвет. Ночи становятся холодней, приближается зима. Чувствую, как дрожишь при первом порыве ветра. Стягиваю куртку и накидываю её тебе на плечи, ободрительно улыбаюсь. Ты благодарно смотришь мне в глаза и легко приподнимаешь уголки губ. Внимательно смотрю тебе в глаза, когда непонятное желание почувствовать тебя ближе, заставляет придвинуться. Изучаешь моё поведение и неожиданно ни для самого себя, ни для меня, наклоняешься вперёд и целуешь. Именно сейчас я и падаю в эту бездну, из которой выхода уже нет, и никогда не будет. Ты тянешь меня на дно не оставляя возможности передумать, я лишь полагаюсь на ощущения, следую за твоими губами,которые так нежно, так правильно и идеально скользят по моим. Ставлю чашки на стол, и поднимаю на тебя взгляд. Ты смотришь, будто пронзаешь насквозь, я уже не вижу в твоих глазах того любящего, понимающего, готового на всё ради меня человека. Не вижу открытую душу. И я сам в этом виноват. Съёмки окончены, конец сериала мы отсняли, и теперь остаётся лишь собрать вещи и уехать, но в этот раз уже навсегда. Я отказываюсь от принятия участия на панелях, стараюсь забыть этот мир «Сверхъестественного», который подарил мне тебя. Да и тебя я пытаюсь забыть. - Я ухожу. Навсегда, - уголки твоих губ опускаются, но я не могу поддаваться искушению. Отношения, как и съёмки, должны закончится. У нас жёны, дети. - Джен… - Нет, Миша, я уже всё решил. Ты должен понимать, что мы достаточно взрослые люди и… - Достаточно взрослые для чего? Для того чтобы угробить свою жизнь? Достаточно взрослые для того, чтобы жить так, как правильно, а не так как мы хотим? – твой голос срывается на крик, а по щекам тянутся дорожки от слёз. Сдерживаюсь, чтобы не вытереть их, поцеловать тебя и сказать, что это всего лишь шутка. Но я знаю, что обратного пути нет, что у меня должна быть своя, правильная жизнь. - Пожалуйста, не кричи на меня, ты должен был понимать, что всё это когда-нибудь закончится. - Я был должен? – делаешь ударение на последнем слове. – Я. Никогда. Никому. Не был. Должен, – чеканишь каждое слово, я лишь устало потираю глаза. – Или ты скажешь, что я был лишь эксперимент? Что ты просто трахал меня ради того, чтобы узнать, как это, с мужиком? - Да! – тут я не выдерживаю, ведь ты меня не отпускаешь, тянешь за собой в эту бездну. – Ты просто шлюха, которая подставляет свою дырку первому встречному! Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ясно? – знал бы ты, как больно мне это говорить, я не верю в свои слова, но иначе ты не забудешь. - Уходи, - поворачиваешься ко мне спиной. И я уже передумал. Да, я определённо передумал. Хочу подойти к тебе и обнять со спины, уткнуться в макушку и вдохнуть такой родной аромат. - Миш, - делаю шаг по направлению к тебе. И пытаюсь обнять. Ты вырываешься и со всей силы бьёшь мне в челюсть. - Я сказал, уходи! И всё. Конец. Бездна. А я-то думал, что ты тянешь меня в неё. Оказывается я сам. Сам вырыл себе яму, сам туда и упал, а ты лишь пытался меня вытянуть, спасти, как лучик света, лучик надежды. Говорить ли мне, что я оборвал связь со всеми нашими общими знакомыми? Что сменил номер? Что начал пить? Так было легче забыться, я даже не вспоминал своё имя. А на утро, которое теперь начиналось у меня поздним вечером, болела голова, будто её раскалывали, как скорлупу грецкого ореха. Ты мне не снился, мне не снилось ничего. Я медленно умирал. Умирал без тебя. Опускаю взгляд, полный боли и отчаянья. - Слышал, ты развёлся? – ни капли интереса или сочувствия. Конечно, я бы тоже не стал себя жалеть на твоём месте. - Да, - бесцветно отвечаю, будто ты спросил, люблю ли я дышать. Хотя так и есть, мне уже всё равно. Киваешь и, сделав последний глоток кофе, оставляешь свой номер: - Звони, - не прощаясь, выходишь, а я смотрю тебе в след. Больно. Очень больно. Достаю из заднего кармана зажигалку. Да, я начал курить. Подставляю белый листочек. Пламя охватывает уголок бумаги, на котором аккуратным почерком выведены цифры. Не запоминаю. Просто жгу. Будто сжигаю все свои забытые мечты, а вместе с ними и воспоминания. Я тебя… отпускаю?