***
О, Шерлок. Ты всегда думал и позволяешь себе думать по сей день, что мне не важно, что происходит с тобой? Неужели ты всерьёз считаешь, что мои слова "мне чуждо братское милосердие" - это не маска для окружающих людей, а моё настоящее лицо? Джон Ватсон прав: для гения ты бываешь необыкновенно глуп. Ну, а что же могу сказать на этот счёт я? Я умнее тебя, Шерлок, гораздо умнее. И знаешь почему? Да хотя бы потому, что ты не замечаешь вполне очевидных вещей.***
Помнишь, когда тебе было пятнадцать и ты начал колоть себе ту гадость? Конечно, к такому пришло не сразу, изначально ты обходился тем, что покуривал травку, но мы же оба знали, мой дорогой братец, что даже лёгкие наркотики не приводят ни к чему хорошему. Ты прекрасно всё понимал тогда, но не остановился, решил в очередной раз поиграть со смертью. Но наверняка несильно придал значения тому дню, когда тебе была нужна новая доза, после первого вколотого наркотика. Тебя жутко ломало, Шерлок, я прекрасно помню, как ты собирался на всех парах убежать из дома, чтобы найти своё спасение. Помнишь, я спросил, куда ты уходишь, а ты с заметным недовольством сказал мне, что хочешь просто прогуляться? После этого ты ушёл, полностью игнорируя мои дальнейшие слова. Ты, скорее всего, подумал, что я был раздражён из-за того, что мне, как старшему брату, ничего не сказали. В этом, безусловно, есть малая доля правды, но, Шерлок, ты забываешь о маске, всё ведь может быть просто прикрытием, маской, не так ли? Ты же вечно строишь из себя социопата, причём высокоактивного, не способного ничего чувствовать, не склонного к каким-либо сантиментам, но при это периодически опровергаешь все эти высказывания противоположными поступками.***
Шерлок, ты действительно думаешь, что на моей должности можно рассказывать другим, что я на самом деле чувствую? Меня бы мигом свергли, затоптали, нашли бы болевую точку, как сказал бы Магнуссен. Ты, наверное, и не помнишь, как корчился от ломки на кровати, в приступах бесконечной боли и необъяснимой паники? Ты вряд ли вспомнишь сейчас, что тебе было не просто плохо, тебе было жутко страшно, потому что ты не мог себе признаться, что зависим, но организм ведь сложно обмануть, даже такому гению, как ты. Иногда его, конечно, можно перехитрить, но ломка в бесконечных поисках дозы - это совсем другая история. В тот день родителей не было дома, ты лежал в своей комнате и кричал от переизбытка эмоций. Тогда я не выдержал, зашёл в комнату и крепко обнял тебя, прижав к себе. Ты даже не сопротивлялся, ты был слишком беззащитен в тот момент и довольно уязвим. Редберда уже не было, так что ты не мог никого обнять, чтобы успокоить свой внутренний ураган. Неужели ты думаешь, что я сделал это, чтобы ты окончательно признал свою слабость? Нет. Я просто хотел тебе помочь, Шерлок. Хотя ты и правда, наверное, этого уже не помнишь. Что, безусловно, к лучшему. Любое неравнодушие не преимущество, так что не стоит лишний раз вспоминать о человеческих слабостях.***
А помнишь ли ты тот день, когда меня обманули в кассе с билетом, а затем в поезде мне пришлось платить огромный штраф? Я никогда не забуду твои глаза, ты был ещё совсем ребенком на тот момент. Ты увидел другую сторону медали и спросил меня тихо: "Майкрофт, как ты мог допустить такое?" Я промолчал, а ты взял в руку тот билет, который оказался фальшивым, и долго вертел его в руках, сминая до неузнаваемости. Позднее ты высказал мне все свои мысли на этот счёт, упрекнул за мою невнимательность и расторопность, но мы оба прекрасно знали, что за этим скрывался отблеск заботы.***
И ты до сих пор думаешь, что это я специально рассказал родителям о твоём пристрастии к наркотикам, когда тебе было пятнадцать? Нет, Шерлок, представь, но они догадались сами, потому что это было слишком очевидно и ты не особо скрывался, давай будем честными. Да, когда родители спросили меня об этом, я не стал отрицать правды, но это было только ради твоего блага. А ты хотя бы помнишь, кто тебя держал за руку, когда Редберда усыпляли?***
Жаль, что ты видишь во мне лишь врага, Шерлок. Ведь даже сейчас, когда ты стоишь с поднятыми вверх руками и тебя хотят застрелить, даже сейчас я пытаюсь спасти тебя. Ведь тебя легко могут убить за содеянное - и дело с концом, но я этого не допущу. Ты можешь сказать, что не нуждаешься в моих подачках, пусть стреляют, я прекрасно знаю, что вряд ли смогу услышать что-то другое. Но это я нуждаюсь в том, чтобы не дать тебе умереть. И не только потому, что родителям будет безумно плохо из-за твоей смерти, а ещё потому что я сам всегда волнуюсь за тебя, с самого детства, и в эту самую минуту, когда ты защитил своего самого близкого человека, совершив при этом роковой поступок. Я прекрасно понимаю твои действия, потому что сам готов оберегать тебя до конца, но всё-таки под звуки вертолётов, которые кружатся над тобой, словно коршуны, склонившиеся над своей добычей; под дуновение того самого привычного и знакомого восточного ветра, который заберёт нас всех; под поражённые восклицания человека, которому ты спас всю его дальнейшую жизнь; под слёзы, которые ты проливал ещё в детстве, когда боялся потерять то, что тебе было дорого, или когда ты испытывал жуткую, неизмеримую боль - под всё это я посмею произнести эти слова: "О, Шерлок… Что ты натворил…"