Дурочка

– Познакомься, Акира. С сегодняшнего дня эта девушка – твоя сестра. Бывают события, которые раскалывают жизнь на «до» и «после». Акира сразу почувствовала угрозу от этой бездомной брошенки, с деланной робостью осматривавшейся в её доме. Уж она-то знала, что на самом деле эта нищенка уже примеривается к новой жизни – жизни, которая по праву целиком и полностью принадлежала Акире одной. Впрочем, в тот момент, когда в её комнате появилась служанка и вызывала Акиру на первый этаж, в гостиную, девушка еще не догадывалась, что её ждет. Прислуга упомянула только, что родители готовят ей сюрприз, и уже по одному поведению женщины Акира догадалась, что сюрприз этот должен быть очень необычным. Девчонку Акира заметила сразу, как только та оказалась в поле её зрения – незнакомка с пустым взглядом и очень-очень прямой спиной стояла на некотором расстоянии от родителей Акиры, вольготно расположившихся в креслах. Выглядела нищенка отталкивающе. Спутанных, маслянисто-грязные длинные волосы практически скрывали чумазое некрасивое лицо с покрасневшими, какими-то больными глазами и безобразными мешками под ними. Одежда девчонки представляла собой какое-то выцветшее, пропахшее гарью тряпьё, настолько неопрятное и грязное, что Акира не могла представить, как существо, родившееся человеком, могло довести себя до подобного состояния. Посреди роскошной, сверкающе-чистой гостиной особняка это пугало смотрелось до смешного странно и нелепо. Едва увидев её, Акира почему-то подумала, что на родители привели девушку специально для дочери. Подумаешь, пришла им в голову очередная блажь заняться благотворительностью, вот они и подобрали какую-то нищенку, чтобы та стала прислугой для Акиры. Девушка даже успела придумать, как повежливее отказаться от такого «счастья»: от личной прислуги она, конечно, просила уже давно, но уж очень не хотелось, чтобы рядом постоянно находилась подобная замарашка. А потом мать как ни в чём не бывало объявила, что это простолюдинка – отныне член их семьи. В тот момент Акире показалась, что она буквально слышит, как её привычный мир разваливается на части. – Как вы могли! – уже не сдерживаясь кричала она спустя некоторое время. – Неужели я не имею права знать! Неужели вам настолько плевать на меня? – Акира, тише, пожалуйста, – умоляюще сложила руки её мать. Она выглядела подавленной и расстроенной: какой контраст с воодушевлением, которым она лучилась в гостиной! Неужели и в самом деле верила, что Акира с распростертыми объятиями примет абсолютно чужого ей человека?! Отец только хмуро посмотрел на дочь и жену из-под насупленных бровей и вернулся к изучению документов, словно происходящее его никак не касалось. Дело происходило в его кабинете, и он всячески демонстрировал, что недоволен тем, что ему мешают. Акире на это было плевать: родители только что дали ей понять: желания дочери их совершенно не волнуют, а значит, и сама Акира могла поступать так же. – Вы даже не посоветовались со мной! Да что там, даже слова не сказали! Подумаешь, какая мелочь! Да эта оборванка… – Акира! – ужаснулась мать. – Достаточно! – отец сопроводил свой рык ударом по столу, и Акира едва удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть. – С этого дня эта девочка для нас такая же дочь, как и ты. А ты, моя милая, должна знать, что я никому – ты слышишь? – никому не позволю говорить о свой семье в таком тоне! Она останется, а ты будешь относиться к ней так, как полагается. Всё, разговор окончен. Слова застряли в горле Акиры. Всё, на что ей оставалось, это метнуть негодующий взгляд в сторону отца и уйти, стараясь, чтобы это не выглядело так, будто она сбегает, поджав хвост. Вылетев из комнаты, она что было сил хлопнула дверью, но не успела пройти и пару шагов, как налетела на свою так называемую «сестру». Вот уж кого Акира хотела видеть меньше всего. Девушка выглядела бледной: она, конечно, успела многое услышать – Акира ранее даже не пыталась понизить голос. – Подслушивала? Радуйся, пока можешь! – прошипела она, и оттолкнув ненавистную девчонку плечом, бросилась к своей комнате. – Только не думай, что я это так оставлю, нахлебница! – выкрикнула девушка напоследок. – Меня зовут Хикари, – тихо произнесла ей в спину «нахлебница», но Акира этого уже не слышала. Её еще никогда по-настоящему не ненавидели. Бывало, злились, недолюбливали, кого-то она могла раздражать, но еще никогда Хикари так отчетливо не чувствовала: она не просто не нравится – ей искренне, всем сердцем желают провалится под землю. Злость, которую испытывала к ней эта холеная высокомерная девушка, была ощутима физически, поэтому, встретившись с ней в пустом коридоре, Хикари даже невольно отступила на пару шагов. В иных обстоятельствах Ханадзоно, вероятно, испытала бы что-нибудь по этому поводу: обиделась, оскорбилась или даже возмутилась. Но, по сравнению с испытаниями, выпавшие на её долю в эти несколько дней, происходящее было слишком незначительным. Да и силы девушки уже были уже на пределе: если на то, чтобы держаться на своих двоих их еще хватало, то на переживания – уже нет. Внутри была пустота. Там, где-то в районе сердца зияла огромная дыра, которая медленно, но пугающе увеличивалась в размерах, но Хикари была даже не в состоянии задуматься, что случится, когда эта темнота поглотит её целиком. – Хикари-сан! – похожая на тень служанка возникла рядом почти неслышно, словно выросла из-под земли. – Позвольте проводить вас в вашу комнату, – произнесла она, когда Хикари перевела на неё вопросительный взгляд. – Там, конечно, еще не все готово, мы ведь только сегодня узнали… – Мне все равно, – перебила её Хикари. – Как вас зовут? – Маи, – послушно отозвалась немедленно девушка. – Маи, – Хикари заставила себя выдавить улыбку, чтобы предыдущее предложение не прозвучало грубо, – я хочу попросить: не нужно обращаться ко мне как к какой-то госпоже, хорошо? Если уж мы будем жить в одном доме, то вполне можем быть подругами, как считаете? Оттенок удивления пробился сквозь вышколенные повадки прислуги. Она мигом растеряла всё свою деревянную услужливость, вдруг превратившись в обычную молодую девушку, немногим старше самой Хикари. – Это… у нас… не принято… – растерялась она. – В доме всё равно слишком много слуг, а я всего лишь… и хозяева будет недовольны… – она осеклась, видимо заметив выражение лица Хикари. – Прошу вас, – одними губами произнесла та. – Я ни за что не смогу жить здесь, если у меня не будет хотя бы одно друга. Если только вам не неприятно, считать меня своим… – Я буду только рада! – торопливо сказала девушка. Затем вдруг улыбнулась, совершенно преобразившись – от её теплой дружеской улыбки Хикари стало даже немного уютнее. – Только тогда ко мне на «ты», хорошо? – подмигнула она. – И ты ко мне тоже, Маи. – Но когда мы наедине, хорошо? А то я вылечу отсюда в два счета! – извиняясь, попросила девушка и изобразила рукой «траекторию полета». Взяв Хикари за руку, она потянула девушку за собой. – А теперь пойдем быстрее, уверена, ты умираешь хочешь принять ванну… Хикари-сан, – девушка закончила предложение лукавым подмигиванием, так что имя Хикари на этот раз прозвучало совсем иначе. Начавшие заживать царапины, разбросанные по всему телу, от горячей воды и пены открылись и начали пощипывать. По-своему это была приятная боль, к тому же она отвлекала от мыслей, которые в расслабленном состоянии против воли лезли в голову. Маи помогла Хикари раздеться и разобраться, как набрать ванну, в которой та сейчас и отмокала: как и ожидалось, в этом богатом доме ванная комната не могла быть обычной ванной комнатой, а чтобы вымыться и полежать в теплой воде, необходимо было разобраться со столькими приспособлениями, что Хикари едва ли справилась бы с задачей даже на ясную голову. Маи посмеивалась над ней, наблюдающей за её манипуляциями с легким испугом, но в смехе этом чувствовались добродушие и симпатия. Девушка явно помогала ей не по обязанности, и от этого на душе Хикари становилось чуточку светлее. Спустя некоторое время теплая вода и усталость взяли своё, и Хикари не заметила, как уснула, прислонившись к одному из бортиков ванной. Ей снился родной дом. Привычные с детства запахи древесины, смолы, лака с примесью сладковатых ароматов выпечки. Скрипучий пол под ногами, который приятно холодит босые ноги в летнюю жару. Хикари брела по коридору в сторону кухни, из которой раздавались голоса родителей: папа и мама мирно обсуждали там что-то, иногда перемежая разговор смехом. Услышав их, она ускорила шаг, и хотя до конца оставалось всего несколько метров*, коридор почему-то никак не заканчивался. Даже больше, с каждым шагом комната начинала растягиваться, всё дальше и дальше уводя Хикари от родных людей. Вместе с тем жара из зноя переходила в настоящее пекло. Стены пылали, ногам становилось горячо. Прогретый воздух, который было тяжело вдыхать, обжигал легкие. Внезапно всё стало заволакивать дымом: густой и черный, он резал глаза, заставлял кашлять и задыхаться. Родители как ни в чем ни бывало продолжали беседовать где-то там, впереди: они всё так же вели мирный разговор, словно происходящее в соседнее комнате их не касалось – разве что громкость их голосов нарастала, как и жара в доме. Хикари уже бежала изо всех сил: вокруг бушевал пожар, языки пламени лизали её кожу, а она кричала из последних сил… – Хикари, проснись! Проснись, давай же, – перед глазами вдруг возникло испуганное лицо Маи. Хикари мертвой хваткой вцепилась в неё, как в спасительный круг. Она всё еще повторяла: «Я горю, мама, бегите, пап, я горю!..». Маи дрожащей рукой гладила её волосы, пока девушка не начала успокаиваться. – Почему так жарко? – жалобно спросила она, хотя уже поняла, что произошло. – Просто вода горячая. Ты уже проснулась? Хикари закивала. – Да… да, я сейчас выйду. Сама. Ты можешь идти. – Ага, сама, – согласилась Маи, помогая ей встать и набрасывая на плечи полотенце. – Конечно, сама. Переступай ножками. Вот так, умница. Обопрись на моё плечо и пошли. – Можешь отпустить меня, всё хорошо. – А я и не держу, – не спорила девушка, приобнимая Хикари за талию, чтобы та не упала. Хикари вздохнула и перестала спорить, прекрасно понимая, что переубеждать упрямых людей – пустое занятие. В конце концов, она и сама была таким человеком. Хикари быстро пришла в себя, но Маи рискнула отпустить её только возле кровати. Строго наказав не двигаться с места, она выскочила из комнаты. Вернулась она мигом, неся в руках стакан с водой: проглотив его, Хикари почувствовала, что туда было добавлено что-то еще, скорее всего успокоительное. Опустив стакан на тумбочку, девушка заметила, что Маи, присевшая на низкий пуфик напротив, как-то странно разглядывает её. Наверное, девушку можно было понять: выглядела Ханадзоно не лучшим образом, но Хикари всё-таки поинтересовалась: – Что-то не так? Ответ поставил её в тупик. – Ты такая красивая! – с придыханием протянула Маи: как-то по-особенному, как ребенок, увидевший нечто чудесное. Хикари нахмурилась, не понимая, что за странная шутка. Она на всякий случай окинула взглядом своё тело: покрытое ссадинами и царапинами, огромными синяками, свежими, уродливо покрасневшими ожогами… Затем вновь недоуменно взглянула на Маи. – Я не заметила этого вначале, из-за грязи и одежды, но сейчас… – продолжила та и замолчала, не зная, как объяснить. Хикари покачала головой, не в силах понять, о чём говорит эта странная девушка, поэтому решила перевести разговор на ту тему, которая волновала её больше всего. – Только что в ванной случилось кое-что… – «Кое-что»! – фыркнула девушка. – Ты напугала меня до полусмерти. Я думала, ты начала тонуть или еще что-то типа того. – Я громко кричала? Остальные в доме тоже слышали. – Нет, что ты! Комнаты звукоизолированы, так что об этом можешь не париться. У Хикари словно гора с плеч свалилась. Заметив её облегченный вздох, Маи наоборот нахмурилась. – Ты не хочешь рассказывать… этим? – Не хочу, чтобы у кого-то был повод думать, будто я сумасшедшая. Маи, можешь пообещать молчать о том, что случилось? Девушка смотрела на Хикари уже без улыбки. – Ты так кричала, что мне показалось, что это не просто кошмар. В точку. Хикари прикусила губу и отвела взгляд, не желая видеть жалость в её глазах. – Что же с тобой такое случилось? – тихо спросила Маи. И Хикари не выдержала. Впервые, с тех пор как осталась сиротой, она разрыдалась.