Это не любовь

Ее губки похожи на сердечко и ярко розовые, с блеском, под стать ее ужасной мочалке на голове. Она думает, это красиво, а он лишь хочет стереть эту глупейшую помаду с ее рта. Она трещит без умолку, одна фраза глупей другой, но она всё трещит и трещит. И трещит, и трещит, и трещит, словно боится услышать тишину, если замолкнет хоть на секунду, и у него разыгралась мигрень от ее писклявого акцента. Он смотрит на ее губы в форме сердечка и может мыслить лишь об одном. Умолкни. Замолчи. Заткнись хоть на секунду, Тринкет. Он морщится, заглатывая очередную порцию виски, и уже давно не вслушивается в ее птичий щебет, потому что смысла в нем ноль. Он переводит взгляд на ее утянутую корсетом грудь и тоненькую талию и приходит к выводу, что и без корсета она была бы худышкой. Он знает наверняка, что она худышка. Но это же Тринкет, куда же без корсета. Это же последний писк моды. Она, кажется, злится. Да, точно злится, интонация поменялась и еще появились морщинки на лбу. Даже выбеленные щеки слегка покраснели от натуги, насколько сильно она злится. Ну и пусть. Он делает еще глоток и спускает взгляд чуть ниже, к животу, рассматривая виднеющуюся шнуровку и пояс с замысловатой пряжкой. Интересно, сколько времени займет распутать все эти нити и крючки. Она вдруг вырывает бокал из его рук и смотрит требовательно. Наступает долгожданная и неожиданная тишина. Она ждет какого-то ответа. - Что? - Ты меня вообще слушал? Она сжимает губки чуть плотнее, отчего они еще больше напоминают девчачий рисунок сердечка, а потом пытается убить его взглядом. Иногда ему кажется, что она смогла бы, поднапрягись чуть сильнее. - Хеймитч Эбернети, ты невыносим! Она разворачивается на каблуках и, цокая ими по мраморному полу, семенит к выходу. Он доканчивает виски и, прикрывая глаза, откидывает голову на спинку дивана. Через пять минут спонсоры, потом сбор с трибутами в общем зале, а в голове все еще звенит от трещотки-Тринкет. Она обиделась, а это грозит ему бойкотом, полным игнорированием и еще большей мигренью в дальнейшем. Лучше сразу загладить вину. Он догоняет ее, успев протиснуться в двери лифта, и смотрит на нее сверху вниз. Он выше, несмотря на ее высоченные неудобные шпильки. Она демонстративно смотрит на приборную панель, делая вид, что не замечает его. Он вздыхает и раздраженно жмет на «Стоп». - С ума сошел?! Она возмущенно лезет к кнопке «Пуск», но он преграждает ей путь, скрестив руки на груди. Она вспыхивает. - Хеймитч, меньше чем через пять минут спонсоры и… - Знаю. Он буравит ее взглядом, игнорируя ее пятикилометровые накладные ресницы. - Что? От его пристального взгляда ей становится неловко. - Все нормально? У нас? Она меняется в лице, лишь на мгновение, и скрещивает руки на груди, чуть хмурясь. А затем сбрасывает маску. - Иногда мне кажется, что ты не воспринимаешь меня всерьез. Говорит без капитолийского акцента, значит, серьезно и правду. - Иногда ты даешь повод так полагать, принцесса. - Все, что я говорила только что, было необходимо и важно. Ты не можешь позволять Китнисс так себя вести, ее манеры… Она постоянно под присмотром камер и… И-и-и она уже готова пуститься в нотационный монолог по новой. Есть лишь один способ ее заткнуть. Заодно стереть эту раздражающую помаду. - Хеймитч! Она подскакивает на месте, отпихивая его от себя. - Спонсоры, Хеймитч! Чтоб им триста раз пусто было. - Вечером, - чуть слышно шепчет она, нервно критически осматривая свое отражение в зеркальной поверхности одной из стен, а у него вдруг появляется мотивация пережить эту скучную вечеринку и не надраться. Он довольно улыбается, успев отряхнуть ее юбку от несуществующей ворсинки. Это зрело годами. То, что между ними происходит – этому нет определения. Это не любовь. Не роман и даже не интрижка. Ему плевать, как это называется. Ей, пока что, тоже. Он зажимает ее по углам, она злится, если это кто-то замечает. Иногда они спят вместе, но разбегаются под утро, по-тихому. Они болтают по телефону, когда он у себя, она у себя; чаще звонит первой она, реже он и в основном по пьяни. Они болтают о пустяках или по душам, она слушает его и не боится высказать то, что действительно у нее на уме. Он иногда успокаивает ее, когда совсем хреново. Иногда она сильнее и уже сама берет на себя эту роль. Они говорят друг другу только правду, он не стесняется в выражениях, делая «комплименты» ее внешности и стилю, она не уступает ему в находчивости, комментируя его затяжные похмелья и щетину. У них почти нет секретов друг от друга. Почти. Он не знает ее реальный возраст и почему она не любит говорить о детстве. Она не знает о готовящейся революции. Он надеется, что не знает. Это не любовь. Не роман. Не интрижка. Просто они… вместе. Да, вот оно, определение. Они вместе. И ему это нравится. Ей тоже, пока что.