***
И это было последним в чаше его терпения и жажды жизни.***
Как он мог спокойно жить, видя и слыша по ночам предсмертные крики матери; мертвый, остекленевший взгляд Седрика; последние слова Сириуса? Нельзя было идти дальше по дороге, выстланной костями верных ему до последней секунды людей... Все они: Дамблдор, Гермиона, Рон, Джинни и Невилл — все они верили, что великого Гарри Поттера — Героя Магического Мира — не сломить. Гарри не смог сдержать ироничную усмешку. Какого это — верить в собственную ложь? Верить в то, что выдумал ты сам, чтобы не оставлять надежды? И снова ирония... Надежда Магического Мира уже сломлена, так на что же они надеются? Подтянув одну ногу к груди, а другую свесив с парапета Астрономической башни, Герой устало положил подбородок на колено согнутой ноги, и, вздохнув, начал вспоминать причину, по которой он, собственно, в пяти сантиметрах от неминуемой, и такой долгожданной, Смерти... "− Гарри, мальчик мой, мне очень жаль говорить тебе об этом именно сейчас, после смерть Сириуса, − вещал директор, не замечая, что сидящий перед ним подросток даже не смотрит в его сторону. − Новость, которую я сообщу тебе, невероятно важна, Гарри, поэтому постарайся отнестись к ней серьезно. Гарри перевел взгляд на Дамблдора, показав, что слушает. Директор недовольно покосился на Поттера, кашлянул, и наконец произнес: − Мой мальчик ,в тебе осколок души Волдеморта. Если Дамблдор и ожидал какой-то реакции, то это явно был не равнодушный, даже будто безжизненный, взгляд некогда ярких изумрудных глаз. Лишь зрачок слегка сузился, и только-то. Наконец, подросток моргнул, уставившись прямо в голубые глаза, и молча смотрел. Великий чародей, Победитель Гриндевальда и фиг-знает-кто-еще вздрогнул. Такой взгляд мог бы принадлежать Тому Риддлу в двадцать пять лет или инфери, но никак не совсем еще юному подростку. Дамблдор буквально почувствовал, как холодный пот струится по спине, ощущал опасность, повисшую в воздухе, но быстро прогнал неприятное чувство, снова выжидающе уставившись на Поттера. Тот, наконец, отмер, и задал вопрос, которого старик меньше всего ожидал сейчас: − И как избавиться от чужой души при живом носителе? Я более чем уверен, Вы давно знали, так почему именно сейчас? − Мальчик мой, я не понимаю… − Довольно, мне неинтересны ваши отговорки. Вы кормили меня ложью столько лет, я хочу хоть сейчас услышать правду. − Он…,Волдеморт, должен убить тебя, и тогда, я думаю, эта частичка его души самоуничтожится. Гарри так же молча поднялся и направился к выходу из кабинета. И уже у выхода он помедлил, обернулся и произнес слова, ставшие роковыми: − Прощайте, Дамблдор. − До завтра, Гарри. Может к счастью, а может и к несчастью, но профессор Дамблдор не заметил горькую улыбку на лице подростка."***
"Скажи мне, Гарри Поттер, ты боишься смерти?" Тогда он не ответил, наверное, потому что и не задумывался о неизбежном так остро, как сейчас. Знаете, когда Смерть ходит за тобой черным шлейфом и дышит тебе в затылок, то трудно не ожидать момента, когда она наконец обхватит тебя своими костлявыми руками, забрав последнее, что у тебя останется. Чаще всего, она приходит тогда, когда ты меньше всего этого ждешь. Забрав тебя у родителей и многочисленных родственников. Возможно, и у любимого человека, что всегда казался счастливым и безмятежным, таким, каким ты его запомнишь по фотографиям на полках... У любимого человека, что сейчас давится слезами и удушьем на твоей могиле, осознавая, что отныне твоя душа и тело принадлежат не ему, а вечности... Вот только ситуация самого Гарри была полностью противоположной. Во-первых, он Певерелл, а значит, только он был хозяином своей жизни, это только по его решению Смерть могла прийти к нему и подарить то, что жаждал каждый Певерелл − покоя. Гарри Поттер хорошо знал свою историю, и только ждал кульминации, крестраж стал последним, решающим толчком с парапета. Без семьи, ведь ее забрал тот же Магический Мир, что ценой их жизней вознес его на пьедестал, и который теперь старательно втирал его в грязь. Без друзей, ведь они сторонились и избегали его, озлобленного и равнодушного на окружающий мир и общество. "Умирать не страшно". Гарри не раз убедился в этих словах, в течение пяти лет лавируя на грани. И уж точно он не боялся смерти. Пора. Через пару часов начнет светать, а он не хотел более встречать новый день, в этом не было бы смысла. Гарри осторожно встал, чуть морщась от боли в затекших плечах. Снял очки, мантию и красный галстук, перекинул их через плечо..Он решил умереть как обычный человек, а не проклятый Герой Магической Британии. Гарри достал палочку и сосредоточился на формуле древнего заклинания. Итак. Рассечь воздух палочкой... − Conjuro te..., − вывести в центре круг. − … et tu, et mori paratus sum menya. Чувствуешь как холодеют руки и сердце замедляет ход? И наконец... Ну же, давай! Расчертить треугольник так, чтобы он заключал в себе рассеченный круг. − Utinam morte de manu tua, et usque ad mortem! Теперь он чувствовал ЕЕ. ОНА пришла к нему, значит, он действительно хочет покоя. Смерть зависла в воздухе в метре от Гарри. Клубы черного, мерцающего тумана окружали костлявую, высокую фигуру. В провалах глазниц зажглось зеленое пламя, заставляющее кровь стынуть в жилах. Резко вспыхнул болью шрам в виде молнии, но Смерть оказалась вдруг совсем близко, так, что Гарри мог пересчитать крохотные трещинки на ее черепе. Медленно, мучительно медленно костлявые длинные пальцы аккуратно очертили его лицо, и приобняли за плечи. Этот простой жест показался мальчику почти материнским. -Приветствую Вас, Повелитель. Смерть резко вздохнула и мягко выдохнула ледяной поток воздуха в лицо мальчика. Мир вокруг покачнулся, начав вдруг стремительно приближаться пожухлой травой на подножье Астрономической башни. ****** Гарри резко проснулся. Приснится же такая хрень, когда не надо! И читай вот такие книги перед сном...Нет, Гермиона явно страдает мазохизмом. - Разумеется страдает, иначе с чего бы вдруг вышла за нищеброда Уизела. Гарри виновато улыбнулся. Серые глаза укоризненно смотрели на него. Драко вздохнул и приобнял его за плечи. - Спи. Все давно закончилось, ты со мной. Удовлетворенно кивнув, Гарри кинул последний взгляд на раскрытую книгу на тумбочке, и уснул. “И последний же враг истребится, Смерть."