Понедельник - день дождливый

Бени ненавидел понедельники. Каждый божий первый день недели с ним случались приключения, которые вряд ли можно назвать весёлыми. Сегодняшний день бил все рекорды. В семь часов утра его разбудил хозяин. Хоть он и сделал это совершенно случайно, нет причин признавать его невинным — нормальные люди в такую рань под окнами не ржут. Ему-то хорошо, он всю ночь пролазил невесть где со своим другом Аобой (на самом деле, они уже месяца три были любовниками. Наивный Кождаку до сих пор думал, что помощник ничего не знает), и находился в прекрасном расположении духа. Чего не сказать о Бени, который долго страдал бессонницей — всему виной жаркие летние ночи. Их Бени ненавидел не меньше понедельников. Спать под одеялом — жарко, без него тоже, по полу дует, на антресоли не залезть, и даже вентилятор и три литра выпитой ледяной воды, от которой, казалось юноше, он лопнет, не спасали. Ворочась, сминая простыни, и тихо ругаясь, переворачивая подушку, он бодрствовал, наверное, часов до четырёх. Точнее сказать он не мог, но помнил, что когда засыпал, уже начинало светать. Коджаку редко когда нагружал помощника работой, поэтому Бени надеялся мирно проспать до обеда. Увы, не суждено было — сегодня парикмахеру как никогда нужна была помощь. Естественно, юноша не смог отказать. А полчаса назад, именно тогда, когда Бени беспечно добирался в нужную точку города — по привычке, пешком — пошёл дождь. Бени не любил дожди. Особенно похожие на тот, что идёт сейчас. Тихий дождик резко перешёл в беспощадный ливень, заставший его как раз во время доставки посылки от хозяина одному человеку, как назло жившему на другом конце города. Привыкший пользоваться только своими двумя — ранее полагаясь на крылья, а сейчас на ноги — юноша быстро шёл в нужном направлении, задумавшись о чём-то своём. Бени очень хорошо помнил, что ранее, когда был птицей, в такую погоду не мог летать — маленькое хрупкое тельце буквально сбивало большими каплями вниз, а крылья мгновенно промокали до нитки, становясь ужасно тяжёлыми. Поэтому такие дни он либо проводил не выходя из дома, либо путешествуя в запахе кимоно Коджаку. Времена прошли, но неприятные воспоминания остались. Никто не говорил Бени, что бегать под дождём нельзя. Секунда — промокший тапочек скользнул по грязи на дне лужи. Карие глаза широко распахнулись; парень вскрикнул, протянув руку вперёд, однако это его не спасло — ухватиться было абсолютно не за что. Послышался громкий всплеск. Юноша, недоуменно хлопая длинными ресницами и разинув рот, пытался понять, что произошло. К сожалению, а может и к счастью, долго размышлять он не мог — вода быстро просочилась через тонкую хлопковую ткань, и Бени почувствовал холод дождевой воды на коже. Шустро вынув ногу из второго тапочка, он, опираясь на правую руку, поднялся. Прохожие оглядывались и, хихикая, перешептывались, но ему до них не было никакого дела. Вздохнув, помощник взглянул на обувь. Тонкий ремешок на тапочке оторвался, и сейчас беспомощно свисал вниз, скользкий и мокрый. Идти в таком дальше было невозможно. Бени наклонился и подхватил пальцами тапочки за тоненькие ремешки. Что делать, он ума не прилагал — идти босиком через полгорода, с риском напороться на острый осколок стекла или другой мусор? Тяжело вздохнув, Бени сделал пару шагов назад, до тех пор, пока спина не упёрлась в холодную мокрую бетонную стену, и, опустив обувь на асфальт, нетерпеливо обулся — всё же лучше так, чем стоять босиком на тротуаре. Откинув голову, юноша подставил лицо под тяжёлые холодные капли дождя, немного неприятно бьющие по коже, и прикрыл глаза. Лёгкая летняя одежда насквозь промокла и потяжелела, свисая с тонких плеч юноши. Тонкая холодная хлопковая ткань неприятно липла к коже, и тело покрывалось мурашками. Волосы слиплись, вода с мокрых прядей стекала по лицу, оставляя влажные прозрачные дорожки. Мысли путались, сбиваясь в непонятный клубок, не желая приходить в порядок. — И почему я, идиот, не взял мобильный телефон с собой? — с раздражением и лёгкой обидой на себя же пробубнил Бени. — Мог хотя бы с хозяином связаться, он бы придумал что-нибудь. — Прекрати полагаться на Коджаку. Повзрослей наконец, и научись принимать решения самостоятельно, — совсем близко послышался грубый флегматичный тихий голос. Юноша тряхнул головой и открыл глаза. Капельки воды, собравшиеся на краях длинных слипшихся алых ресниц, задрожали и упали вниз. Бени повернул голову, и, увидев стоящего перед ним, прищурился и тихо цокнул языком. А ещё он не особо любил Тори. И сейчас рядом с совершенно невозмутимым выражением лица стоял именно он, скрестив руки на груди. Тёмные, почти чёрные очи пристально смотрели в глаза Бени. От прожигающего взгляда стало не по себе. — Тебя забыл спросить, как мне жить, — юноша отвернулся, громко хмыкнув. Тори вздохнул и пожал плечами. У них ещё ни разу не получалось нормально поговорить. Любая попытка завести разговор оканчивалась глобальной ссорой. Да-а, ссоры у них были весьма своеобразные. Пока Бени, широко жестикулируя, увлечённо рассказывает Тори про его недостатки, тот просто стоит, безучастно пялясь куда-то в одну точку, пропуская мимо ушей все "комплименты". А когда до юноши доходит, что слушатель его совсем не слушатель, он начинает физическую атаку. Дерётся он так себе — фиговенько, а вот царапается больно. Неприятно, когда, вцепившись в бледную кожу ногтями, он соскальзывает руками и оставляет красные, чуть саднящие царапины. Зато, обрабатывая раны перекисью или всевозможными настойками, мужчина усмехается, вспоминая милое раскрасневшееся личико Бени. "Интересно, а он точно так впивался бы мне ногтями в спину, когда..." А тут начинает краснеть уже Тори. Его нередко посещают мысли, что они вполне могли бы стать парой. Если бы не язвительность и ужасный нрав Бени, и если бы не его личные упёртость и гордость... Он не скрывает — нравится ему это наглое чудо. Хочется подойти, обнять со спины и легонько чмокнуть в макушку. Он давно знает, что именно это недоразумение способно стать частью его души, его личным счастьем. И понимает — ради этого надо чем-то жертвовать. Вспомнив свои ранешние размышления, Тори снова вздохнул, прикрыл глаза и рукой заправил мокрую чёлку за ухо. Минуту поколебавшись, он сделал пару шагов и остановился в нескольких сантиметрах от Бени. Почувствовался лёгкий, едва уловимый аромат парфюма — мягкий и свежий, почти женский, с едва уловимыми цветочными нотками. Вдохнув приятный и столь знакомый запах, Тори едва заметно улыбнулся. Подхватив уголок длинного плаща, он ловко зажал его между средним и указательным пальцем. Убедившись, что грубая ткань не выскользнет из рук, он поднял руку над головой Бени и подошёл чуть ближе. Юношу, который из-за шума дождя до этого не слышал ни тихих уверенных шагов Тори, ни шуршания плаща, передёрнуло, и он обернулся. Взгляд столкнулся со взглядом тёмно-ореховых глаз мужчины. Он был иным, не таким, как при встрече. Не таким холодным, скорее взволнованным, тёплым, возможно, даже... нежным? Юноша удивлённо уставился на Тори, заставив того смутится. "Я что-то делаю не так?" — промелькнуло в голове, и он закусил нижнюю губу. Но взора не отвёл. Бени чертыхнулся, будто проснулся после транса, и поднял голову, глядя на ладонь Тори. — Ну...ты, это... промокнешь ведь, идиот… — едва слышно растерянно пробубнил мужчина, ещё сильнее закусывая губу. Щёки Бени предательски заалели. Он отвернулся, скрестив руки на груди и уставился в потемневший асфальт. Язвить не хотелось, да и отходить тоже, несмотря на то, что последнее слово он услышал весьма отчётливо. Горячее дыхание Тори так приятно обжигало кожу... По телу пробежались мурашки. Тихо вздохнув и прикрыв глаза, Бени сделал малюсенький шаг назад, желая незаметно прижаться к телу Тори как можно плотнее. Мужчина, ушедший в свои мысли, вздрогнул, уловив, как обувь Бени едва слышно шаркнула по зернистой поверхности асфальта. И мысленно праздновал свою победу. *** Дождь закончился столь же неожиданно, как и начался, однако шёл довольно долго. Но скучно помощникам не было — всё это время они оживлённо беседовали. Тори и представить себе не мог, что когда-нибудь сможет так спокойно и непринуждённо разговаривать с юношей. Хоть он этого и не показывал, в груди приятно щемило и безумно хотелось улыбнутся. Это желание мужчина усердно пытался подавить - не хотелось, чтобы Бени принял это как насмешку, поэтому обошёлся лёгкой заинтересованной ухмылкой. — Закончился, — когда последние капли упали на землю, твёрдо заявил Тори, глядя наверх. Опустив руку, которую держал над Бени, он легонько тряхнул плащ, чтобы сбить застоявшиеся в складках ткани капли. Выпустив край из рук, он неторопливо потрепал себя по голове, стряхивая воду с волос. Юноша кивнул, с интересом разглядывая хмурое серое небо. — Спасибо. Я... пойду, наверное… — неуверенно, опустив взгляд, пролепетал Бени. Тори недоверчиво осмотрел его с ног до головы и внезапно ухмыльнулся. — Ну, иди. Не за что меня благодарить, — легко пожал плечами он и поправил повязку на правом глазу. Бени, с минуту мешкаясь, сделал неуверенный шаг, совсем забыв про проблему. Нога выскользнула из мокрого порванного тапочка. На неё, к сожалению, и опирался юноша. Потеряв равновесие, он ойкнул и замахал руками. Зажмурившись, Бени был уже буквально в двадцати сантиметрах от асфальта, как вдруг чьи-то пальцы мёртвой хваткой вцепились в его руку и что было силы потянули на себя. Приняв вертикальное положение, он согнулся, отдышиваясь. Затуманенный разум всё ещё пытался понять, что произошло. — Придурок, — на выдохе сказал Тори. Слабая тень улыбки промелькнула на его лице. Широкими шагами обогнув Бени, мужчина присел на корточки и подобрал обувь, подняв её за ремешки пальцами правой руки. Поднявшись, он развернулся лицом к юноше. Решение пришло в голову довольно неожиданно, поэтому он всё ещё колебался. Бени вопросительно глянул на него, глупо и немного пугающе ухмыляющегося. Вздохнув и собравшись с силами, Тори невозмутимо подошёл к юноше, и, безо всяких слов, подхватил его на руки. — Придурок, — более громко произнёс он, подхватив юношу поудобнее. Кровь прильнула к лицу Бени и щёки стали почти такими же красными, как и цвет волос. — Руки на шею, — скомандовал Тори, не без удовольствия глядя на растерянность помощника Коджаку. Тот молча кивнул, и, сглотнув, обвил руками шею мужчины, пряча в ткани плаща раскрасневшуюся мордашку. Тори, закатив глаза, не спеша зашагал по улице. — Ты знал… — растерянно шепнул Бени, когда смущение немного утихло. — Про обувь? С самого начала знал. Просто так под дождём ты стоять не стал бы — не настолько дурак. Юноша ненадолго задумался над тем, похвалой это было или насмешкой. В любом случае, сам факт того, что Тори простоял битый час под ливнем за компанию с ним был весьма приятен. Он хотел поблагодарить, когда поднял голову с плаща. — Я чего-то не понял — ты куда меня несёшь?! — возмутился Бени, оглядываясь по сторонам. Район ему был едва знаком. — Мой дом в другой стороне! — Да помню я, — спокойно, без капли раздражения в голосе ответил Тори. — Ко мне идём. Я тебя травяным чаем напою, в одеяло укутаю. Сыро нынче — останешься на ночь. Коджаку позвоню и предупрежу, завтра в любое время суток лично отведу или донесу домой в целости и сохранности. Бени открыл рот, явно намереваясь что-то спросить, но мужчина продолжил, предугадав вопрос: — Минк против не будет. Да и до моего дома куда ближе. Юноша снова густо покраснел и опустил голову, бормоча что-то о том, что Тори — дурак. — Я твой должник, — стеснительно выдавил он, прижимаясь к груди розововолосого. — Позволишь сводить в кино и хотя бы раз в неделю целовать в щёчку — считай, мы в расчёте. Всю дорогу юноша проклинал Тори на чём свет стоит, а на щеках алым заревом полыхал румянец. Бени ненавидел понедельники. Но про себя отметил, что этот понедельник определённо удался.